Черная Книга Арды - Васильева Наталья (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Помолчал.
— Почему ты не задаешь вопросов, таирни?
— Ты говоришь, Тано, — я слушаю. — Морхэллен склонил голову. — Мои мысли и без того тебе открыты — я ведь твой… твой майя.
— Фаэрни.
— У тебя просто иное слово для этого.
— В ином слове иной смысл, тъирни…
…После, обдумывая этот разговор, Морхэллен вдруг во внезапной вспышке озарения понял — вот оно! Не нужно ломать себя, не нужно быть похожим ни на кого — он будет собой, он осознал свое предназначение!.. Его захлестнула волна жгучей радости — он даже прикрыл глаза, словно боялся, что радость эта опалит, как пламя, как ослепительно яркий свет.
"Я буду собой. Ты прав, Тано, ты тысячу раз прав — я понял, я знаю теперь, в чем мое предназначение! Я стану щитом твоим, мечом твоим, ты будешь непобедим — и они отступятся, весь мир будет в твоей воле, весь мир станет твоей Песнью, плотью замысла твоего, воском в руках твоих, глиной под твоими пальцами — я многого еще не понимаю, да, но знаю, верю, верую — мир станет прекрасен, стократ прекраснее Валинора, и он будет — твоим, так должно быть, так будет… я сделаю так! И ты поймешь, ты увидишь, Тано, — Тано, я ничего не хочу для себя, все это — ради тебя, ради воплощения твоих замыслов, Тано!..
Не Эллери станут защитой тебе, нет… Я вижу — они избранники твои, они призваны для другого — украсить тот мир, который ты создашь… но защищать его стану я. Это начало, это только начало — все Старшие Дети будут под рукой твоей, и Валар ничего не смогут сделать — они не посмеют уничтожить Детей Единого, не сумеют преступить Закон… так пусть им останется — Валинор, им не место здесь — в твоем мире! Они увидят это, Тано… Только Сила — опора Мудрости и защита Красоте. Я стану — Силой. Я всегда буду рядом с тобой, потому что никто кроме меня не сумеет свершить этого. Это будет мой дар тебе…"
… — Что это?
За спиной Морхэллена стоят ирхи — вооруженные, в доспехах. Не из Северного клана, и обликом разнятся: должно быть, из разных племен. Смотрят со страхом и преданностью. По знаку Морхэллена пали на колени.
— Твои охранители, Тано, — глаза фаэрни сияют гордостью и с трудом сдерживаемой радостью.
— Зачем? — во взгляде Учителя — растерянность.
И тогда Морхэллен начинает говорить — горячо, страстно, как никогда еще не смел, не мог говорить с Учителем, — и те слова, которые он тысячу раз повторял про себя, словно рождаются сейчас заново.
… — Это — мой дар — тебе, Тано!
— И что же мне делать с твоим даром? — очень тихо. — От кого они станут оберегать меня? У меня нет противников.
— Они будут!.. И когда Валинор снова поднимется против тебя, нам будет что противопоставить им! Изначальные не смогут сражаться с Детьми Единого…
— А что же будут делать эти… мои охранители, пока не наступило твое «когда»?
— Я… я не знаю… не думал… — на мгновение Морхэллен теряется, но переполняющая его радость оказывается сильнее растерянности: — Это неважно! Они должны быть готовы…
Учитель сжимает руки, говорит все так же тихо, с горечью:
— Ты так ничего и не понял… они могли стать другими…
— Нет, нет, поверь мне — это не нужно! Я думал, я искал… Они — только начало! Я приду к другим племенам ирхи, к другим ах'къалли…
— Чтобы их сделать — такими же?
— Да! — Он счастлив, что Учитель наконец понял его, он улыбается — в первый раз, неумело и искренне. — Старшие и Идущие Следом — их клинки, их сила…
— ..их кровь…
— …помогут воплощению твоих замыслов, они будут биться за тебя…
— И умирать. За меня.
— Во имя мира, который станет — твоим!.
Мелькор поднимает на Морхэллена потемневшие глаза
— Уходи. Сейчас. Уйди, — слишком ровно, словно с трудом сдерживая себя.
— Что?.. — Улыбка гаснет — словно свечу задули.
И внезапно огненным шквалом обрушивается на фаэрни — отвращение, боль, гнев Что ты сделал? - он видит ирхи, закованных в броню, железные легионы, сметающие все на своем пути по единому слову, по знаку, по приказу. Этого ты хочешь?! - он видит сходящиеся на поле боя войска, красную от крови вытоптанную траву, горящие дома… Что ты привел в мир? - вороны кружат над мертвыми, клюют стылую плоть, а войска идут, идут, идут, сшибаясь между собой, как штормовые волны, — и откатываются снова, оставляя выжженную землю, непогребенные тела Старших, Смертных, ирхи, — и снова идут, и идут…
Он почти забыл, как говорят Изначальные — не слова, не бережное прикосновение мыслей-осанве — сплетение образов, столь яркое и яростное, что Морхэллен отшатывается невольно, словно пламя это опалило его, зажмуривается на мгновение. А когда открывает глаза, Тано стоит перед ним неподвижно, и лицо у него — застывшее, бледное, расчерченное резкими тенями. Страшное Морхэллен пятится, отступает к дверям — медленно, неуверенно, словно ждет еще, что Тано передумает, остановит его, — но тот не двигается.
— …Господин! — хриплый, подобострастный голос. — Господин!
Он открывает глаза. Ирха смотрит снизу вверх на хозяина — подрагивают губы, кажется, сейчас оскалится, как хищник, чующий кровь.
— Господин, прикажи..
Изначальный смотрит на Искаженного, не видя его.
Вот, значит, как. Охранители.
— Господин…
Теперь я в ответе за их деяния. Они признали меня господином. Если прогоню их — что они сделают, став вольными, — признающие только силу, жаждущие убивать… обученные убивать? Истреби этот отряд — останутся другие, уже вкусившие отравы. Теперь они знают оружие, знают, как подчинить себе сородичей… Не остановить. И мне придется стать их вожаком хотя бы для того, чтобы не давать им воли. Уничтожить их всех?.. Он стиснул голову руками. Да нет же, ведь их еще можно исцелить…
Можно было.
— Господин, прикажи!
Свора. Свора, и он теперь — ее хозяин…
Он шел, ничего не видя перед собой.
Уходи. Сейчас. Уйди.
Орудие, которому так и не раскрыли, какой цели оно должно служить. Сталь с изъяном, неудача мастера — но как будет тосковать рукоять по прикосновению его руки… Уже никогда не понять, в чем была ошибка, в чем провинился… Тано… как глаза жжет…
— Я исполню, — губы вздрагивали беззвучно. — Я уйду… Тано…
Он шел, пошатываясь, медленно-медленно, и Гортхауэр, увидев его, остановился удивленно — уж слишком не похож на себя был темноглазый фаэрни. И лицо его больше не казалось маской воплощенного спокойствия — смертная тоска была в нем, обреченность, и это было так невероятно, так непривычно, что, шагнув навстречу, Гортхауэр порывисто протянул ему руки:
— Тайро!..
Морхэллен остановился, словно натолкнувшись на стену. Медленно поднял глаза — растерянный, молящий взгляд — потом криво и жалко усмехнулся и торопливо зашагал, почти побежал прочь.
Гортхауэр замер в растерянности на миг: что делать? Броситься за ним? Он ведь с Тано говорил… что же случилось там у них?
Дверь распахивается.
— Тано, Морхэллен… — взволнованно начинает Гортхауэр — и застывает на пороге.
— Учитель, — тихо, почти шепотом, — что это? Кто это? Зачем?
Он поднимает голову.
— Это моя Свора, — страшная усмешка на лице. — Не хуже Псов Охотника, верно? Это дар. Дар моего ученика. Моего фаэрни, - он смеется. Гортхауэр никогда не слышал такого смеха. Ему становится страшно.
А Свора ждет. И Гортхауэр поворачивается к ним. Какое-то новое чувство поднимается в нем — неуловимо изменяется осанка Ученика, делая его похожим на хищного зверя. Ирха отступает назад, в его глазах животный ужас.
— Ты. Ты пойдешь сейчас за мной, — глухо рычит Ученик и быстро, по-рысьи выскальзывает в раскрытые двери. Ирхи пятятся за ним, но, едва успевает закрыться за ними дверь, Гортхауэр снова появляется в зале:
