Год багульника. Тринадцатая луна - Коруна Джен (читать хорошую книгу txt) 📗
— Какой камень?
Сигарт поморщил лоб.
— Ты еще сказала, что забрала его куда-то, вроде как в другой мир или что-то в этом роде…
Его слова произвели на эльфу неожиданное впечатление — она поднялась со своего пня и начала возбужденно ходить туда-сюда, что-то бормоча под нос.
— Ну да, забрать в Мир-без-Времени! Как же я сама не догадалась… — смог расслышать хэур.
— Эй, ты это о чем там шепчешь?
— Да нет, просто думаю вслух — дурацкая привычка, — отмахнулась она.
— Действительно, дурацкая…
Видимо, согласившись с ним, Моав умолкла и села на поваленное бревно; тонкие пальчики рассеянно перебирали зубья гребня. Сигарт решил, что на этот день с него довольно разговоров — у него и так уже звенело в голове. Чтобы наверняка оградить себя от очередной беседы, он развернулся спиной к эльфе и задремал.
Когда он проснулся, солнце садилось. К своему удивлению, он обнаружил, что Моав за все это время, похоже, даже не сдвинулась с места. Она все так же сидела на бревне в одной белой сорочке и расческой в руках.
— Так мы ужинать когда-нибудь будем или нет? — заспанным голосом вопросил он.
Эльфа вздрогнула и обернулась к нему. Несколько мгновений синие глаза смотрели с непониманием, как если бы слова хэура вырвали ее из важных раздумий. Наконец, она встряхнула успевшей высохнуть головой и спрыгнула с бревна.
— Я думала, ты променял ужин на сон. Ну ладно, сейчас уже иду.
Она быстро впрыгнула в штаны, накинула курточку и, взяв лук, пошла прочь от лагеря.
***
Охота длилась недолго. Солнце не успело спрятаться за лесом, когда ветви зашелестели, и эльфа легким шагом вышла на круглую поляну неподалеку от лагеря. Лук-бабочка висел у нее на плече, к поясу была приторочена серая тушка кролика — поход оказался удачным. Неожиданно из кустов неподалеку от нее донеслось приглушенное рычание.
— Сигарт, не бушуй! Кролик уже спешит к тебе на ужин! — крикнула она.
Рычание повторилось, заставив умолкнуть на полуслове. Эльфа насторожилась, и было из-за чего — хэур никогда не прятался от нее. К тому же, он еще совсем недавно безмятежно дремал в лагере… Оглянувшись, она начала осторожно отступать в противоположную сторону, но не сделала и двух шагов, как на поляну мощным прыжком выпрыгнула огромная рысь — это был не Сигарт. Вздыбившаяся на загривке шерсть была почти черной, а хищные глаза горели не желтым, а красным огнем. Злобно урча, зверь присел на задние лапы.
Прыжок был настолько молниеносным, что Моав не успела выхватить нож. Вскрикнув, она закрыла лицо руками, но смертельного удара не последовало — выскочившая из-за ее спины пепельная рысь на лету сбила нападающего хищника, глухо повалившись вместе с ним на землю. Сцепившись, они покатились по траве. Злобный визг наполнил поляну, клочья черной и серой шерсти взлетали в воздух, вырванные когтями. Наконец, Сигарт, тяжело дыша, отпрыгнул от своего противника. Быстро обернувшись, он закричал:
— Ночка, прекрати! Я не собираюсь драться с тобой! Оставь ее в покое — это друг!
— Хорошими друзьями ты обзавелся, ничего не скажешь… — отозвался росх-хэур, принимая обычный вид и подходя к Сигарту, на щеке которого красовался кровавый след от когтей — к счастью, Барет только слегка задел его лапой…
Пришедшая в себя эльфа тем временем осторожно приблизилась к хэурам. Барет бросил на нее хищный взгляд — в раскосых глазах еще гуляли алые сполохи.
— Ну-ну, посмотрим, что у тебя за друг, — протянул он, подозрительно прищуривая глаза. — Сдается мне, я уже где-то видел эту кошечку…
Моав выступила вперед. Сигарт приготовился к конфликту, однако, к его большому удивлению, эльфа спокойно произнесла:
— Будь нашим гостем, воин севера — еды хватит на всех.
Барет презрительно покосился на болтавшуюся у ее пояса тушку.
— Этого заморыша, что ли?
Не дожидаясь ответа, он вытащил из-под плаща еще трех убитых зайцев и бросил к ногам Моав.
— Вот это уже куда ни шло!
Сигарт напряженно ждал, что ответит Моав, и еще сильнее удивился, когда она и на этот раз сдержалась — молча подобрала дичь и понесла ее к костру. Хэуры последовали за ней. Выйдя на поляну, Барет остановился и потянул носом. Его взгляд упал на обугленные птичьи тельца.
— Э, да у тебя никак что-то пригорело, красотка! Смотри, не сожги зайчатину, а то я из тебя жаркое устрою.
— Я постараюсь, — сдержано ответила Моав и принялась потрошить кроликов.
Сигарт не переставал удивляться такой покладистости — видать, Барет таки здорово ее напугал… Ожидая, пока подоспеет ужин, друзья сели в некотором отдалении от огня на расстеленную волчью накидку. При этом Барет то и дело косился в сторону Моав. Едва умостившись на подстилке, он тут же начал с места в карьер:
— Странная у тебя подружка, — проговорил он таким шепотом, который бы услышал и глухой, — надеюсь, ты не додумался ее пощупать?
— Да мне что, делать больше нечего! — проворчал Сигарт.
— Ну и правильно! А то ведь легче освежевать сулунга без ножа, чем уломать этих остроухих.
— Ты это о чем?..
— Да уж больно они капризные со своей луной, — поморщился росх-хэур. — У них на этот счет какие-то свои правила — раз тронешь, потом не отвяжешься. Не знаю точно… Да и смотреть-то, по правде говоря, не на что.
Он кивнул головой в сторону стоящей поодаль эллари. Его слова задели Сигарта, в его душе шевельнулось что-то подозрительно похожее на чувство вины. В памяти неожиданно всплыла тонкая фигура Моав — такая нежная и белая на фоне воды. Он смутился, сам удивившись своей слабости. Барет хитро прищурился, наблюдая за ним.
— Слушай, а она тебя часом не приворожила? Эти ведьмы ведь все могут.
— Она не ведьма, а веллара! — взорвался Сигарт.
— Ну точно приворожила, уже на своих бросаешься. Ты бы сплавил ее куда-нибудь поскорее…
— Да на что я ей? — пожал плечами Сигарт, в его голосе уже не было прежнего пыла — речи черной рыси заставили его задуматься. — Сам посуди — ну что взять с такого, как ты да я.
— И то правда! — согласился Барет и, откинувшись на траву, замурчал себе под нос «Темную ночку».
Неожиданно он умолк, хищное лицо стало серьезным. Он резко поднялся и схватил Сигарта за плечо.
— Брось ты ее — не доведет она тебя до добра, попомни мои слова, — взволнованно проговорил он, глядя прямо в глаза.
Сигарта передернуло.
— Ладно, уж как-то разберусь. Захочу да и брошу, а не захочу…
В этот момент к ним подошла Моав, и беседа прервалась.
— Ужин готов.
— Ну, наконец-то! — взмахнул руками Барет. — А мы уже тут думали с голоду умирать.
Сигарт опустил глаза — и зачем он ее обижает, она ведь вообще не обязана была готовить на двух голодных хэуров. Молча он поднялся вслед за Баретом.
Трапеза прошла слегка напряженно, хотя и более мирно, чем опасался Сигарт. Моав практически ничего не говорила, зато Барет был в ударе. Наевшись до отвала жареной зайчатины, он пришел в то особое расположение духа, которое отделяет от пошлости лишь тонкая грань. Сигарт часто видел его таким и имел все причины опасаться, что росх-хэур начнет говорить эльфе скабрезности, но все обошлось. К удивлению Сигарта, его друг не остался на ночь — торопливость не входила в число привычек Барета. Доев остатки мяса и хлебнув чаю, он распрощался с Сигартом, и вскоре его плечистая фигура исчезла среди деревьев.
Проводив его глазами, Сигарт взглянул на Моав. Она поднялась с земли, демонстративно сложив руки на груди. Хамоватое обращение Барета все же возымело свой негативный эффект, возможно, усиленный еще и тем, что сам Сигарт не заступился за эльфу. Он примирительно подошел к ней.
— Я… это… хотел сказать, что обед был просто на славу! — быстро проговорил он. — Ты — настоящее сокровище.
— Я знаю, — процедила Моав. — А ты, выходит — искатель сокровищ?
Она сузила синие глаза.
— Кстати, в следующий раз, когда будешь подсматривать, выбери место посуше, чтобы удобнее лежать было.
— А ты, в следующий раз, когда будешь подслушивать, не бегай в одной сорочке, чтоб не простудиться, — не остался в долгу Сигарт. — Ты что, не знаешь, что хэуры могут видеть сквозь стены?..
