Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен (мир бесплатных книг txt) 📗
Скрипач скользнул по стеле на землю. Склонился, закрыл глаза, закрыл руками лицо. - Вечный оптимист.
- Когда умираешь, все иное кажется прелестным.
Скрипач фыркнул.
- Слушай, Скрип. Они сумели. Теперь наш черед. Наш и Таворы. Кто мог подумать, что мы зайдем так далеко?
- Два имени на ум приходят.
- А разве их империя не требовала от нас лучшего, Скрип? Всегда?
- Чушь. Она была такая же развращенная и самолюбивая, как другие. Завоевала половину гребаного мира.
- Не совсем. Мир гораздо больше.
Скрипач вздохнул, отнял руку от лица и махнул на Ежа: - А ты не отдохнешь?
Тот встал. - Не хочешь, чтобы тебе помешали себя жалеть?
- Себя? - Скрипач поднял голову, но поглядел не на Ежа, а вниз, на солдат, что отчаянно желали заснуть.
- Мы еще не кончили. Планируешь с ними говорить? Прежде чем начнется?
- Нет.
- Почему?
- Потому что это их время, до самого конца. Пусть сами и говорят, Еж. Лично я начинаю слушать. Как бог, что за спиной.
- И что ты намерен услышать?
- Без понятия.
- Отличная куча, - сказал Еж. - Можно защищать.
Он ушел. Снова сомкнул глаза, Скрипач вслушивался в шелест подошв. Пока он не затих. "Цепи. Дом Цепей. Мы, смертные, все о нем знаем. Мы в нем живем".
Тишина увидела возвышенность, на которой его оставила, увидела и темное пятно у вершины. Цепи предков еще его держат. Далекая смерть касалась кожи холодными пальцами - Почтенной больше нет. Старательный ушел. Они упустили сердце Падшего Бога.
Если здание так потрепано и повреждено, что ремонт невозможен, следует его разрушить. Все просто. Враги могут сейчас торжествовать на высотах Великого Шпиля, и свежий ветер овевает их со стороны моря. Могут верить, что победили, что Форкрул Ассейлы более не способны сжать тяжелый кулак неумолимого возмездия - ударить по их злобным душам, сокрушить завистливую гордыню. Могут воображать, что свободны определять грядущее, пожирать мир дерево за деревом, зверя за зверем, опустошать океаны и небеса от жизни.
И если победа окрашена кровью, что же - для них это знакомый вкус, они от него не отвыкли и, похоже, никогда не отвыкнут.
Но у природы есть свое оружие справедливости. Оружие, ударяющее, даже если никто его не держит. Ни бог, ни руководящая рука не нужны силам слепого разрушения. Все, что им нужно - свобода.
Пришло время Хищника жизней.
"Глядите в море, глупцы. Вставайте лицом к восходящему солнцу, воображая новый день.
Вы не видите, что грядет из западной тьмы. Губитель пробужден. Вас ждет истребление".
Невинность и невежество. Он так долго сражался с ними. Каждый раз, глядя в лицо Икария, Маппо вспоминал войну, идущую в собственном разуме. Мудрецы много рассуждают об этих двух состояниях. Но они не понимают ведомой Треллем битвы. Он защищал невинность, делая невежество оружием и щитом. Веря, что невинность ценна, благодетельна, чиста.
"Пока он остается... не ведающим.
Знание - враг. Знание всегда было врагом".
Он с трудом брел по мрачной, полной теней дороге, и солнце не могло ему помочь. Он поглядел на юго-восток и увидел какой-то силуэт.
В душе раздался холодный шепот.
"Он близко. Чую... так близко..." Он заставил себя двигаться быстрее - тот чужак, то, как он шагает, как блестит блеклой полированной костью в зловещем свете... он понял. Он узнал.
Издав слабый стон, он пустился бегом.
Она обернулась на неровный шум шагов и увидела его. Кожа цвета мореного дерева, темное лицо зверовидно по природе, к тому же искажено страданиями. Существо было иссохшим, оно горбилось под весом тяжелого мешка, одежда почти сгнила. Привидение, полное жалкого пафоса.
Тишина стояла и ждала.
Когда же он заметил тело Губителя - когда издал слабый, какой-то звериный звук, покачнулся, меняя направление, шагая к Икарию - Тишина встала на пути. - Поздно, Трелль. Он мой.
Одержимые глаза уставились на нее; Трелль замер в нескольких шагах. Она видела, что ему плохо после бега: грудь тяжело вздымается, спина согнута, ноги дрожат. И тут он сгорбился еще сильнее, стащил мешок с плеча. Руки дернулись, масса мелких предметов выпала наружу - осколки разбитого горшка. Трелль смотрел на них с каким-то ужасом. - Мы починим, - пробубнил он, с явным трудом отрывая взор от черепков. Сверкнул глазами на Тишину: - Не позволю, Ассейла.
- Не глупи.
Он вытащил тяжелую палицу, пошатнулся.
- Я убью тебя, если будешь стоять на пути, - бросила она. - Понимаю, Трелль. Ты его последний защитник - но ты его потерял. Как все до тебя - а таких было много. Все они теряли его и умирали.
Но никто не понимал. Безымянных не интересовал Икарий. Каждый раз настоящей угрозой был тот, кого они выбирали. Вождь, угрожавший их тайным союзам. Бунтарь потрясающего потенциала. Каждый раз - всего лишь ради жалкой, временной политической необходимости - они убирали подальше нарушителя спокойствия, давали ему или ей невыполнимую задачу, оковы на всю жизнь.
Ты лишь последний, Трелль. Тебя сделали... безвредным.
Он тряс головой. - Икарий....
- Икарий Хищник жизней был и всегда останется неконтролируемым, обреченным пробуждаться снова и снова посреди учиненного им разрушения. Его не остановить, не спасти. - Она шагнула. - Итак, дай мне освободить его.
- Нет. - Рука с палицей поднялась. - Сначала я умру.
Она вздохнула: - Трелль, ты давно умер.
Он атаковал с ревом.
Тишина избежала неуклюжего замаха, подпрыгнув ближе. Выбросила руку. Удар по плечу выбил сустав, сорвал мышцы. Трелля развернуло. Она вогнала ему локоть в лицо, разбив нос. Пнула по лодыжке, сломав кости.
Палица стукнула по земле.
Даже падая, он пытался схватить ее левой рукой. Тишина поймала запястье, вывернула, ломая кости. Резко подтащила к себе. Вонзила пальцы под ребра, проникая все глубже. И оттолкнула, оставив в руке кусок окровавленного легкого.
Пинок повалил его на спину.
Тишина наклонилась, обеими руками хватаясь за горло.
Маппо смотрел вверх. "Ложь. Я был никем. Я просаживал жизнь. Они дали мне цель... то, что нужно всем. Цель в жизни". Она отняла дыхание, грудь пылала огнем. Тело было сломано. Ему приходил конец.
"Икарий! Она что-то тебе сделала. Она тебе повредила".
Тьма смыкалась. "Я пытался. Но... слишком слаб... слишком порочен.
Они все тебе вредили.
Я был никем. Трелль, юнец из умирающего народа. Никто.
Друг... Прости".
Она раздавила трахею. Сломала все кости шеи. Пальцы пронизали вялую провисшую кожу - кожу, казавшуюся скорее оленьей шкурой. Кровь текла ручьем.
Мертвые глаза смотрели с потемневшего лица, на котором застыло выражение крайнего горя. Но ей было все равно. Еще один воин, обреченный пасть. Мир такими полон. Идут в горнило, стуча мечами о щиты. Но недолго.
"Он мой. Теперь я его пробужу - освобожу, чтобы убить мир".
Звук слева, голос: - Нехорошо.
Она изогнулась, чтобы отскочить, но нечто массивное ударило в висок с такой силой, что оторвало от земли. Тишина полетела.
Упав на правое плечо. Перекатилась, вскочила. Лицо - нет, вся голова - перекошена, искривлена.
Второй удар угодил в правое бедро. Осколки тазовых костей вырвались из-под кожи. Она сложилась вдвое, снова коснувшись головой земли. Попыталась встать на колени, глядя сохранившимся глазом - увидела перед собой Тоблакая...
