Охотник за бабочками 2 - Костин Сергей (читаемые книги читать .TXT) 📗
— И давно мы здесь?
— Сутки.
Немногословен Кузьмич. И настроение у него поганое.
— А поподробнее можно?
— А чего поподробнее, — тупость Кузьмичевского взгляда не изменилась. Ученые говорят, что вот при таком упертом взгляде глаза отдыхают, — Приволокли тебя дохлого, бросили, а меня за компанию. Я то собачкой твоей прикинулся. Погавкать пришлось немного. Меня сначала за таракана приняли. Дустом траванули, а мне хоть бы что. Ты ж, командир, знаешь.
Это точно. Кузьмича не берет ни одна отрава. Я его баловства ради и дустом пробовал, и мышьяком и соломкой маковой. Все без толку.
— И кто ж посмел? Что за монстры?
— Если бы, — вздохнул Кузьмич, — Молокососы какие-то. Да не знаю кто такие. Первый раз в жизни видел. Хотя…
Кузьмич изобразил умное лицо, свесил голову набок и на секунду задумался.
— А ведь вру. Видел я одного такого. Ты понимаешь, командир, какая штука получается. Они же, ну те, которые Волчару нашего замочили, похожи на…
Обшарпанная стена, оказавшаяся одной большой дверью отъехала в сторону и в бичевник вошли те, о ком говорил Кузьмич.
С первого взгляда я понял, что мой крылатый друг был прав, говоря о том, что уже встречал одного из представителей этого племени.
Я вспомнил, как совсем недавно, видел в кабинете у паПА нечто похожее. Круглый кусок доисторического окаменевшего хлеба с надкусанным боком.
И вот теперь перед моими глазами стояло несколько, вполне целых, и, даже, местами, с корочкой, круглых булок. У батонов имелись руки. Тоненькие ножки в рифленых ботинках. Глаза неопределенного цвета. Чуть заметные ушные раковины. Маленький нос. И огромный беззубый рот. Сама голова и туловище представляли слитную композицию в виде, как уже отмечалось, шара. Размер более чем нормальный. Стандартный метр в диаметре.
На воображаемом поясе, а может и на воображаемой шее у батонов имелся завязанный красивым узлом красный галстук. Более никакой одежды и прочих телесных органов я не заметил. В руках вошедшие держали ножики.
— Батоны? — не удержался я от восклицания.
Батоны на мою реплику только скривились. Скорее всего им не нравилось это название.
Один из них подошел ко мне вплотную и поднес стиснутый кулак к носу.
— Чуешь, чем пахнет?
Свежевыпеченным хлебом. Так я и сказал.
Шарообразный хлеб шмыгнул носом, понюхал под мышками и пробурчал что-то про закончившийся дезодорант. Потом, уже для меня, добавил:
— Дурак. Кровью твоей пахнет. Будешь вякать без дела, в миг шнобель наизнанку выверну. Понял меня?
— Ага, — с русским у ребят не очень. Как это можно шнобель, нос, то есть, по-нашему, наизнанку вывернуть? Каламбурчик получается.
— Пойдешь с нами, — буханка приставила к моему носу ножик, — Шаг в сторону будем считать попыткой к несознательным действиям. А за это знаешь, что бывает?
Мне ли не знать.
— И собаке своей прикажи, что б пасть не разевала, — Кузьмич при этих словах пару раз по-дурацки тявкнул. Кстати, абсолютно не похоже.
— А куда, если не секрет? — почему человеку хочется чихать в самый неподходящий момент? Вот мне сейчас очень приспичило, а не могу. Ножик больно острый.
— Не секрет, — батон почесал румяную корочку на пузе. Или на подбородке, кому как удобнее, — В лабораторию на обследование.
— Анатомировать будете? — предположил я самое худшее, готовясь при положительном ответе побузить.
— Мы не звери, — ответил батон, убирая, наконец-то, ножик, — Не боись, человек, ничего плохого не сделаем. Идем.
В таком случае еще ничего. Жить можно. Рожи у батонов, собственно, не слишком злобные. Можно сказать, даже, где-то одухотворенные. Мало ли по какой причине они Корабль обстреляли? Меня-то, вытащили. Даже не связали. И Кузьмича, вон, не тронули. Хоть и гавкал.
Мы вышли, как оказалось, из однокомнатного домика и ступили на хорошо заасфальтированную дорожку. По обе ее стороны высился четырехметровый сетчатый забор, оканчивающийся колючей проволокой. За забором располагались лужайки с деревьями и кустиками. Журчали веселые ручейки и зеленела травка.
Среди всего этого рая паслись дикие звери. Одни из них походили на зайцев. Другие, более крупные, на животных из Галактической Красной Книги. Рыжие и серые.
— А я думал, что они все перемерли давно? — не слишком надеясь на ответ, заметил я.
— Они и перемерли, — после моего согласия на добровольное обследование батоны стали добрее и, извините за оборот, мягче, — Мы их выращиваем на генетическом уровне.
— Это как же? — подал голос Кузьмич, но потом вспомнив, что он мой собака, испуганно гавкнул: — Гяв, гяв.
Я ж говорю, по-дурацки лает. Нет опыта, прикинься лучше тараканом.
Но батоны не обратили никакого внимания на говорящую собаку.
— При раскопках нашли янтарь застылый. В янтаре насекомое какое-то сидело. То ли жук навозный, то ли хоботок кровососущий. Точно не скажу, засекречено. Вот из этого насекомого откачали кровь и выделили гены. Да нет, не крокодильи. Зачем нам крокодилы? Вот этих паразитов, что за забором, гены.
Один из паразитов зарычал злобным рыком и всем телом бросился на сетку как раз в том месте, где проходили мы. Паразита серого цвета и с хвостом, похожим на полено, отбросило от забора, словно щепку.
— Под напряжением она, — успокоил нас батон, — Безопасность обеспечена на все сто процентов.
Кузьмич опустился на плечо и мелкими шашками перебазировался к уху.
— Попали же мы, командир. Вот этих самых зверушек я знаю. Тот, который нас сожрать пытался, волк. Помнишь, я рассказывал? Которые любят кушать модно одетых молодых девушек и их больных родственников. А рыжие это лисицы. Про них я ничего не знаю.
Зато я знаю. Читал. Что одни, что другие исчезли с поверхности планеты Земля около тысячи лет назад. Даже чучел в музеях не осталось. Не успели запасти. Мор какой-то прошелся. И всех до одного.
— Ты, командир, сильно не расслабляйся, — Кузьмич прижался потеснее к уху, — Зверушек непонятно для чего разводят. Опять же, не зря нас в отдельный вольер засадили. Не к добру.
Здесь Кузьмич прав. Я пока не чувствовал опасности, но она могла проявить себя в самых непредсказуемых формах. Если, например, у меня хотят взять немного крови на анализы, еще ничего. Доисторических генов во мне не найдут, это точно. А на остальное я не согласен.
— В настоящее время нам удалось создать несколько видов вымерших животных, — продолжал между тем батон, семеня по дорожке ножками в рифленых ботинках, — Четыре подвида, так называемых, первоисточника.
— Это как, — не понял я.
— Очень просто, — батон достал непонятно откуда косточку и сунул ее сквозь сетку. На приманку бросилась целая стая волков и лисиц. Те, которые были похожи на зайцев, не обратили на кость никакого внимания, — Вот посмотрите! Эти двое с ярко выраженной агрессивной окраской. Весьма плотоядны. А тот, который с ушами, больше предпочитает сочную траву. Есть еще и четвертый вид, но в данное время он не доступен. Не любит, знаете ли, показываться для всеобщего обзора. Нелюдимый.
— Тоже травоядный.
— Знаете, нет, — батон радостно удивился, — Мы его все больше медовыми пряниками кормим. Очень любит медовые пряники.
Ну и зоопарк. Взрастили разной гадости, и радуются.
— И зачем вам это? — я обернулся и посмотрел на зверушек, которые провожали нас голодными глазами. Кормят тут, видать, хреново.
— Это великий эксперимент, — гордость так и перла из батона, — Для его завершения нам необходимо создать еще два подвида. Очень сложный материал. Сколько не стараемся, ничего не получается. Может быть с вашей помощью наши дела пойдут лучше.
— И для этого нужно было подбивать мой корабль? — я вспомнил, каким образом батоны заполучили меня и Кузьмича.
— Наука требует жертв, — батон, похоже, даже не чувствует никакой вины. Наверно, сбить корабль для них, как из жука навозного кровь высосать.
— А где сейчас мой корабль. Или, все, что от него осталось?
