Пересекающий время. Книга вторая: Адоня, посвященный герметик. - Крапп Раиса (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Дольше других бесновался вожак в ярости от того, что жертва, чьей крови он уже отведал, ускользнула от него, хотя оставалась так близко. Сверху частыми каплями падала кровь, и запах ее сводил зверя с ума. Он рвал когтями кору, по которой сочились красные струйки.
* * *
Что-то изменилось в окружающем Адоню пространстве, сам воздух стал неуловимо другим – как будто вошли невидимые и неслышные струи неких энергий, и непонятно какими чувствами она улавливала их. Однако они были, реально вплетались в ткань пространства. Адоня выделила их и слилась с ними мыслью: азартной дрожью отозвалось в ней ощущение охотника, которого она никогда не испытывала, оно было чуждо ей; здесь же была алчь голодного зверя, вкус крови, нестерпимое желание зубами рвать парную плоть… Адоня поморщилась – стая загнала кого-то. От этого никуда не денешься – волки должны убивать. В это момент взгляд ее скользнул по глазам Эстебана – в них было мрачное торжество. Он тоже чувствовал. Но почему – торжество? Кто жертва? И в следующее мгновение пришло знание – Лиента!
– Почему!? Почему он там!?
Ударом хлыста ожгла торжествующая усмешка, и еще через мгновение Адоня оказалась в нескольких шагах от беснующейся под деревом стаи.
Ее властный голос заставил зверей разом обернуться к ней. Вожак вымахнул навстречу, встал, твердо уперев в землю широко расставленные ноги, низко к земле пригнул голову. Шерсть на загривке вздыбилась, он оскалил клыки и угрожающе заворчал.
Стая была хорошо знакома Адоне, несколько раз они встречались в чаще, и волки признавали ее первенство, уходили с дороги. С вожаком – сильным, умным, независимым зверем у них были уважительные отношения. Но сейчас… Так вот куда отлетел выбитый кинжал, вот куда ударил!..
– Вон! – с презрением бросила Адоня, в упор глядя в холодное пламя отнюдь не звериных глаз. О, как знаком был этот холодный, лютый свет!
– Пошел вон! – гневно повторила Адоня.
Волк глухо заворчал, морда вздрагивала в оскале. Зверь стал вместилищем магической силы Чародея, не вожак вел сегодня свою стаю.
– Убирайся к себе, Эстебан, здесь я тебе больше ничего не позволю.
Волк неловко попятился – шаг, второй… Повернулся и медленно затрусил в темноту. Стая потянулась за ним. Адоня бросилась к дереву, всмотрелась в переплетение ветвей.
– О, нет! – простонала она, рассмотрев безвольно свешивающуюся окровавленную руку.
* * *
Лиента пришел в себя, открыл глаза и прямо перед собой, близко увидел неровную каменную стену. Повернул голову, и сейчас же нахлынула боль, запульсировала в каждой клеточке тела. Обнесло дурнотой, и он поспешил зажмуриться, чтобы прервать тошнотворное кружение вокруг себя.
…Что-то прохладное прикоснулось к коже, пылающей болью, к губам, принесло облегчение. Он снова медленно открыл глаза и в мягком свете свечи увидел склонившуюся над ним Адоню. Некоторое время он смотрел на нее молча, потом, так и не промолвив ни слова, отвернулся к стене.
К этому времени Адоня знала все, что произошло с Лиентой после ее ухода из замка. Видимо, Эстебан решил воспользоваться тем, что она, погруженная в горечь, обиду и скорбь, на время оставит Лиенту без защиты. Хотел ли он гибели Лиента, или был в планах Эстебана какой-то подлый нюанс, но он старательно формировал смертельно опасные ситуации. И все это время защита, выстроенная Адоней, была противодействием черному Эстебану, вносила свои поправки в его планы. Адоня теперь и сама не смогла бы разграничить действия черного мага и противодействие ему. Эстебан лишил Лиенту его коня? Или наоборот, скакун стал опасен для хозяина, и его прогнали? Эстебан сделал свертку пространства и привел Лиенту в непроходимую топь, в которой он должен был бесследно сгинуть. Но у Лиенты был проводник, и жуткий путь через болото закончился вблизи пещер. А болота?.. Пойди, найди их теперь!
Наверно, в какой-то момент Эстебан понял, что Лиента закрыт от него и пришел в ярость. В этом разгадка, почему Адоне с такой легкостью удалось сломать его сопротивление и подчинить своей силе – она застала черного Чародея во время волшбы, и что еще важнее – разгневанного, а гнев и разум несовместны. Отдавшись во власть страстей, человек перестает принадлежать себе, становится слабым. Вот и Эстебан не успел овладеть собой, чтобы сконцентрироваться для отпора. В гневе он забыл об осторожности, раскрылся. Адоня усмехнулась. Изворотливости его надо отдать должное – он нашел и воспользовался единственным, возможным для него шансом. Бой могла прекратить только она сама, и он понял, что прервет она его только ради Лиенты.
Адоня с состраданием смотрела на Лиенту – он снова оказался подобным легкой лодке, брошенной в пасть штормовых шквалов. Из задумчивости ее вывело шипение огня в очаге – в котелке ключом бурлила темная густая жидкость, пена выплескивалась через край, в огонь.
Смачивая белые тряпицы, бережно прикладывала их к страшным рваным ранам, до утренней зорьки склонялась над Лиентой, – что знала, что умела все отдавала ему. Врачевала то словами заветными, то целебной энергией бережных рук. Три сбора за ночь приготовила, несчетно тряпицы на ранах меняла. Когда устало разогнула спину, снаружи, над лесом уже разгоралась утренняя зорька. Адоня улыбнулась, довольная результатом своих стараний – сегодня, пожалуй, она заслужила доброе слово от Лиенты.
Он открыл глаза, когда наверху давно уже был день. Впрочем, в пещере это никак нельзя было определить. Взгляд Лиенты скользил по серым стенам, по неровному каменному своду. Пространство пещеры наполнялось приятным теплом от очага, горевшего в углублении стены наподобие камина. От него же расходился ровный свет, неожиданно сильный, высвечивая все уголки. Лиента увидел пучки сухих трав, цветы на столе, – видимо, от них в пещере стоял тонкий аромат цветущего солнечного луга. Он не заметил, откуда появилась девушка, она улыбнулась, быстро подошла к нему, ласково проговорила:
– Наконец-то вы пришли в себя!
Помолчав, он спросил:
– Это твое жилье?
– Да, здесь я живу, господин барон. Здесь не так роскошно, как у вас в замке, но если честно, мне здесь нравится гораздо больше.
Лиента ничего не ответил, и Адоня с той же ясной улыбкой проговорила:
– Сейчас я вас напою замечательным бульоном! Уверена, что вы умираете с голоду, господин барон.
– В твоем бульоне варились лягушки с крысами?
– О, господин Яссон, – укоризненно сказала Адоня, – вы так скоро начали демонстрировать вздорность и раздражение. Лучше посмотрите, какой малины я сейчас набрала для вас. Попробуйте! Вы убедитесь, что не пробовали ничего вкуснее!
Она поставила перед ним решето, наполненное янтарными и рубиновыми ягодами – сквозь тонкую кожицу готов был брызнуть спелый сок. Лиента с пренебрежением взглянул на них, но снисходительно сказал:
– Хотя бы одно их достоинство несомненно – в них нет твоих отвратительных снадобий.
Адоня внимательно посмотрела на него.
– Барон Гондвик, вы непременно хотите ссориться со мной?
– Мне – ссориться с тобой? В своем ли ты уме?
– Господин барон, – изумленно проговорила Адоня, – неужели вы не испытываете ни малейшей признательности, за то, что остались живы благодаря мне?
– Благодарить тебя!? – воскликнул Лиента. – За что прикажешь мне быть тебе благодарным? Может быть за то, что своими ведьмацкими промыслами заставила меня заплутать в собственных владениях, хотя я знаю их, как свои пять пальцев!? За то ли, что привела меня в те жуткие топи и напустила волков? Довольно с тебе и того, как ты веселилась, когда я барахтался в болотах. Не сомневаюсь, ты все время была где-то неподалеку, чтобы объявиться в нужный момент: "Я спасла! Не желаете ли отблагодарить?" Мерзкое порождение ада! Слава Всевышнему, я вижу тебя насквозь и мне ясен истинный смысл твоих слов и поступков! Тебе стала тесна твоя шкура? Жаждешь силы и власти? Для этого только-то и нужно – завладеть моим именем и состоянием, не так ли? Но клянусь – ты можешь убить меня, но никогда не будешь носить славной фамилии Гондвиков! – обессиленный речью и гневом, бледный он откинулся навзничь, прерывисто проговорил: – Ты ликуешь… думаешь, достигла, чего хотела… Едва я вышвырнул тебя из замка, как ты заполучила меня… в свое логово… Теперь я в полной твоей власти… Но только тело… Ты можешь и дальше заставить его страдать… Но мой разум… он – мой. Тебе не удастся… свести меня с ума…
