Следствие считать открытым - Туманов Дмитрий (книга регистрации TXT) 📗
Эх, Таниус, Таниус, слабо ты знаешь этот контингент, вообще не знаешь… Я видывал типчиков с невинными ангельскими глазами и поэтической натурой, и при всем этом они за денежку были способны пойти на любую гадость и подлость. Знавал я и других — любителей переделывать мир под себя. Вроде бы на первый взгляд — умные, образованные люди, и с ними даже приятно поговорить на отвлеченные темы. Вот только про то, какими бесчеловечными способами эти умники торят путь к совершенству, лучше и не говорить…
На утро третьего дня путешествия перед нами открылась длинная и узкая Эсвина долина. Впереди на горизонте отметился дымными столбами Эсвистранн — скромный пограничный городок.
Эти места уже не были исконно фаценекими. Около двухсот пятидесяти лет назад на Фацению обрушилась череда катастроф: землетрясения, засуха, несколько суровых зим подряд. Страну сотрясали беспрерывные феодальные войны, и население покидало разоренные долины, разбегаясь кто на восток — в Рантию, кто на север — в Зеленодолье, а кто и еще дальше — в Травинату и Чессинию.
В отличие от других мест в Эсвиной долине беженцы селились компактно. Когда же тяжелые времена миновали, переселенцы так и остались здесь, постепенно выжив благопристойное местное население крепким словом и тяжким запахом немытых тел. Новообразованное княжество в имперские времена присоединилось к Фацении, а после падения Империи местные властители прибились под знамена короля Владимекса.
По мере того как мы спускались с гор, снег исчезал прямо на глазах. Здесь весна была уже полновластной хозяйкой — на деревьях набухали почки, сквозь желтый ковер прошлогодней травы пробивались первые зеленые ростки. Рядом каскадами и перекатами шумели бурные воды реки Вераны, пробившиеся сквозь скалы Волчьих гор и теперь стремящиеся вниз, на просторы зеленодольских равнин.
Плодородная Эсвина долина была заселена достаточно плотно, и первые деревни нам начали встречаться уже в предгорье. Я, вспоминая потрясенную столицу, втайне надеялся на худшее, но, видимо, народ здесь обитал более простой и приземленный. Время тоскливого ожидания Конца Света давно закончилось, и люди жили своей повседневной, рутинной жизнью. На Огненное Око уже практически никто не пялился — второе солнце стало чем-то обыденным и привычным, как луна и звезды. Некоторые работяги, в основном крестьяне, даже были довольны этим явлением — светлое время суток увеличилось часа на три, что во время начинающихся весенне-полевых работ было очень даже кстати.
К полудню мы добрались до ворот Эсвистранна. Этот небольшой городишко еще лет сто назад был ничем не примечательным сельцом и сумел вылезти из деревенской грязи лишь потому, что стоял на крупном торговом пути и принимал с Раскрытыми объятиями торговые караваны, постоянно ходившие между Зеленодольем и внутренними районами Фацении. ° горы купцы везли масло, пряности, благовония, обратно Извращались с шерстью, кожей, смолой и нехитрыми горскими поделками фигурной резьбы. Вдоль тракта, прямой стрелой пересекавшего Эсвистранн, выстроились многочисленные лавки, таверны, постоялые дворы и перевалочные склады.
Лошади получили свою порцию овса в городской конюшне, а потом и мы отправились отобедать. По заверениям Таниуса, единственного из нас бывавшего в этих краях, лучшей таверной здесь считался «Купец», чьи постояльцы целиком и полностью соответствовали названию.
Как правило, вывеска заведения соответствует его названию, а иногда — и содержанию. Эта вывеска бросалась в глаза шагов за триста — дородный краснорожий купчина в красной же косоворотке держал в одной руке кружку размером с хороший бочонок, а в другой — окорок величиной со слоновью ногу. Внутри обстановка оказалась по-купечески кичливой и основательной: колонны из вековых сосен, массивные лавки и столы, длинная стойка, блистающая стеклом и медью. Безвкусные и пошлые картины на стенах изображали «лучшие сюжеты из жизни народа», то бишь пьянку и разврат. Тут даже был свой маленький оркестр — в дальнем углу уныло бренчала балалайка.
Таверна была забита народом — многие торговцы благо— , разумно пережидали здесь, пока в горах растает снег и пути станут свободны. В зале стоял беспрерывный гомон: одни спорили до хрипоты, другие бились об заклад, третьи заключали сделки и немедленно их «обмывали». По большому счету делать купцам было нечего, потому они беспощадно сражались со скукой залпами спиртных «боезапасов» из хозяйских погребов. Уже с утра многие постояльцы успели основательно «настреляться» и теперь во всю глотку орали непотребные песни. Окна заведения были наглухо закрыты, если вообще не заколочены, и в спертом воздухе витал головокружительный аромат жареного лука и перегара. Между столами усердно сновали служки-разносчики с подносами, наполненными еще дымящейся снедью и крутобокими глиняными кружками с пивом и перегоном. Тут же важно прохаживался хозяин, типичный трактирщик — пузо навыкате, засаленный фартук, маленькие осоловелые глазки и хитрющая морда. Из присутствующих на нас никто не обратил внимания — мало ли кто J на тракте околачивается? Но хозяин сразу приметил голодного клиента, оценил наметанным глазом, махнул одной рукой на свободный столик в углу, другой — громко щелкнул пальцами, направляя половых.
Не прошло и пяти минут, как перед нами дымилась гора жареной баранины и большое блюдо с тушеной капустой. Без каких-либо изысков, зато быстро и вкусно, особенно по сравнению с нашим опостылевшим походным рационом из гороха, ячменя и лежалой солонины. В придачу нам был поставлен небольшой бочонок местного пива, вполне сносного на вкус. Что еще нужно оголодавшему путнику, чтобы воспарить в небеса от счастья?
Наливаясь ячменным «счастьем» и набивая желудок, я краем уха вслушивался в разговоры за соседними столами. Что поделаешь — профессиональная привычка! О чем могут трепаться торговцы? О ценах, о товарах, о мелочном и придирчивом покупателе — о, это да, это у них в крови! Но еще я отметил следующее: то там, то тут в разговоре всплывали упоминания о какой-то банде, орудующей по ту сторону границы.
Казалось бы, эта тема давно набила оскомину. После войны банды в Зеленодолье были обычным явлением — одни появлялись, другие исчезали, разбитые или поглощенные конкурентами, против особенно крупных и наглых данийские рейдеры устраивали облавы. Но в общем-то за четырнадцать лет ничего не изменилось, и население приспособилось к такой неопределенной ситуации — посады опоясывались рвами и частоколами, города — крепостными стенами. Сами купцы нанимали вооруженную охрану, порою тех же бандитов, тряслись от страха на дорогах, но упорно тащили свой товар на Другой конец мира — немалые доходы стоили путевой нервотрепки.
Поскольку мы как раз направляемся в Зеленодолье, то стоит уточнить тамошнее положение дел. Ну а самые достоверные сведения, конечно, у хозяина. Тот, словно уловив мою мысль, Уже сам направлялся к нам, пробираясь между лавками.
— Почтенные господа, всегда рад видеть таких гостей под Фишей моего дома. Все, что мы можем предложить, сиречь скромная еда и крыша над головой, — к вашим услугам! — Подобострастно изогнулся толстяк. — Вот только времена нынче неспокойные, сами понимаете-с. Все стали товаров расплачиваться, деньги берегут-с. Чем платить изволите-с? — напрямую осведомился он, настороженно посматривая на огромный меч Таниуса, на котором до сих пор виднелись бурые разводы от волчьей крови.
— Золотом! — буркнул Таниус, небрежно бросая монету.
— Да неужели?! — с издевкой осведомился трактирщик, тыкая пальцем в монету. — Нынче какие-то мерзавцы вот таких же свинцовых фальшивок начеканили во множестве, причем эти подделки от настоящих денег не отличишь, пока не расплавишь. Кто докажет, что это — действительно золото?
— Этого доказательства тебе достаточно?! — рявкнул Таниус, распрямившись во весь свой огромный рост и нависнув над трактирщиком, как горный орел над полевым кроликом. Капитанский плащ распахнулся, и на плече сверкнул офицерский кулон командира королевской стражи.
