Я выбираю свободу - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Интересно, что я такого неожиданного сказал?
Тилль
Было забавно осознавать, сколько мне номинально лет, но эта цифра лишь веселила и добавляла официального веса, ничего, кроме этого, в ней не было. Если бы я попыталась прожить столько лет, до сегодняшнего дня точно не дотянула бы, но почти все это время я благополучно пропустила.
После смерти родителей я удрала из дома по вполне прозаической причине: ужасно не хотелось выходить замуж, а из сестер я на тот момент единственная не обзавелась семьей. Некоторое время скиталась по тогда еще совсем юному миру, очень не похожему на сегодняшний и, честно говоря, значительно менее приятному. Пару раз основательно влипнув в неприятности и чудом не лишившись не только чести, но и жизни, я в какой-то момент нашла укрытие от непогоды в небольшой пещере-норе в корнях очень старого родового древа — белого ясеня. Не знаю уж, как он оказался в тех диких краях, куда не ступала нога не то что эльфа — вообще ни одного разумного существа.
Я тогда была избалованной домашней девочкой, не приспособленной к выживанию в диких условиях, самонадеянно решившей, что великолепное владение луком и магия способны решить любые проблемы. Приключения повыбили дурь и самоуверенность, и я была согласна на что угодно, лишь бы все эти мытарства кончились. Даже замужество представлялось уже почти желанной участью, но вот так вернуться ни с чем мешала гордость.
Сжавшись в комочек, я несолидно ревела взахлеб, лежа в этой норке, снаружи громыхала гроза, было мне холодно и страшно. И в этот момент до меня снизошли боги.
Белый Ясень (как, впрочем, и Золотой Бук) — род, находившийся под опекой Лина и Нилы, покровительствующих пространственной магии, а заодно времени, истории, памяти, родовым связям и семейным узам. Эльфы всегда относились к ним по-особенному: что ни говори, а собственные корни и намять рода — для нас едва ли не самое важное в жизни. Даже для диких, сейчас отдалившихся от леса, эта память и связь оставалась принципиально важной и очень крепкой.
Вот они и вышли посмотреть, отчего так убивается их названая дочь. Я, конечно, очень обрадовалась благодарным слушателям и очень искренне рассказала участливо глядящей на меня и гладящей по плечу Ниле, как дошла до такой жизни. Рыдала, что хочу замуж по большой любви, как у родителей, а не абы за кого, что видеть не могу этот ужасный дикий мир, и вообще устала, а еще очень хочется кушать, холодно, и жизнь — страшно несправедливая штука.
Так я и уснула в слезах, а проснулась на скалистом утесе девяносто шесть лет назад, меня легонько тряс за плечо эльф странной наружности и участливо интересовался, кто я вообще такая и все ли со мной нормально. Я сначала растерялась, потом испугалась, потом обнаружила, что эльф не один, рядом стоят трое его приятелей, разглядывающих меня с большим интересом, и испугалась еще сильнее. Но решительно заявила, что замуж я не пойду!
Все четверо дружно заржали и сообщили, что они вроде и не зовут. Мирный настрой и отсутствие матримониальных планов меня тогда очень успокоили, и знакомство все же состоялось. Если имена троих друзей были привычные и понятные — Валлендор, Кальвитор и Налатин — то первый со странной прической представился как Ир — «дикарь». На вопрос наивной девочки, почему он называет себя презрительным прозвищем преступников и изгнанников, неужели у него нет родителей и рода, он спокойно ответил, что лучше бы в самом деле не было, знать он их не желает и лучше жить изгнанником, чем сыном такого отца.
Когда я в свою очередь назвала себя, остальные уставились на меня с недоверчивым подозрением, а этот Ир расхохотался и сообщил, что я неплохо сохранилась для своего возраста. Слово за слово, и как-то очень быстро и легко получилось, что я стала среди этих мужчин своей. Это оказалось очень новое и непривычное чувство — что можно вот так запросто болтать с мужчинами, более того — дружить с ними. Под их влиянием я здорово изменилась, повзрослела, обрела уверенность в себе. Появилось понимание, что я действительно могу приносить пользу не только как мать для детей, хозяйка для дома и женщина для мужчины, но мои познания в магии и моя меткость могут сослужить добрую службу. Благодаря этой четверке я освоилась в новом, так сильно изменившемся мире, привыкла ко всем вещам вроде поездов и самоходных машин, поначалу казавшимся жуткими и пугающими.
Сейчас, когда этот светлый стихийник слово в слово повторил тогдашние слова Ира, я вдруг опять почувствовала себя потерявшейся во времени девчонкой. Как наяву вспомнился тот день: горячее солнце, запах близкого моря и приземистых сосен — я тогда очнулась на том самом месте, где сегодня меня нашел Кир.
Попыталась взять себя в руки, но Фель, будто издеваясь, словно подслушивал тогда, опять слово в слово повторил еще одну фразу Ира, и я окончательно смешалась и села на место, коря себя за слишком бурную реакцию на простое совпадение. Между жизнерадостной ехидной Иром и этим самоуверенным стихийником лежала огромная пропасть, на первый взгляд у них не имелось никаких точек соприкосновения, и тем неожиданней было выяснить, что кое в чем мысли двух мужчин совпадают настолько точно.
Мои же собственные мысли, стоило взглянуть на Бельфенора, попытались сползти к воспоминаниям о прошедшей ночи. Но тут я уже откровенно разозлилась на себя и постаралась вытряхнуть из головы все лишнее. Хорошо менталистам, они умеют осознанно управлять собственными мыслями, а прочим несчастным приходится выкручиваться. Помог проверенный рецепт — дурацкий привязчивый напев.
Расчет Валлендора оказался верен: после такого удара, как представление меня, разговор завершился скомканно и быстро. Обвинять меня во лжи было глупо, незримо присутствовавшее за спинами светлых Великое Древо служило лучшим гарантом правдивости, а такие вещи, как принадлежность к роду, оно ощущало на любом расстоянии, и наверняка каждый из эльфов по ту сторону окна успел задать ему вопрос и получить ответ.
— Тилль, на два слова! — окликнул меня Мельхиор, когда линза погасла. — Или тебя теперь нужно величать исключительно Мииталь? — иронично уточнил он.
— Только попробуй, — проворчала я. — Ты по поводу убийства, да? Мне Кир сказал, что ты захочешь поговорить.
— Конечно захочу. Пойдем, не здесь же. — Он неопределенно дернул головой. Мы покинули общее собрание и быстро отделились от основного потока потянувшихся к выходу приглашенных свидетелей.
Их Валек позвал не только для массовости, но и на случай какого-нибудь неожиданного поворота событий. Например, если потребуется срочно огласить причину смерти, результат осмотра места преступления или еще что-нибудь в том же духе. Для этого присутствовали Николай (как представитель госпиталя и специалист, занимавшийся собственно вскрытием в компании сидящего рядом целителя) и несколько ребят из числа подчиненных Мельхиора. Пришла пара рыбаков; наверное, тело нашли именно они, потому что другой причины их присутствия я не видела.
Все остальные входили в так пока толком официально и не оформившийся правительственный совет. Валлендор, конечно, являлся единоличным правителем, но в одиночестве управлять даже такой небольшой, как Красногорье, страной попросту невозможно.
— Как продвигается расследование? — полюбопытствовала я, не выдержав молчания. — А то мне наказали за тобой приглядывать, но я даже не знаю, что происходит.
— Продвигается, — насмешливо фыркнул Мельхиор, бросив на меня веселый взгляд. — Медленней, чем хотелось бы, но быстрее, чем могло бы. Давай мы все-таки уединимся для начала, а то неприлично такие интимные вещи обсуждать на ходу. Лучше расскажи, как оно там жилось на заре веков и отчего Белый Ясень закончился так быстро?
— А я такие интимные вещи вообще со всяким треплом обсуждать не собираюсь, — парировала тут же. — Тебе Бельфенор уже в морду дал? Дал. А я слабая женщина, я так не могу, я винтовку возьму.
