Книга шипов и огня - Карсон Рэй (книги TXT) 📗
Свет слепит мне глаза. Я отворачиваюсь, чтобы дать себе время привыкнуть. Постепенно зрение возвращается. Горячий ветер треплет волосы, выбившиеся из-под заколки Химены. Я делаю шаг, и горячий мягкий песок согревает мои ноги даже сквозь комнатные тапочки.
Еще один шаг, и я отчетливо понимаю, что выхода нет. Я обхватываю себя руками, напуганная безнадежностью. Я чувствую себя очень маленькой. Резко очерченные дюны Джойи простираются во всех направлениях и повсюду встречают мой взгляд, красноватые в тени и сияющие золотом в лучах солнца. Ветерок сдувает песок с вершин дюн, и становится ясно, насколько это место изменчиво, насколько оно непредсказуемо и опасно. Солнце светит за моей спиной, уже беспощадное. Я стою на подъеме, и моя тень растягивается длинной лентой, извиваясь на зубчатом песке.
— Куда-то собрались, ваше высочество?
Я вздрагиваю от ее насмешливого голоса. Этот голос я никак не могла узнать, пока длилась моя сонная кома, хотя он был мне знаком. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы собраться с силами.
— Здравствуй, Косме.
Она стоит, выпрямившись и скрестив руки, а ее волосы извиваются на ветру. Черные глаза и тонкие черты лица остаются все теми же, но без передника горничной она выглядит совсем иначе. А может, она изменилась потому, что ее стойкость сменилась открытой враждебностью.
— Как приятно видеть тебя, — лгу я. — Надеюсь, у тебя все хорошо.
— Как я вижу, эффект сон-травы быстро прошел.
— Что вы сделали с Хименой? Вы убили ее, когда похищали меня?
Она поворачивается на песке, и ее грубая манера держаться как будто дает трещину.
— С твоей нянькой все в порядке. Я добавила ей сон-травы в чай, так что она просто будет крепко спать.
Я испытываю всепоглощающе облегчение, но позволить себе заплакать перед Косме я не могу. Единственное оружие, каким я располагаю в данный момент, это непредсказуемость, так что я отвечаю ей с вежливым уважением.
— Спасибо. И я очень благодарна тебе за суп, которым меня кормили вчера.
— Не стоит благодарности. — Она раздраженно хмурит брови. — Ты почему-то понравилась моему брату, и он настаивает на хорошем отношении к тебе, так что его благодари.
— Умберто — твой брат?
Я не могу даже представить, что двое настолько разных людей могли произойти из одной семьи. Хотя, глядя теперь на нее, я замечаю сходство носа и бровей, вьющиеся черные волосы.
Она не удостаивает меня ответом.
— Я принесла тебе дорожный костюм. Мы должны отправляться в путь прямо сейчас. Умберто научит тебя складывать тент. С этого момента ты отвечаешь за него. И еще, — она бросает на меня полный отвращения взгляд, — я убью тебя, если увижу, что ты крадешь еду или воду, поняла?
Кровь пульсирует у меня в висках, но я холодно киваю ей в ответ и говорю:
— Тебе не о чем беспокоиться. Я не из тех, кто берет то, что им не принадлежит.
— Одевайся, — говорит она, вздрогнув, и уходит прежде, чем я успеваю спросить ее, куда мы отправляемся.
С моей стороны глупо раздражать человека, только что угрожавшего убить меня. Я должна стать гораздо умнее, чтобы выжить, с чем бы мне ни предстояло столкнуться.
Необходимость облегчиться усиливается. Я глубоко вздыхаю, чтобы успокоить бешено нарастающую панику в сердце, и тащусь через пески в поисках Умберто.
Мы быстро собираем лагерь. Помимо меня, Косме и Умберто, в группу входят три мальчика примерно моего возраста, бросающие в мою сторону виноватые взгляды каждый раз, как проходят мимо. Моя горничная — бывшая горничная — выдает мне одежду, а Умберто объясняет, как ее носить. Светлая, грубо сотканная шаль защищает голову от солнца. Тесемки царапают мне щеку, и я еле сдерживаюсь, чтобы не почесать ее. Умберто объясняет, что я могу закрывать шалью лицо, когда поднимается ветер, чтобы уберечься от песка.
Самым важным предметом является пара суровых ботинок.
— Обычными ботинками очень быстро нахватаешь песка и глины, — объясняет Умберто. Эти же с голенищем до колена, на жесткой подошве и с ремешками из верблюжьего волоса, которые несколько раз обматываются вокруг ноги. Умберто показывает мне, как подвернуть их под коленями, и затягивает шнурки.
— Сейчас сезон песчаных бурь, — говорит он. — А чем ближе к земле, тем коварнее песок. Я знаю, в них жарко, но зато твои ноги в безопасности.
Песчаные бури. Я вспоминаю, как Гектор говорил о них, когда, будучи в безопасности, мы смотрели на дюны вдалеке. Он тогда сказал, что ветер и песок могут ободрать человека до костей.
Что сделало этих людей такими отчаянными, что они рискнули пересекать пустыню в сезон бурь?
Мы оставляем груженую лошадь позади, с одним из юношей, и отправляемся пешком, а два верблюда везут наши палатки и провизию. Я засматриваюсь на человека, движущегося в противоположном направлении. Для знающих людей в пустыне есть дорога.
— С ним все будет в порядке, — говорит Умберто. — Он проводник, как и я.
— Почему мы не едем верхом? — Лошади меня всегда пугали, но ехать было бы гораздо проще, чем вязнуть ногами в песке. Умберто почти задыхается.
— Ох, принцесса. Лошадям нужно слишком много воды, чтобы идти по пустыне. Мы используем их только до определенного места, откуда можно вернуться назад. А отсюда — только верблюды. До следующего источника много дней.
Мой желудок подпрыгивает. Хотя моя надежда сбежать улетучилась уже утром, я все же лелеяла мысль о том, что Алехандро спасет меня. Сейчас он наверняка обыскивает дворец в поисках своей пропавшей жены. Может, даже послал охрану в ближайшие пески. Но чем дальше мы будем уходить, тем сложнее ему будет нас найти.
— Куда вы ведете меня?
— Далеко отсюда, принцесса. — Он поднимает руку в знак того, что дальнейшие вопросы бессмысленны. — Не утруждай себя спрашивать больше. Я не скажу тебе. Сейчас — точно.
— Просто я… видишь ли, я не спортсмен. Я буду идти столько, сколько смогу, но…
— О, это мы уже поняли. — На его лице появляется улыбка, как будто он сейчас рассмеется. — Мы доставили тебя сюда на волокушах. Или ты думала, мы тебя всю дорогу на руках несли?
Конечно, я так не думала. Даже самый сильный человек на свете не смог бы пронести меня хоть сколько-нибудь значимое расстояние.
— Я хочу сказать, ты можешь двигаться в волокушах, но попробуй идти сама какое-то время, ладно? Это нагрузка на верблюдов, им понадобится больше воды, понимаешь, и моя сестра… — его голос затихает.
Что он хотел сказать? «Моя сестра ждет повода, чтобы убить тебя»?
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Я знаю, — кивает он.
Шагать сквозь песок пустыни оказывается самым трудным делом из всех, что я когда-либо делала. Мои лодыжки и икры горят от напряжения, дыхание становится сухим и горячим, пот пропитывает одежду. Но я двигаюсь вперед, чуть не крича от облегчения, когда наша группа преодолевает вершину дюны. Разумеется, я плетусь позади всех.
Меня весьма успокаивает, что одета я с большим вниманием к комфорту. Для моих похитителей важно, чтобы я добралась до места в целости и сохранности. Но остаться в этой пустыне одному было бы смертельно. Косме время от времени оборачивается посмотреть на меня, словно бы ожидая, что я сдалась или потеряла сознание посреди песка, и после каждого ее взгляда жизнь вскипает во мне, и я ставлю ногу впереди другой, выражая этим свой мрачный мятеж.
Пока я бреду по пескам, у меня есть масса времени подумать о причинах моего похищения. Украв меня, они украли и Божественный камень, и я в ужасе ожидаю момента, когда они поймут, насколько я бесполезна. Что они тогда сделают?
Моей единственной надеждой остается мысль о том, что Алехандро ищет меня. Что, несмотря на столь малые шансы найти меня в этом пустом месте, он привязан ко мне достаточно сильно, чтобы не прекращать попытки.
Наконец мы останавливаемся, чтобы передохнуть и выпить воды. Косме передает бурдюк по кругу. Я внимательно смотрю, сколько пьет каждый из них, чтобы выпить ровно мою порцию. Бурдюк проходит по рукам дважды, и Косме собирается повесить его обратно к мешку.
