Ловцы душ (ЛП) - Пекара Яцек (полные книги .txt) 📗
Он выпрямился, и я увидел на его лице тень озабоченности. А может, мне только показалось.
– Прошу вас, мастер Маддердин, – ответил он таким голосом, словно и не выпил ранее трёх литров вина.
– Хоффентоллер, – сказал я.
– Я должен был догадаться. – Он хлопнул ладонями по бёдрам. – Горячая штучка эта его дочь. Вы бы видели, что она вытворяет, сначала потрётся грудями...
– Могу я её увидеть? – Прервал я его, ибо меня не интересовали подобные откровения.
– В любую минуту. – Он широко развёл руки. – Я же сказал, что мой замок в вашем распоряжении.
– А я просил, чтобы мы говорили как серьёзные люди, – напомнил я с улыбкой.
– Можешь поговорить с ней, Мордимер, а как поговоришь, можешь её даже трахнуть. С любой стороны, с которой только захочешь, – сказал он. – Женщины не только любят меня, но и склонны удовлетворять мои самые изощрённые запросы...
Признаюсь, что мне стало немного легче, поскольку он оказался не столь сильным человеком, каким мне показался. Ибо люди по-настоящему сильные никогда не хвалятся властью, которую имеют над слабыми. Или, быть может, он меня обманул, прекрасно зная, каким путём следуют мои мысли.
– Уважаю ваш талант, господин маркграф, – сказал я с восхищением. – К сожалению, мой успех у женщин, как правило, останавливается у дверей борделя.
– Вы что-то хотели перед этим сказать, – ответил он, глядя на меня, и я увидел, что его глаза остекленели.
– За императора! – Крикнул я, поднимая кубок. – За поход на Палатинат!
– З-зампратора, – признал мою правоту маркграф, и я наклонил его, чтобы он выпил чашу, не разлив при этом большую часть вина себе на кафтан.
– За императора! – Провозгласил я снова и вложил кубок ему в ладонь.
– П-пили уже за имп-пратора, – заметил маркграф.
– Даже если так, давайте ещё раз! – Вскричал я с восторгом. – Никогда не бывает достаточно здравиц для Светлейшего Государя!
– И на вас это не действует, и на меня не действует, – сказал он, когда мы выпили. Я увидел, что его глаза вновь такие же, как и раньше. – Чего вы хотите, мастер Маддердин?
– Правды, – ответил я без улыбки.
– Каждому кажется, что он хочет только истины. – Он потянулся за кувшином с вином. – Только когда он её добивается, оказывается, что он хотел только красиво упакованной лжи. Нет истины как таковой, – добавил он. – Есть только интерпретации.
– Богохульство! – Сказал я резким тоном. – Ибо есть истины, которые никто оспорить не может. Как та, что наш возлюбленный Господь сошёл с креста муки своей и огнём и мечом наказал всех врагов. Назовите это интерпретацией, а не святой истиной, я здесь и сейчас арестую вас как смертельного врага Церкви!
– Я не имел в виду доктрины веры, мастер Маддердин, – ответил он спокойно, хотя мне казалось, что он редко слышал подобный тон. – Только несовершенства души. Ибо я больше верю в человеческую глину, чем в хрустальные идеалы.
– Хайнц Риттер, – заключил я. – Это цитата из его произведения, если не ошибаюсь...
Он покивал головой и наколол кусок грудки куропатки на двузубую вилку. Рассмотрел его на свету.
– Да, да, – признал он. – Разве не превосходный поэт? Вернёмся, однако, к делу. – Он положил мясо обратно на тарелку. – Завтра после обеда у вас будет возможность познакомиться с дочерью Хоффентоллера, а если захотите, поговорите с ней наедине. Я не хочу неприятностей, мастер Маддердин, и особенно я не хочу неприятностей с людьми вашего уровня. И я не желаю, чтобы вы прислали ко мне в замок своих друзей в чёрных плащах.
– Спасибо, – сказал я, поскольку в его словах не было оскорбительного подтекста, а лишь констатация фактов. – Объясните мне, однако, если позволите, почему вы не хотите отдать девушку отцу, коль уж из ваших слов я понимаю, что вы уже не испытываете к ней столь горячей привязанности, как раньше?
Он какое-то время смотрел на меня безвыразительным взглядом.
– Что вы знаете, – заговорил он наконец, и в его голосе звучала неожиданная горечь. – Да что вы знаете...
Меня разбудил широкоплечий слуга с лицом армейского придурка, который внёс в комнату таз с горячей водой и полотенца. Сразу за ним появилась служанка, выглядящая как его родная сестра. Она несла поднос с холодным мясом, хлебом и вином.
– Когда ос-ве-жи-тесь и под-кре-пи-тесь, господин, позовите. Я отведу вас к его светлости маркграфу, – слуга, запинаясь, договорил заученную фразу и уставился на меня водянистыми глазищами.
Я кивнул ему головой и помыл руки, лицо и волосы в тёплой воде. С каждой минутой утреннее похмелье немного ослабевало. А когда я на одном дыхании выпил кружку превосходного вина, я вдохнул глубже. Я чувствовал, что возвращаюсь к жизни. Мне было интересно, как дела у Рейтенбаха и как он перенёс нашу ночную пьянку. Однако перед разговором с ним я собирался поговорить с Курносом и близнецами. Не зря же они провели всю ночь в людской, и я надеялся, что они тоже пили со слугами Рейтенбаха. И что эти слуги распустили языки, В конце концов, разве Писание не учит нас, что «в вине заключается истина»?
Холодное мясо и свежевыпеченный хлеб придали мне сил, кувшин вина стёр отвратительный привкус, царящий во рту, и привёл к тому, что болезненная утренняя тяжесть превратилась в весёлую бодрость. Я вышел в коридор.
– Где спали мои люди? – Спросил я ожидающего у двери слугу. – Отведи меня туда.
– Но господин маркграф… – начал он.
– Отведи меня туда, – приказал я холодно, – третий раз повторять не буду.
Мои товарищи ещё сидели в людской, так что я вытащил их во двор, поскольку не хотел, чтобы чьё-то слишком бдительное ухо прислушивалось к нашему разговору.
У близнецов были серые лица и опухшие глаза.
– Здорово побухали, – буркнул Первый.
– Ой, здорово, – признал его брат.
– Здоровее, чем здорово. – Курнос отхаркнул из глубины лёгких и сплюнул в угол зелёный комок мокроты.
– Я так понимаю, что у вас есть много чего мне рассказать, – сказал я любезно.
– Подобрал же я себе службу, чтоб ей проказу и холеру, – прорычал Курнос. – Будто воду из камня выжимал.
– Но кое-что, правда, разузнали... – Первый поднял указательный палец. На его конце отрос грязный коготь.
– Я превратился в слух, – отозвался я.
– То, что маркграфу она нравится, это ясно, – сказал Первый. – Но он её, правда, отдаёт слуге, повару, конюху, помощнику садовника. Всем, кому попало...
– А значит, мстит за что-то. – Я потёр губы кончиками пальцев, после вчерашней ночи они были сухими на ощупь. – Но девушка не хочет уезжать.
– Может, ей понравились эти забавы... – ухмыльнулся Второй.
– Кто знает...? – Ответил я, так как по опыту знал, что и не такие умы, как мой, блуждали в лабиринтах женских чувств и желаний, где жажду и боль разделяет очень узкая граница. – Может, он её шантажирует или угрожает?
Первый, не заинтересованный моими рассуждениями, занялся обкусыванием грязного когтя, однако Курнос покачал головой.
– Я помню похожий случай, Мордимер, – сказал он, закрывая глаза. – Бригитта Лойцл была похищена бароном Таннхаузером. Её отец сумел убедить местного епископа, чтобы он помог дочери. Но девушка предпочла остаться в замке и сказала, что довольна гостеприимством барона. Потом оказалось, что Таннхаузер угрожал, что убьёт её младшую сестру, если Бригитта от него уйдёт. Дело выяснилось, девушку освободили, и она очутилась, в конце концов, в хорошем борделе. И это по собственной воле. Понравилось это дело...
Моего друга Курноса отличал не только исключительно уродливой шрам, проходящий через всё лицо, не только запах, который, казалось, окружает плотным саваном его тело, но и невероятно цепкая память. Курнос помнил все разговоры, имена, дела... Всё, что попадало в его похожий на свалку разум, могло быть в своё время откопано.
– Спасибо, Курнос. – Я кивнул головой. – Здесь может быть так же. Я попробую её осторожно расспросить, как обстоят дела.
