Лекарство от смерти - Раткевич Сергей (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Выходит, теперь уже не один, — ответил маг. — Понятия не имею, кто он такой и откуда взялся, но тип магии тот же самый… он исцелил другого мальчишку, из тех, что не прошли испытание эликсирами, после чего они смылись из-под самого носа патруля.
— Исцелил не прошедшего испытание эликсирами?! — с ужасом выдохнул Великий магистр. — Да вы хоть понимаете, что это значит?! Мы — не в состоянии их исцелить, а он — может. А что еще он может такого, чего не можем мы? Их уже сейчас двое, может, и больше… а дальше что?!
Маг потрясенно взирал на перепуганного и разгневанного Великого магистра и молчал.
— Найти обоих. И немедля! — приказал Великий магистр. — Если через три дня оба не будут у меня в лаборатории, вы пожалеете, что прошли испытание эликсирами! Вы пожалеете, что вообще родились на свет! Идите!
Маг опрометью бросился к выходу.
— Какая страшная магия… — восторженно прошептал Великий магистр. — Это именно то, что я всю жизнь искал! Именно то!
Трактир у господина Тэйна почти такой же, как у господина Вагрита, и это лишь утверждает тебя в подозрениях, что именно у господина Вагрита твой нынешний хозяин и начинал. Уж больно тут все знакомо. Так и кажется, что стоит лишь свернуть за угол…
Хотя, конечно же, все тут совсем-совсем другое. Начать хотя бы с того, что трактир господина Тэйна во много раз больше. Столица все ж таки! Одних завсегдатаев — тридцать девять человек, любой здешний слуга их что в лицо, что по имени знает, а тебе — попробуй сразу всех запомнить! А ведь придется. И чем быстрей, тем лучше. Потому что — столица. Потому что слуга, не помнящий постоянных посетителей, здесь ни одному хозяину даром не нужен. Потому что человека, который тебя приютил и защитил, подводить просто-напросто стыдно.
Вот и ходишь, бурча себе под нос: „Господин Гронс, в зеленых штанах и чуть примятой по самой последней моде серой шляпе. У господина Фруслина огромная черная борода и тихий голос, он всегда приходит после обеда и заказывает ровно две хорошо прожаренные отбивные и один кувшин нейзерского пива. Госпожа Вармиш, обладательница огромного черного зонта и маленького визгливого песика, свой любимый катанный в зелени сыр она заказывает еще от входа, и если служанки не успевают… лучше сбегать самому, госпожа умеет визжать куда громче своей шавки. Одни Боги ведают, почему господин Тэйн их обеих терпит. Господин Фолле может прийти в любое время и быть одетым во что угодно, единственная примета — невероятная худоба и растрепанные рыжие волосы. Господин Фолле — художник и большой любитель сладкого. Пирожные он поглощает просто в устрашающих количествах, что не мешает ему оставаться худым, как щепка. Время от времени он появляется в компании очаровательных девушек. Тогда он несколько более причесан и даже, кажется, умыт. Впрочем, и девичья компания не спасает его от появления на людях в башмаках разного цвета. Господин Ронстер обычно одет в нежно-розовый камзол, у него орлиный нос, властный голос и огромный перстень с черным камнем на указательном пальце. Госпожа Шеллис украшает свои потрясающие черные волосы смешной беленькой шляпкой, она пьет только вино, ест только пирог с грибами. Господин Крийес совсем ничего не ест. Он всегда одет во все черное, отдает предпочтение темно-красным сортам вина, в общении холоден. Госпожа Грэлли улыбается так ослепительно, что именно по этой улыбке ее обычно и узнают… Госпожа Корайе так красива, что на нее смотреть больно. Она может заказать что угодно, никогда заранее не знаешь, что именно. Господин Ормонди ходит в коротком черном плаще, но он не из „Старших Братьев“, просто ему похожие плащи нравятся. Господин и госпожа Биссены — веселые и смешливые, предпочитают одеяния светло-коричневых тонов и фруктовые салаты…“
Ты всматриваешься в лица, запоминаешь одежду и имена.
Главный повар господина Тэйна потихоньку начинает учить тебя готовить. Сначала что попроще, потом и более сложное. Даже и некоторые пироги… и супы… и салаты… до знаменитого грибного пирога тебе еще, конечно, далеко, но кое-что ты уже умеешь…
Ты работаешь, ты живешь, ты наслаждаешься жизнью… ты почти забываешь о том ужасе, от которого бежал сюда. Ты поглядываешь на хорошеньких девушек и раздумываешь о том, как бы тебе завести с кем-нибудь из них небольшую интрижку.
Ты почти забываешь о рунах. Ты все еще помнишь о том, чему решил посвятить свою жизнь, но… откладываешь это со дня на день. Просто жить и быть счастливым — ведь это так здорово!
Дестин ходит за тобой по пятам, выхватывая у тебя из-под рук всю работу, которую только может самостоятельно выполнить, и бормочет почти то же самое. В чем-то его ощущения еще острей твоих. За твою предыдущую жизнь ты успел смириться с тем, что стал калекой, он — нет. Вновь быть здоровым для него, быть может, вдвойне радостно. А уж услужить тому, кто подарил ему утраченное здоровье…
Ты начинаешь всерьез опасаться, что эта его идея превратится в манию. Он никогда не работал в трактире, для него все в новинку, но и старается он за двоих. Еще как старается! Порой он, конечно, садится в лужу, зато иногда ему удаются поразительные вещи. В конце концов, в трактире нет никого другого, кто мог бы хоть иногда слышать чужие мысли. А ведь для трактирного слуги это такое полезное умение! Порой — просто необходимое…
Вот и сейчас…
— Госпожа Вармиш сейчас потребует еще сыру, — торопливо шепчет тебе Дестин. — И заорет во всю глотку, не успеет служанка и шагу ступить!
„А господин Крийес оскорбится, встанет и уйдет, и господину Тэйну потом придется перед ним извиняться за допущенное безобразие“, — тотчас смекаешь ты.
И со всех ног бросаешься на кухню. Потому что скандала еще можно избежать. Конечно, если действовать быстро. Чуть не сбиваешь с ног главного повара, требуешь еще порцию для госпожи Вармиш и вылетаешь обратно раньше, чем оная госпожа открывает рот. Передаешь означенную порцию Тисаф, очаровательной служаночке. Та удивленно смотрит на тебя, а ты киваешь на госпожу Вармиш. Госпожа Вармиш открывает рот и требует свою порцию. Тисаф бросает на тебя быстрый благодарный взгляд и со всех ног кидается к госпоже Вармиш. Та недоуменно таращится на подоспевшую служаночку, на принесенную порцию… на вовремя принесенную порцию… на порцию, которую принесли быстрей, чем вовремя, быстрей, чем она надеялась… куда быстрей… ее лицо принимает обиженное выражение. Она поджимает губы и принимается есть с таким видом, будто у нее отняли все самое дорогое. Что ж, так оно, наверное, и есть. Вот только ее „самое дорогое“ слишком дорого обходится всем остальным. Ее песик время от времени повизгивает. В глазах госпожи Вармиш неземная печаль — она не может к нему присоединиться. В глазах трактирной прислуги — счастье.
Тисаф смотрит на тебя с восхищением. Ты залихватски ей подмигиваешь. И отправляешься по своим делам. У вас с Дестином их и впрямь достаточно.
— Спасибо, — по дороге шепчешь ты ему.
— Не за что, — подмигивает он. — Ничего, если повезет, мы еще пару раз эту самую Тисаф эдак выручим, и она всерьез тобой заинтересуется! Такая красотка…
— Так почему же ты не для себя стараешься, раз уж она тебе так приглянулась? — спрашиваешь ты. Собственно, ты уже знаешь ответ.
— Слуга должен вначале печься о сердечных делах своего хозяина, а уж потом о своих собственных, — смиренно отвечает Дестин.
И ведь что самое обидное — бить его по лбу совершенно бесполезно.
Кроме Тисаф, у господина Тэйна аж шестеро служаночек, одна другой краше.
„Может, удастся Дестина с какой из них свести?“ — думаешь ты.
Впрочем, как ехидно замечаешь ты сам себе, под старость все девушки красавицами кажутся, а ты его даже перевалить успел, этот восхитительный возраст.
„Может, Дестину просто ни одна из них не нравится?“
„Да, — тихо соглашается старик. — Все, с чем прощаешься навсегда, кажется неожиданно прекрасным. Только тогда понимаешь, сколько ты всего просто-напросто не заметил, не оценил, не прочувствовал. Прошел мимо. Сколько ты всего не успел осознать — и уже не успеешь… сколько всего не сделал — и уже не сделаешь… О чем-то ты даже не догадывался, что-то всегда откладывал на потом, жизнь так длинна, успеется еще. Это не только девушек касается. Просто с девушками мужчина прощается чуть раньше, чем со всем прочим… и впервые с необыкновенной отчетливостью понимает, что они — прекрасны. Все, до единой. А потом делает еще шаг к последнему порогу и видит, как прекрасен весь тот мир, что ему предстоит покинуть. Это милосердие Богов, что мужская сила уходит раньше жизни. Боги дают нам знак, дают время остановиться и осознать, как необыкновенен и восхитителен мир. Нам дается возможность как следует с ним попрощаться…“
