Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
А через три дня ей позвонили из канцелярии факультета.
Маред звонка, конечно, не ждала, ведь прошение о льготах было подано всего день назад, а дела такого рода разбирались коллегией Университета неспешно до умопомрачения. И все же приятный мужской голос учтиво попросил зайти к декану, так что в Университет Маред летела, как на крыльях. И жестоко обманулась в ожиданиях. Величественная тье Армитин, личный секретарь декана, недоуменно вскинула изящно выщипанную и подведенную бровь, качнула высокой башенкой прически и с подчеркнутым вниманием просмотрела список аудиенций. После чего с холодной вежливостью сообщила, что тье Уинни определенно не назначено. И кто мог ей позвонить — неизвестно. Возможно, глупая шутка?
Маред старательно улыбнулась, приседая в реверансе, поблагодарила и вышла за дверь — что еще оставалось делать? А покинув серомраморную громаду Университета и пройдя уже пару улиц, вдруг услышала за спиной:
— Тьена Уинни?
Голос был вежливый, с прекрасным столичным выговором, и Маред медленно обернулась, нарушая правила этикета в пользу любопытства. На мгновение кольнула тревога — вспомнился Оршез — но что с ней могло случиться посреди респектабельного района на оживленной улице? Вон, и полисмен на углу бдительно взирает…
У кромки тротуара стоял невысокий полноватый мужчина в отлично пошитом, но каком-то блеклом камзоле. Рядом раскинула летний тент небольшая кофейня, и солнечные лучи, проходя через полосатую оранжево-зеленую ткань, словно по контрасту окрашивали лицо незнакомца в клоунские цвета.
— Тьена Уинни! Прошу прощения, что представляюсь вам подобным образом. Тьен Герберт Чисхолм к вашим услугам. Не уделите ли мне время для разговора?
— Да, конечно… — растерянно отозвалась Маред. — Рада знакомству, тьен Чисхолм. Но…
— О, вот эта кофейня замечательно подойдет! — с явным облегчением отозвался тьен Чисхолм, с легким поклоном предлагая Маред присесть за легкий деревянный столик. — Уверяю, если бы не важность разговора, я бы вас не побеспокоил.
Маред расправила платье и послушно опустилась на такой же деревянный стул, выкрашенный белым. Кофейня была совершенно пуста, но на повелительный оклик тьена Чисхолма из кухни выглянул официант.
— Тьеда Уинни, прошу разрешения угостить вас чем-нибудь.
— Не извольте беспокоиться, тьен, — с решительной вежливостью отказалась Маред и повернулась к официанту: — Мне чашку кофе, будьте любезны. Черный, без сахара.
— Кофе в такую жару? — удивился Чисхолм, смахивая салфеткой капли пота с влажного лба. — Ах, здоровье молодости! Мне стакан яблочного сидра. И еще раз прошу прощения за настойчивость. Вы, наверное, уже теряетесь в догадках? Видите ли, я, некоторым образом, ваш коллега. Служу юрисконсультом в одной очень уважаемой компании…
Он парой глотков осушил чуть ли не половину высокого стакана сидра, перевел дух, поставил стакан на столик и неожиданно пронзительно глянул на Маред.
— Прежде всего, позвольте вас уверить, что миссия, возложенная на меня, никоим образом не доставляет мне удовольствия.
Помолчал, отведя взгляд и смотря мимо настороженно застывшей Маред, и продолжил спокойно:
— Так уж сложилось, нас с вами, дорогая тьена Уинни, очень нужно обсудить то, что произошло на дне рождения лэрда Монтроза.
Маред, уже приготовившаяся к какой-то гадости, все-таки не удержалась от короткого судорожного вздоха.
— Да-да, — кивнул с виновато-грустной миной тьен Чисхолм, — я все знаю о том отвратительном преступлении, жертвой которого вы стали. Поверьте, дорогая тье, мне жаль. Очень!
— Мне тоже, — уронила Маред, когда молчание стало совсем уж долгим, лихорадочно пытаясь сообразить, что же известно тьену Чисхолму. Явно ведь не все, раз он подразумевает… А что он подразумевает-то? — Но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Ну что вы, тье!
Пухлая рука тьена Чисхолма дернулась, словно он хотел положить ее на руку Маред, но тут же отдернулась, разумеется. Зато в голосе прорезалось искреннее сочувствие:
— Я действительно все знаю. Вы поступили… неосторожно. Молодость, отчаяние, положение беззащитной вдовы! Вам не к кому было обратиться за помощью… Но это, с позволения сказать, наказание… Отвратительно! Совершенно отвратительно — и так похоже на Александра Монтроза. Вы далеко не первая, для кого встреча с этим человеком кончается… ужасным образом.
«Еще один благотворитель? После Оршеза и Мотроза мне только этого не хватало, — подумала Маред, едва сдерживаясь от истерического хихиканья. — И все прямо жаждут мне посочувствовать и помочь…»
— Не знаю, что вам… известно, — сказала она вслух, — но не думаю, что вас это касается.
— Ошибаетесь, моя дорогая тье, — с укоризной посмотрел Чисхолм. — Эо касается и меня, и вас, и еще многих людей. Разве вы не считаете, что Монтроз должен быть наказан?
— Понимаю, — вздохнула Маред, действительно понимая все и про неожиданный звонок, и про мотивы тьена Чисхолма. — Послушайте, тьен…
Кофе, к которому она еще не успела притронуться, пах далеко не так как в «Азимуте», но тоже неплохо. Однако во рту прочно поселился кислый привкус, окрашивающий все, и даже кофе его, пожалуй, не смыл бы.
— Я не знаю, откуда вы все знаете и на кого работаете, — продолжила Маред, стараясь говорить уверенно, — но ваша вражда с лэрдом Монтрозом — ваше дело. Я не пойду в полицию.
— Просто спустите ему это с рук? — совершенно иным, деловым тоном поинтересовался Чисхолм, откидываясь на спинку стула.
— А это — мое дело.
Маред все-таки не удержалась от глотка кофе — промочить пересохшее горло.
— Наше, — вкрадчиво поправил ее Чисхолм. — И я далек от мысли советовать вам идти в полицию. В данных условиях это неразумно. Вы и вами это понимаете, верно? Такой опытный юрист, как Монтроз, от ваших обвинений камня на камне не оставит, а вас выставит в таком свете, что… Нет, полиция — это не выход. Но мы… мы можем вам помочь.
— Кто — вы?
— А вот это совершенно неважно, — улыбнулся Чисхолм и допил оставшийся сидр. — Важно лишь то, что мы не намерены портить вашему мучителю репутацию по мелочам. Мы собираемся ее уничтожить. И вы, дорогая тье, в силах этому посодействовать.
— Без полиции?
— Без полиции, ручаюсь!
Он сидел на стуле, обмякнув и даже расплывшись, от подмышек по светлому тонкому летнему камзолу расползались пятна пота, а Маред почему-то стало холодно — она даже передернулась.
— Боюсь, я не могу себе позволить вмешиваться… в такое.
— О, без полиции — еще не означает, что преступным путем, — понимающе откликнулся Чисхолм. — Не беспокойтесь, тье, никто не собирается скомпрометировать вас еще сильнее. Ваша помощь будет бесценна, а своих сотрудников мы бережем и вознаграждаем.
— Уже сотрудников? Разве я давала вам повод думать, что согласна?
Маред поднялась, вытащила из сумочки кошелек, поискав взглядом официанта.
— Уже уходите? Советую задержаться.
А вот это было сказано так, что Маред изумленно взглянула на сидящего. Чисхолм ответил ей холодным жестким взглядом, окончательно сбросив маску то ли доброго дядюшки, то ли старшего коллеги. Затем вытащил из-под стола руку с пачкой бумаг, нет — камерографий!
Новенькие снимки, напечатанные на лучшей глянцевой бумаге, веером разлетелись по столу. Маред взглянула. В висках заныло пронзительно и мерзко, как тысяча комаров, дыхание на миг перехватило… На верхней камерографии она стояла в одной рубашке и панталонах в спальне Монтроза. На второй — уже на коленях рядом с его кроватью. Рубашка бесстыдно задрана, ноги и зад вызывающе белеют на темной ткани покрывала. Алые рубцы на снимке кажутся черно-вишневыми…
Выглядело это… Но не хуже, чем на других снимках, где Корсар уже приковал ее к изголовью постели. Сам он, кстати, на камерографиях тоже присутствовал, но как-то так, что лица не было видно или оно оказывалось в тени. Зато Маред была снята с совершенной тщательностью. На коленях с руками, заложенными за голову. Распятая на кровати. Укутанная в одеяло, но с голыми лодыжками и таким лицом, что без пояснений все понятно.
