Возвращение - Фирсанова Юлия Алексеевна (полная версия книги txt) 📗
– Ты вообще собак любишь, – отпустил остроту вор, с удовольствием проехавшись по представителю закона.
– Лис, впрочем, тоже, – ухмыльнулась я.
Лакс фыркнул, но видно было, не обиделся, сравнение с хвостатым рыжим плутом ему польстило. Интересно, а считает ли Дерг обидным сравнение себя с собакой? Не думаю. Кажется, он из фанатиков-трудоголиков, не видящих ничего, кроме своего долга. Таким обыкновенно глубоко плевать на фактор общественного мнения, вернее, единственное, что их трогает, – насколько это самое мнение может облегчить или затруднить работу.
– Интересно, где он сейчас, – вслух полюбопытствовал Лакс.
– Где бы он ни был, надеюсь, у Кейсара все хорошо. Будем в Ланце, навестим, если он до сих пор оттуда не смылся в поисках лучшей доли. Но до этого города, славного весомым королем, еще надо добраться. Мы не можем вдруг взять, исчезнуть с дороги и появиться у стен столицы. Хотя в принципе идея интересная, я над ней подумаю. – На ум пришли руны врат, путии цели. – Но пробовать пока не решусь, с этой телепортацией, говорят, вечно проблемы в соблюдении констант массы, времени и композиции.
– Это как? – озадачился Кейр-умница, никогда не стесняющийся спросить то, что осталось непонятным из бреда, который я постоянно несу.
– Ну допустим, один кусочек тебя остался на дороге, а все остальное уже в Мидане, или все кусочки попадут в Мидан, только какой-нибудь прибудет минутой позже другого. А если и одновременно, то не в том порядке, как положено: голова вместо ноги, пальцы на затылке или ухо на заднице, – доступно разъяснила я многочисленные затруднения, как известно из научной фантастики и фильмов ужасов, встающие на пути сторонников прогресса, сумасшедших изобретателей, магов-недоучек и завоевателей космоса.
– Ну ее, такую магию, – зябко передернул плечами мужчина и яростно почесал голову. Может, представил, как появляются пальцы на затылке. – Я лучше на коне или даже пешком.
– Правильно! Молодец! Физические нагрузки полезны для здоровья, – похвалила осмотрительного телохранителя.
– А чего ты молчишь? – Лакс поддел Гиза.
– Как правило, молчат по двум причинам, – ответила вместо киллера. – Первая: когда сказать нечего – на такое способны только очень умные люди, большинство же прикрывает невежество, пытаясь молоть языком откровенную чушь, и второе: когда сказать можно много, но информация не предназначена для чужих ушей. Полагаю, на данный момент наш спутник относится ко второй категории мудрецов, ибо, не владея тайнами мгновенного перемещения, Тэдра Номус не обрела бы имидж столь вездесущей организации. Конечно, афишировать эту свою способность они не склонны, да и злоупотреблять ею тоже не собираются. Лишнее внимание и гласность мешают работе.
– Ты много знаешь, – обронил Гиз, практически согласившись с моими выводами.
– Скорей уж, о многом догадываюсь, – пожала я плечами. – И вообще, чем больше знаешь, тем больше забываешь, следовательно, самый умный тот, кто знает меньше всех. Ну или самый осторожный и живучий.
– Не спорю, – хмыкнул мужчина, очарованный стройной системой старинной логической цепочки, однако ничего про своих бывших соратников так и не рассказал. Мы не настаивали, не хотелось портить настроение ни себе, ни ему, да и других тем для дорожной болтовни было предостаточно.
Вот только сколько ни рассуждай о потенциальных опасностях, судьба все равно вмешается и сделает все по-своему, чаще всего в пику твоим благим намерениям. Тут остается только одно: расслабиться и получать удовольствие.
Глава 7
О мудрых животных
Через семьдесят три минуты после того, как мы выехали со двора харчевни, широкий тракт, расстилающийся предо мною, неожиданно резко закончился. Вернее, кончился не тракт, а мое мирное путешествие по нему, потому что милый, кроткий, как овечка, Дэлькор ни с того ни с сего ржанул, раздул ноздри и, резко вильнув влево, понесся напролом в чащу леса так, будто его кто-то вожжами огрел по крупу.
Дэлькор несся как метеор. Да, мудрые эльфы, давшие ему не только насмешливое прозвище, но и звучное официальное имя, были правы, звание «Солнечный Ветер» конь заслужил, как, впрочем, и массу других куда менее лестных эпитетов, готовых сорваться у меня с языка. От нецензурных ругательств я воздержалась по ряду причин, первой из которых была необходимость плотно прижиматься к шее обормота, мчащегося через лес, в котором никто не позаботился провести предварительную обрезку деревьев на уровне головы всадника. Чтобы деревья не произвели аналогичную операцию с моей бедовой башкой, я распласталась на спине Дэлькора. Эльфийский выкормыш что на дороге, что в диком лесу чувствовал себя комфортно, не спотыкался, не шарахался из стороны в сторону, не путался копытами в траве и кустарнике, растительность словно создавала для него зеленый коридор. Судя по отборной брани, раздающейся далеко позади из уст пытающихся догнать меня мужчин, такой «льготы» местная экосистема никому более предоставлять не собиралась. Хоть Лакс и был наполовину эльфом, его конь кровью Дивного народа похвастаться не мог и спотыкался наравне с другими животными.
Я намотала на руку поводья и оставшимися свободными пальцами вцепилась в густую гриву коняги. Нечего было даже пытаться выпрыгнуть из седла при таком темпе передвижения, а кричать «тпру!», когда Дэлькору вздумалось ломануться куда-то столь целеустремленно, было бесполезно. Призыв: «Остановите Землю, я сойду!» – имел бы большую эффективность для наведения порядка в планетарной системе, чем элементарная лошадиная команда для жеребца-хулигана.
Тот, кто придумал поговорку «упрям как мул», никогда не ездил на уважающей себя лошади. Мой Дэлькор летел с той же целеустремленностью, что и выпущенная из лука стрела, он явно знал, куда и зачем движется, и никаких разумных предложений по изменению траектории принимать не намеревался. Мне оставалось только крепко держаться, ждать прибытия на место и гадать, что Дэль учуял на сей раз: очередную жирную птицу к ужину, сокровища или еще какой-нибудь необходимый мне с точки зрения усовершенствованной лошадиной логики предмет.
Через шесть минут бешеной скачки и конь и я в качестве не имеющего права голоса багажа вынеслись на поляну. Она была шириной не более семи метров, зато ровненькая, чистенькая, идеально-оптимистичная, как в сказках про пушистых зверьков, гномиков и эльфов (из тех, которые живут в цветочках и пьют по утрам росу, а не вино или пиво, как мой Лакс). Вдобавок данный экземпляр очаровательной лесной полянки отличался не только ярко-изумрудной травкой и чрезвычайно крупными чашечками разнообразных цветущих растений – вся эта прелесть светилась. Ей-богу, не вру! Она светилась нежным, искристым, как срез настоящего, без нитратов, сахарного арбуза, светом и пахла магией.
Полюбоваться сим дивным уголком природы хоть сколько-нибудь длительное время и поразмышлять над его происхождением мне не довелось. Оказалось, мой дивный конь притормозил на секунду у края леса только для того, чтобы прицелиться и прыгнуть с места прямо в центр дивной клумбы.
Цветущее разнотравье и нежный цвет плеснулись вокруг нас волной иллюзорного моря с картины записного сюрреалиста, я испытала странное ощущение нарушения равновесия, а потом Дэлькор снова скакнул и вынес меня из круга на пологий, поросший густой травой берег неизвестно откуда взявшейся речки.
Против воли оглянулась назад, ожидая увидеть «гномью» полянку и лес, но не тут-то было. Далекий ежик деревьев и россыпь кустов в непосредственной близости никак не могли быть теми дебрями, которые окружали Карский тракт, да и звука текущей воды я прежде не слышала. Даже если допустить, что мой конь – рекордсмен мира по прыжкам в длину, все равно ниточка маршрута, способного вынести к водоему, не прощупывалась. Самым похожим на предыдущий пейзаж местом был выделяющийся симпатичным кругом участок особенно духовитых, золотисто-сиреневых трав, невинно покачивающих на ветру колосками.
