Вендия 1. Город у священной реки - Йенсен Брэнт (серия книг .txt) 📗
— Что же тогда получается?..
— Что он специально перед тобой свое искусство решил продемонстрировать.
— Хотел к десятнику-сулнапарцу попасть или…
— Вот именно, что «или», Масул! И мне это очень не нравится.
— Но тогда ведь даже разговоров о походе в Вендию не велось. Если я со сроками не путаюсь, за две седмицы до нашего отбытия старый посол еще был жив.
— Все так.
— Значит, сотник, у него какие-то другие причины имелись, чтоб в тот день мастерство показать. Не один я на тренировочную площадку приходил. Жаль, что все так сложилось, но это было просто совпадение.
— Наверное, так оно и есть. Но все-таки не говори никому о содержании этого разговора.
— Хорошо, сотник. Я могу идти?
— Конечно.
Десятник поднялся из-за стола, придвинул кресло на место и сделал шаг по направлению к выходу.
— Постой, — попросил киммериец. — Еще один вопрос. А не было в том десятке, где раньше служил Хамар, других людей, что попали в нашу сотню?
— Не знаю, — пожал плечами туранец. — Может, кто и есть. Я за Хамаром тогда смотрел, а к остальным не приглядывался, средненькие бойцы были. В моем десятке, во всяком случае, больше никого оттуда не было.
— Ясно, — кивнул Конан. — Больше не задерживаю.
Десятник умчался так быстро, как только мог.
Киммерийца всерьез заинтересовало, куда он так спешил. Стоило, наверное, расспросить. В конце концов, Масул был его подчиненным. Но момент был упущен, гоняться за десятником по коридорам казарм киммериец не собирался.
Разговор с Масулом некоторые вещи прояснил, а другие только запутал.
Если теория Сатти о том, что убийцей руководили, была верна, то становилось очевидным, что Хамар в сотню попал не случайно. Его кандидатуру заранее отобрали и утвердили. Конана нисколько не смущал тот факт, что встреча Масула и будущего палача браминов произошла за неделю до гибели туранского посла. Те неизвестные, по следу которых шли Конан и Сатти, скорее всего, были причастны к этому убийству, а предугадать, каких десятников направят в Вендию, для них и вовсе не проблема.
Имелся у этой новости еще один очень неприятный аспект. Известие о том, что браминов убивал один из туранских солдат, для киммерийца стало полной неожиданностью. Ему вспомнились былые сомнения и удивление оттого, что Хамар оказался совсем другим человеком, нежели это представлялось сотнику. Теперь же киммериец понимал, что ошибаться мог не только насчет Хамара. В сотне наверняка были и другие солдаты, причастные к заговору. Конану это слово не нравилось – он не имел никакого представления ни о личностях заговорщиков, ни об их целях. Какой же тогда «заговор»? Но именно это определение упорно лезло в голову.
Киммериец быстренько доел свой завтрак, одним глотком осушил чашку чая, потом подумал и выпил напиток, предназначенный Масулу, — чего добру пропадать.
Перед тем, как отправиться к Телиде, Конан всё-таки решил частично исполнить обещание, данное Шеймасаи.
— Не видели Амьена? — поинтересовался он у двух встреченных им солдат.
— Нет, сотник, — завертели головами оба туранца. — Найти его?
— Да нет, не нужно, — не стал настаивать киммериец. Он спешил, к тому же ему не хотелось демонстрировать перед солдатами свою заинтересованность делами ветерана.
Коротко отвечая на приветствие, но не останавливаясь ни перед кем, Конан прошествовал к выходу из казарм.
Уличной толкотни киммериец сегодня почти не замечал. Он шел уверенной размашистой походкой, заставляя себя держаться и не переходить на бег. Времени в запасе у него оставалось не так и много. Если он за сегодняшний день не отыщет способа справиться с тенью, то поставит себя в очень незавидное положение. Киммериец помнил, что это существо опасалось нападать на него в присутствии других людей, но это его слабо утешало. Если тень поймет, что у нее нет иного выхода, она может не постесняться солдат, которые ей и сделать-то ничего не смогут.
Тем не менее страх перед тенью постепенно исчезал, уступая место жажде мести. Тот, кто послал эту тварь, должен был заплатить сполна. К тому же только так киммериец мог обезопасить себя от появления других смертоносных существ.
Изредка Конан оглядывался по сторонам в надежде увидеть крадущуюся за ним тень. Вчера в садах ему это удалось. Но похоже, что после утренней неудачи тварь стала более осторожной и на глаза попадаться не спешила.
К дому Телиды киммериец подходил уже в самом боевом настроении. Не было такого, чтобы он пасовал перед трудностями: любая проблема поддается решению, а чем сложнее задача, тем она интересней, а триумф от победы сладостней.
Глава 12.
На следующий день после знакомства с Рамини. Сады повелителя.
— Мне нравится это место, — сказала маленькая жрица.
Конан и Рамини неспешно брели, держась за руки, по одной из многочисленных дорожек, обустроенных в садах.
Вендийка выбрала для прогулки тот уголок этого рукотворного чуда, где росли деревья с полуденной части страны. Они были сплошь увиты лианами, и путник, решивший сойти с дорожки, вполне мог в них запутаться. Но смельчаки всегда находились, их манили крупные спелые плоды, которые разрешено было рвать всем желающим.
Конан с Рамини тоже единожды отлучались вглубь зарослей: вендийка заметила, что дикая природа неизменно пробуждает в ней животные инстинкты. Киммериец просто не мог ответить отказом на это не слишком завуалированное предложение.
— Здесь спокойно, — ответил северянин. — Думаю, я еще не раз приду сюда.
— Вендийцам сады не очень нравятся, — сказала Рамини. — Это место слабо согласуется с их внутренним миром, с потребностью претерпевать все горести и несчастья. Они предпочитают мнимую борьбу возможности придти сюда и насладиться красотой.
— Да, людей здесь гораздо меньше, чем на улицах, — согласился киммериец.
— Обрати внимание, Конан, — посоветовала северянину жрица Иштар. — Большая часть из тех, кого здесь можно встретить, принадлежит к знати. Кшатрии из числа тех, что побогаче, — единственные в этом обществе, чьи помыслы свободны от многих закостенелых догматов местных верований.
— Но ведь именно в их руках находится политическая власть, — заметил Конан. — Странно, что они не стремятся перекроить устройство страны на свой лад.
— Не надо таких крайностей, милый, — попросила Рамини. — Не идеализируй их. Все наши князья не так уж сильно отличаются от остальных людей. Просто у них есть возможность получать от жизни чуть больше радостей, потому они и не обращают внимания на те религиозные запреты, что идут вразрез с их привычками. Саму же кастовую систему и связанные с ней законы они считают даром богов, и в открытую против браминов никто из них даже не подумает выступить.
— Я не согласен, Рамини, — возразил Конан. — Если было брошено зерно сомнения, оно рано или поздно даст всходы. Кшатрии непременно обнаружат те выгоды, что дает власть над сердцами людей, которой сейчас обладают брамины.
— К коим принадлежу и я, — улыбнулась вендийка. — Но я не обижаюсь, ты рассуждаешь, как человек с заката. Конан, твои умные слова так останутся словами, а Вендия останется такой, какой она была на протяжении многих веков.
— Я думал, что ты жаждешь изменений, — сказал Конан. — Ты не такая, как другие вендийцы. Ты очень сильно от них отличаешься.
— Это было предопределено, — ответила Рамини. — Мы – те, кем мы рождаемся на свет. В Вендии нельзя изменить свою судьбу, свое будущее. Я нынешняя понимаю это и ненавижу, но угоразди меня родиться не в семье жрицы Иштар, мировоззрение мое было бы совершенно иным.
— Что толку размышлять, — спросил киммериец, — о том, что могло случиться, но не случилось? Рамини, ты умная, красивая, и у тебя есть власть. И при этом ты утверждаешь, что изменить ничего нельзя. Я бы не смог просто сидеть, смотреть и думать о том, как все плохо.
— Ты – это не я, Конан, — вендийка остановилась и обняла северянина. — И за это я тебя люблю.
