Книга шипов и огня - Карсон Рэй (книги TXT) 📗
— Не нужно, — вполголоса говорит она. Не уверена, что я согласна.
Химена помогает мне влезть в ночную сорочку из желтовато-коричневого шелка, который согревает карий цвет моих глаз и заставляет кожу светиться. На миг я замираю перед зеркалом, наполовину довольная, наполовину отчаявшаяся. Никогда мне не быть такой же изящной, тонкой и красивой, как Аринья. Даже сейчас, когда я стою, вытянувшись во весь рост, мои грудь и живот распирают ткань. Но у меня необычная темная кожа, я уникальна, и мои волосы сияют.
«Это Лючера-Элиза, — говорю я себе, — Носитель Божественного камня».
Химена немного расслабляет завязки на моей груди, как раз достаточно, чтобы привлечь внимание. Затем я взбираюсь на свою огромную постель, где она расправляет покрывала вокруг меня, укладывает мне волосы на плечи и дает в руки Священный текст, чтобы в ожидании визита Алехандро я могла делать вид, что читаю.
Я жду очень долго, сердце бьется в горле, и я чувствую себя глупо. Хорошо, что Косме не прислуживает мне по вечерам и только Химене известно, как я страдаю. Через некоторое время я откладываю чтение и начинаю молиться, и Божественный камень посылает расслабляющие вибрации моим пальцам. Я погружаюсь в дрему.
Он стучит.
Я вскакиваю, на мгновение чувствуя себя смущенной. Свеча уже наполовину сгорела, и немного воска застыло на моем ночном столике. После второго стука я приглашаю его войти. Пока поворачивается ручка двери, я успеваю испугаться, что у меня на щеке слюна и что моя сорочка сползла ниже приличного, но я забываю обо всем, как только вижу его лицо.
— Надеюсь, я не слишком поздно, — шепчет он. — Генерал Луз-Мануэль продержал меня почти весь день.
— Нет, конечно же нет. Я просто… — Священный текст лежит перевернутый на кровати, зависнув одним углом над краем. Я хихикаю. — Полагаю, я задремала за чтением.
Алехандро садится передо мной на край постели. Он достаточно высокий, чтобы забираться на нее без табуретки.
— Ты всегда была столь благочестива?
Я пожимаю плечами.
— Я изучала священные книги с тех пор, как была маленькой девочкой. — Все до одной, кроме Гомерова «Откровения». — Это казалось логичным, учитывая Божественный камень.
И все равно этого было недостаточно. Господь остается непостижимым для меня, я чувствую себя не ближе к встрече со своим героическим будущим, чем в тот день, когда шестнадцать лет назад камень застрял у меня в пупке.
Он подается вперед и берет меня за руку. Большим пальцем он нежно гладит костяшки моих пальцев, и вся моя рука трепещет. Когда он рядом, так тяжело дышать.
— Элиза. — Его голос ниже обычного. — Спасибо тебе за то, что погуляла с Розарио. Это дало мне возможность сделать несколько важных дел.
Он улыбается, а его веки тяжелы от усталости.
— Мой сын тебя обожает.
Воспоминание о маленьком негоднике помогает мне справиться с голосом.
— Что-то я в этом не уверена.
— Этим вечером он говорил только о тебе.
— Правда?
— Правда.
— Что ж, мне он тоже понравился. — Удивительно, но это правда.
— Ты будешь великой королевой.
Мой рот раскрывается. Я смотрю на него, будто окаменев.
Он лишь кивает, не обращая внимания на мое удивление.
— Скоро я объявлю о нашей помолвке.
Он наклоняется и целует меня в щеку, немного растягивая момент. У него мягкие, слегка влажные губы. Вот бы он немного подвинул их, прямо к моим губам.
Я бормочу непонятные слова вежливости, пока он удаляется, потом наблюдаю, как он уходит, переступая длинными ногами. Дверь в комнату Алехандро закрывается, и замок щелкает прежде, чем до меня доходит смысл его слов.
Помолвка.
Он не собирается сообщать жителям Джойи Д'Арена, что мы уже женаты.
Сегодня я трижды проявляла силу воли — на заседании Совета, с Розарио и с Косме. Но с Алехандро я превращаюсь в беспомощное желе. Он хороший человек, я не сомневаюсь. И ослепительно красивый. Но мне не нравится, в кого я превращаюсь рядом с ним.
Мне надоело, что со мной обращаются как с ребенком. Я устала от секретов. Все произошедшее вызывает у меня отвращение. Злость закипает во мне, и я чувствую себя смелой. Достаточно смелой, чтобы крикнуть: «Химена!»
С растрепанными волосами она бежит через атриум.
— Что случилось? Ты в порядке?
— Химена, почему я в опасности? Почему здесь мне находиться безопаснее, чем в Оровалле?
С поникшими плечами она прислоняется к арке. Я вижу борьбу на ее лице — морщины бороздят лоб, губы сжаты в ниточку. Ее верования, воспитанные Виа-Реформа, мешают ей обсуждать со мной Божественный камень. Но она этого хочет. Я знаю.
Я мягко говорю:
— Разве ты не думаешь, что для моей безопасности лучше, чтобы я знала, с чем мне предстоит столкнуться?
На ее лице возникает выражение покорности, она вздыхает.
— Имели место некоторые… инциденты. Совсем недавно твоего дегустатора отравили.
— Дегустатора? Когда?
— За несколько месяцев до того, как ты вышла замуж за короля.
— У меня был дегустатор?
Она ничего не отвечает.
Мое сердце дико стучит. Кто-то пытался убить меня.
— Потому что я принцесса? Или потому что я Носитель?
— Ничего нельзя достичь, убив вторую принцессу. Только если кто-то хотел оставить путь к власти открытым. Но на твою сестру никто не покушался.
— У меня был дегустатор.
Какая-то женщина ежедневно рисковала своей жизнью ради меня. Умерла за меня. А я ее не знала.
— Тогда неудивительно, что вы с Аньяхи так переполошились, когда я сбежала в кухню.
— Да. Наверное, ты обратила внимание, что она всегда сама приносила и сервировала тебе еду? Потому что она должна была пробовать ее во время этих ночных набегов.
Внезапная тяжесть наваливается на грудь. Химена подбегает к кровати и обнимает меня.
— Мне так жаль, солнышко. Мы старались оградить тебя от этого, чтобы у тебя было совершенно нормальное детство. Здесь ты в безопасности, потому что лишь немногие следуют пути Господа, а большинство никогда не узнает имя Носителя.
— Но почему? Почему кто-то хочет убить меня из-за того, что я ношу Божественный камень?
Она гладит меня по плечам.
— Ох, есть множество причин. Потому что ты политический символ, даже для тех, кто не верит в силу Господа. Потому что религиозный фанатизм заставляет некоторых людей делать странные вещи.
Кому знать, как не ей.
— И будем откровенными до конца, твой камень, вырезанный из тела, стоил бы баснословных денег на черном рынке.
У меня перехватывает дыхание от ее прямоты, от простой мысли о том, что мой Божественный камень может быть обычным предметом торговли.
— Ох, солнышко, я не хотела тебя пугать, но теперь ты видишь, почему тебе следует быть осторожной? Пожалуйста, скажи мне, что ты все поняла.
— Я поняла. — Мне приходится выдавливать из себя слова.
Проходит много времени, прежде чем я задуваю свечи и закрываю глаза.
Не знаю, что меня будит. По моей просьбе Химена оставила дверь на балкон открытой, и легкий ветерок колышет занавеси. Но этот шелест очень тих и никогда прежде не мешал мне спать. Очень темно, потому что луны нет. Я смутно вижу очертания моего туалетного столика и столбиков для балдахина, подсвеченных медным сиянием, проникающим с балкона из города, который никогда не спит.
Я чувствую стойкий сладкий запах корицы. Он достаточно силен, чтобы мой нос зачесался. В темноте я ощущаю присутствие человека и думаю, что это Химена, пока мой рот не затыкает кусок ткани. Я пытаюсь повернуть голову набок, но ткань тяжелая и закрывает все мое лицо. Вот от чего предостерегала меня Химена, чего все боялись. Я должна закричать, чтобы предупредить мою няню.
— МНННГГГ! — Это все, что мне удается произнести. На эту попытку я трачу весь воздух, что был в легких, и сердцебиение заполняет образовавшуюся пустоту. В уголках глаз выступают слезы, голова начинает кружиться от необходимости сделать вдох. Я всасываю воздух через ткань, несмотря на придерживающую ее руку. Я ощущаю момент триумфа: попытка удушения не увенчалась успехом. Может, если я столкну столбики или перевернусь… но запах корицы уже щекочет мне глотку. Голова кружится; я проваливаюсь глубже и глубже в матрас. Что-то накрывает меня, темнее, чем просто ночная тьма, и жарче, чем пустынное лето. Медное сияние исчезает с моего балкона.
