Хроники Тамула. Трилогия - Эддингс Дэвид (книга регистрации TXT) 📗
– О, разумеется могу. Поверь мне, Эмбан, эта часовня никогда не была посвящена вашему эленийскому Богу. Впрочем, – добавила Флейта помолчав, – неподалеку отсюда есть место, которое было посвящено дереву – тысяч этак восемнадцать лет тому назад.
– Дереву?!
– Это было очень славное дерево – дуб. Почему-то всегда обожествляют дуб. Никто не хочет поклоняться вязу. Очень многие люди обожествляли деревья прежде всего потому, что они предсказуемы.
– Как может человек в здравом уме поклоняться дереву?
– А кто сказал, что верующие непременно должны быть в своем уме? Порой вы, люди, изрядно нас озадачиваете.
Поскольку на сей раз по большей части предстояло обменивать внешность, Сефрения и Ксанетия слегка изменили заклинание, которое наложило на лицо Берита черты Спархока. Поскольку самому Спархоку ни с кем не нужно было меняться лицом, за него взялись в первую очередь. Он сидел рядом с сэром Эндриком, старым другом, который начинал послушничество вместе со Спархоком, Келтэном и Мартэлом. Ксанетия приблизилась к ним – ее черты постепенно теряли цвет, и лицо излучало все более яркое сияние. Она внимательно осмотрела лицо сэра Эндрика и заговорила напевно и громко, произнося дэльфийское заклинание на архаическом тамульском с присущим ей странным акцентом. Сефрения, стоявшая рядом с ней, одновременно выпевала стирикское заклинание.
Спархок ничего не почувствовал, когда Ксанетия выпустила свое заклинание. Затем, в решающее мгновение, Сефрения протянула руку между лицом сэра Эндрика и Ксанетией и выпустила свое заклинание. Уж его-то Спархок определенно почувствовал. Черты его смягчились, точно нагретый воск, и он явственно ощутил, как меняется его лицо – подобно сырой глине, обретающей новую форму под ловкими пальцами гончара. Выпрямление перебитого носа оказалось слегка болезненным, а когда удлинилась челюсть, зубы Спархока заныли, изменяя свое положение в кости.
– Ну как? – спросила Сефрения у Вэниона, когда перемена окончательно свершилась.
– Большего сходства добиться невозможно, – ответил Вэнион, пристально разглядывая обоих. – Каково это, Эндрик – заполучить близнеца?
– Я ничего не почувствовал, мой лорд, – ответил Эндрик, с любопытством поглядывая на Спархока.
– Зато я почувствовал, – заверил его Спархок, осторожно ощупывая свой новый нос. – Эта боль со временем пройдет, анара?
– Она станет менее заметна, Анакха, когда свыкнешься ты с переменой. Я ведь предостерегала тебя, что неприятных ощущений не избежать, не так ли?
– Верно, – Спархок пожал плечами. – Боль, в конце концов, вполне терпима.
– Неужели я и вправду так выгляжу? – озадаченно спросил Эндрик.
– Именно так, – подтвердил Вэнион.
– Мне следует заняться собой. Годы обошлись со мной неласково.
– Нельзя быть вечно молодым и красивым, Эндрик, – рассмеялся Келтэн.
– Это все, что следовало проделать с этими двумя, анара? – спросил Вэнион.
– Преображение завершено, лорд Вэнион, – ответила Ксанетия.
– Нам надо поговорить, Спархок, – сказал магистр. – Пойдем в ризницу, чтобы не мешать дамам превращать остальных.
Спархок кивнул, поднялся и пошел за другом к маленькой двери слева от алтаря.
Вэнион первым вошел в ризницу и закрыл за ними дверь.
– Ты обо всем договорился с Сорджи? – спросил он. Спархок уселся на скамью.
– Я разговаривал с ним вчера, – ответил он. – Я сказал, что нескольким моим друзьям нужно добраться до Бересы, не привлекая к себе особого внимания. У него, как всегда в порту, удрали несколько матросов, и он оставит три свободные койки. Стрейджен, Телэн и я смешаемся с командой. Мы сможем проскользнуть в Бересу незамеченными.
– Воображаю, сколько это тебе стоило. Сорджи порой заламывет совершенно несусветные цены. Спархок помял ноющую челюсть.
– Во всяком случае, я не разорился, – сказал он. – Сорджи у меня в долгу за парочку услуг, и я дал ему время, чтобы взять груз, который покроет большую часть расходов.
– Стало быть, отсюда ты отправишься прямо в гавань?
Спархок покачал головой.
– Мы выберемся из резиденции через потайной ход, который обнаружил под казармами рыцарей Кааладор. Я сказал Сорджи, что три его новых матроса явятся к нему около полуночи.
– А отплытие, стало быть, завтра?
Спархок вновь покачал головой.
– Послезавтра. Завтра мы будем загружать в трюмы груз.
– Честная работа, Спархок? – ухмыльнулся Вэнион.
– Ты говоришь точь-в-точь, как Халэд.
– У него вполне определенные взгляды, верно?
– Как и у его отца.
– Перестань тереть лицо, Спархок. Ты сотрешь кожу до крови. – Вэнион помолчал. – Как это было?
– Очень странно.
– Больно?
– Когда выпрямили нос – да. Сейчас он ноет так, словно его вновь перебили. Радуйся, что тебе не придется испытать этого.
– В этом вряд ли был бы смысл. Я ведь не должен буду украдкой пробираться по темным закоулкам, как вы. – Вэнион сочувственно взглянул на друга. – Мы вернем ее, Спархок.
– Разумеется. Это все, что ты мне хотел сказать? – Голос Спархока звучал намеренно бесцветно. Главное было – ничего не чувствовать.
– Просто будь осторожен и постарайся держать в узде свой нрав.
Спархок кивнул.
– Пойдем посмотрим, как там остальные.
Спору нет, перемены были ошеломляющие. Трудно было понять, кто же на самом деле сейчас говорит, и порой Спархока застигало врасплох то, кто именно отвечал на его вопрос. Они попрощались и без лишнего шума покинули часовню, смешавшись с другими рыцарями церкви. Выйдя в залитый светом факелов внутренний двор, они прошли по подъемному мосту и по темной ночной лужайке направились к казармам, где размещались рыцари церкви. Там Спархок, Стрейджен и Телэн переоделись в измазанные смолой матросские блузы, и остальные также облачились в неприметные одежды простолюдинов. Затем все спустились в подвалы.
Кааладор, носивший теперь грубоватое лицо пожилого рыцаря-дэйранца, вел их сырым, затянутым клочьями паутины ходом, освещая дорогу дымным факелом. Когда они прошли около мили, он остановился и поднял факел выше.
– Туточки ваш выход, Спархок, – объявил он, указывая на крутую узкую лестницу. – Выйдете прямехонько в проулок – воняет там, конечно, будь здоров, зато темнотища в самый раз. – Кааладор помолчал. – Извини, Стрейджен, – добавил он, – захотелось сказать что-нибудь тебе на память.
– Как это мило, – пробормотал Стрейджен.
– Удачи, Спархок, – сказал Кааладор.
– Спасибо. – Они пожали друг другу руки, и Кааладор, высоко держа факел, повел своих спутников дальше по пахнущему сыростью и плесенью туннелю, оставив Спархока, Телэна и Стрейджена в полной темноте.
– Им не угрожает ни малейшая опасность, Вэнион, – убеждала Флейта магистра пандионцев, покуда женщины собирали вещи. – В конце концов, с ними буду я, а уж я-то сумею о них позаботиться.
– Ну, хотя бы десять рыцарей, – снизил он свои требования.
– Они будут нам только помехой, любовь моя, – сказала Сефрения. – Кому надо помнить об осторожности, так это тебе. На вооруженных людей нападут скорее, чем на нескольких мирных путников.
– Но женщинам небезопасно путешествовать одним, – настаивал Вэнион. – В лесах полно разбойников и тому подобного отребья.
– Мы не настолько будем задерживаться в одном месте, чтобы привлечь внимание разбойников или кого-нибудь еще, – терпеливо пояснила Флейта. – Мы доберемся до Дэльфиуса за два дня. Я могла бы устроить это и в один день, но мне придется долго беседовать с Эдемусом, прежде чем войти в его долину. Его наверняка не скоро удастся уговорить.
– Когда вы покидаете Материон, лорд Вэнион? – спросила Ксанетия.
– Где-нибудь в конце недели, анара, – ответил он. – Нам нужно подготовить снаряжение и позаботиться об обозах с провизией.
– Не забудь взять теплые вещи, – напомнила Сефрения. – Вот-вот начнет холодать.
– Хорошо, любовь моя. Сколько вы пробудете в Дэльфиусе?
– Это еще неизвестно. Афраэль известит тебя обо всех новостях. Нам многое нужно обсудить с анари Кедоном. То, что Киргон призвал Клааля, осложнило наше положение.
