Серебряный камень - Розенберг Джоэл (книги TXT) 📗
– Поймите, дело крайне важное, – сказал Йен. – Не знаю, известно ли вам, кто такой Харбард, но он отнюдь не паромщик, одержимый манией величия. Он один из Древних.
– Ну разумеется! – фыркнул Бирс Эриксон. – Любой голый и босой бродяга, питающийся орешками и корой с деревьев, непременно Древний, которому наскучили мясная пища и элементарные удобства. Каждый выживший из ума старикан, вымаливающий сухую корку хлеба или кость, на самом деле Старец, испытывающий доброту того, чей дом он осчастливил своим посещением. И высохшая старая дура с выменем до колен, торгующая смердящими приворотами самого сомнительного происхождения, в действительности, конечно, из Древних – просто решила позабавиться над легковерным людом.
Арни Сельмо, не глядя на Йена, пробормотал:
– Какая муха укусила этого парня? Не иначе как перед девчонкой выпендривается…
– Еще раз вам повторяю: не стоит рассчитывать, что здесь не знают английского. – Широкое лицо Ивара дель Хивала растянулось в вымученной улыбке, а глаза указали в сторону маркграфа, как бы говоря «Он не простак».
Бирс Эриксон тем временем продолжал:
– И естественно, любая костлявая деревенщина с вонючим мешком на спине и позолоченной медяшкой в виде кольца строит из себя Обетованного Воителя, долг которого повести всех нас к Концу Зимы. Тьфу!
– Потише, Бирс, возлюбленный сын мой, – обратился к нему маркграф, – ты зашел слишком далеко.
Если бы Йен не наблюдал за ним пристально, то мог бы и не заметить секретного знака указательным пальцем.
– Нет, маркграф, нет! – Перевязь Бирса Эриксона висела на спинке кресла, и сейчас он ее качнул. – Хочу взглянуть, на что способен этот… покоритель великанов. Я не собираюсь биться с ним насмерть и не настаиваю биться до первого шрама… честно говоря, не желаю удостоить этого… Йена Сильвер Стоуна моим шрамом. Так, скромный маленький поединок до первой крови. Я даже могу поклясться, что постараюсь сделать рану маленькой. Давай скрестим клинки.
– Я сразил только одного огненного великана, – поправил его Йен. – И то… благодаря счастливому случаю.
Юношу снедало искушение надуть грудь и соответственно себя вести на глазах у очаровательной девушки, однако это было бы не просто глупостью, а именно той глупостью, которую от него и ожидали. Годы тренировки сделали из Йена фехтовальщика, но никак не дуэлянта. И хотя под пристальным наблюдением Ториана Торсена и Ивара дель Хивала он пытался превратить спорт в оружие, пойти на бой с самым настоящим мастером меча, с этим изукрашенным шрамами Бирсом Эриксоном означало скорее всего пойти на смерть.
Но Бирс Эриксон был настроен во что бы то ни стало довести свое намерение до конца.
– Ну конечно – такой великий боец, что может и отмахнуться от победы над огненным великаном!.. – Молодой человек повернулся к маркграфу. – Отец мой, прошу, позвольте мне сразить его.
– Я не вижу вызова с его стороны, Бирс, – вмешалась маркграфиня, положив руку ему на плечо. – И мне не хотелось бы собственными глазами увидеть, что ты столь легкомысленно трактуешь устав и обычаи твоего будущего Ордена.
– Бирс, мой возлюбленный сын, этот человек – наш гость и…
– Нет, он наш пленник. Его доставили сюда вооруженные охранники…
– В полном соответствии с моими указаниями. – Маркграф играл свою роль до конца. Невооруженным глазом было видно, что он стремился столкнуть лбами Йена и Бирса, вот только непонятно почему.
– Здесь нетрудно найти решение, – вмешался Ивар дель Хивал. – Уважаемый Бирс Эриксон не считает, что Йен Сильверстейн достоин серьезной дуэли, но все равно желает с ним сразиться. – Он покачал головой. – Мне приходилось с ним скрещивать клинки, маркграф, и должен сказать, что в его правой руке будто демон сидит. Он… он даже и не знает, как простейшим образом оставить шрам на противнике. И если вы дадите согласие на небольшую схватку, клянусь вам, кончится тем, что один будет лежать мертвым – либо Йен Сильверстейн, либо Бирс Эриксон.
– Это меня не пугает! – заявил Бирс Эриксон.
– Мудрость приходит с возрастом, с возрастом же приходит и уважение к оправданному страху, – произнес Ивар дель Хивал.
– Стало быть, нет способа проверить его мастерство без кровопускания? – Маркграф скептическим взором обвел Ивара дель Хивала. – Никакого?
– По крайней мере я такого способа придумать не могу, и потому…
– А я могу, – сказал маркграф. – Пусть побалуются с учебным оружием.
– С учебным? – переспросил Ивар дель Хивал. – Вы имеете в виду обожженные палки…
– Нет-нет, – запротестовал маркграф. – Так поступаете вы, в Доминионах, а мы тренируем молодежь благородного происхождения проще – на мечах, не имеющих острых кромок, с затупленными концами и очень гибких. Совершенно безопасная вещь – разумеется, если не угодишь в глаз.
Йену приходилось слышать о таком оружии; Господи, сколько же он часов провел, фехтуя рапирой!..
Он не рассмеялся и не улыбнулся; не напрягся и не расслабился.
Зерно и утки. Проклятое зерно и проклятые утки.
Ничего у вас не выйдет!..
Глава 10
Правила боя
Когда подонок-папочка выставил сына за дверь, поскольку тот перестал играть роль козла отпущения, Йен вынужден был пробавляться уроками фехтовального мастерства, всякими случайными приработками, да еще игрой в покер.
Поразительно, каких вершин мастерства можно достичь, фехтуя на рапире или сражаясь в карты за покерным столом, если у тебя нет иного выхода, как только задавать тон в игре или поединке и победить в нем, и не один раз, а регулярно, а выигрыш не просаживать в один присест, а откладывать на лето. Иначе придется жить на одном зерне, украденном с опытного участка агрономического колледжа, да на диких утках с озера Миррор-Лэйк, где на них приходилось охотиться по ночам, вооружившись куском проволоки и длинной палкой от швабры.
Утки и зерно. С тех пор в сознании Йена утки и зерно прочно ассоциировались с нищетой и голодом. Со страхом. С возможной потерей самообладания. Но с потерей самообладания нельзя мириться как с естественным человеческим свойством, как с законом природы; необходимо следить за собой, напоминать себе, что твое тело, твое лицо – и твой разум! – принадлежат тебе, что один миг проявления слабости способен перечеркнуть многое, если не все.
Однажды Йен, играя в покер, позволил себе легкую улыбку, вытянув карту, которая дополняла великолепную комбинацию. Улыбка промелькнула на его лице лишь на какую-то долю секунды, но и этого оказалось достаточно – Фил Клейн, сидящий напротив, заметил это и, уже готовый было биться до конца, раздумал увеличивать ставку. Так на глазах Йена денежный банчок посреди стола, который должен был обеспечить ему две недели безбедного существования на фасоли и рисе, превратился в жалкий биг-мак.
В тот голодный август, давясь зерном, он много думал о своей секундной слабости.
Нет, больше никогда.
Полнейшее самообладание, непроницаемое лицо. Конечно, при желании можно вести себя умнее, более изощренно и коварно; можно придать лицу любое нужное выражение, но Йен предпочитал не экспериментировать. Этот путь таил в себе опасность. Прикидываться перепуганным насмерть, разыгрывать покорность или симулировать ликование – все это могло подвести.
Зато никому не дано видеть сквозь стены.
Его лицо оставалось невозмутимым все время, пока слуги-вестри ходили за рапирами, а Арни Сельмо и Ивар дель Хивал готовили товарища к поединку.
Он снял тяжелые дорожные ботинки и надел вместо них пару легких кроссовок, извлеченную из рюкзака. Зеленая майка с V-образным вырезом сменила толстый свитер. Естественно, этому наряду далеко до экипировки фехтовальщика, но даже если бы у него хватило ума захватить ее с собой – а рюкзак был набит куда более важными вещами, – он бы не хотел так одеваться. Фехтовальный костюм годен лишь для спортивных соревнований, и только. Штаны с высоким поясом и куртка с лямкой в промежности обеспечивали надежную защиту от укола рапирой, однако сделай нестандартное Резкое движение – и лямка так все сдавит, что ты пополам сложишься от боли.
