Дахут, дочь короля - Андерсон Пол Уильям (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Что с их покойником? — с содроганием поинтересовалась Иннилис. — Неужели они похоронят или сожгут его — на запретном мысе? За это Таранис их покарает. Так ведь?
Виндилис, прежде чем выдать ответ, сжала губы:
— Граллон давным-давно совершил там захоронение. А поражен только сегодня.
— Я смотрела с башни Северных ворот, — сказала Форсквилис. — Нет, при дневном свете я не могу отправить Послание, но на мгновение чары обострили мое зрение. У франков с собой несколько гробов. Тот труп лежит поодаль. Те, что были вместе с ним в Лесу, — думаю, выбранные против нашего короля, — стояли вокруг ящика. Они вытянули из его вен кровь и побрызгали ею, затем скрестили наверху мечи и заорали, видимо, клятву мести.
— Давайте, пошлем герольда и взовем к их чести, — промолвила Тамбилис.
— Где он ее там найдет? — твердила Виндилис. — Я следую твоему рассуждению, дорогая. Скажите им, что тот, кто настаивает на сражении с не вполне еще оправившимся человеком, сам вообще не человек.
— Наверняка они просто посмеются, — предостерегла Ланарвилис. — В лучшем случае мы добьемся небольшой отсрочки для… него.
— Посмеем ли мы даже попытаться — мы, весь Ис, те, кто поддерживает закон богов? — ответила Виндилис. — Не будь соперник короля на волоске от смерти, когда наносил тот удар, он бы прикончил Граллона; и то была бы воля богов, а франк — новым воплощением Тараниса. Как Граллон может медлить из-за небольшой слабости и не нарушать закон?
Ланарвилис с трудом сглотнула.
— Я говорила с Сореном, — произнесла она так, словно каждое слово было каплей желчи на ее языке. — Он этому верит. Он говорит, что король должен ответить на вызов, как только сможет дойти до места поединка, иначе больше не будет королем. Многие… с ним согласятся, несмотря на то что любят Грациллония и питают к варварам отвращение.
Иннилис прикрыла глаза.
— Другой Колконор? — простонала она. Виндилис положила ей руку на хрупкие плечи и притянула поближе. Черты старой женщины стали суровыми. Она пристально смотрела перед собой.
— В любом случае все предрешено, — проговорила она без выражения. — Верните ему хоть все его здоровье, но, вероятно, Граллон не сможет выигрывать каждую новую битву. Накопятся утомление, ушибы, и — сестры, что мы должны сделать, так это посовещаться как вытерпеть то, что идет на нас, как сохранить Ис живой, пока будем искать избавления.
Тамбилис плакала на груди своей матери. Фенналис вздыхала на своей подушке. Сострадание на ее лице взяло верх над страданием.
Форсквилис подняла руку. Голос женщины звенел:
— Послушайте меня. Пока еще мы не овдовели и не порабощены. Каждая победа нашего короля выигрывает нам день и ночь; и кто знает, что может случиться? Мы можем приложить руку к строению собственной судьбы.
— Нет, — словно в ужасе протестовала Ланарвилис, — нам нельзя произносить заклинания против претендента. Это будет кощунством. Боги…
— Мы не были до конца покорны Колконору, — иронизируя, сказала Бодилис.
— Но нельзя…
— Наш господин лежит раненый. Случилось это из-за войны, или несчастья, мы заботились бы о нем как можно лучше и пытались бы исцелить его всеми доступными нам средствами. Неужто наша забота, наши обязанности, станут меньше от того, что вред нанесен ему в Лесу?
— И я так думаю, — согласилась Форсквилис. — Иннилис, ты обладаешь даром Прикосновения, а я могу достать травы, которые иногда помогают. Пойдемте во дворец. Природа вернет ему силу, это вопрос дней. Мы окажем природе помощь.
Страх угас в Ланарвилис, но осталась тревога:
— Это ведь правда законно?
— Если нет, то боги укажут, — сказала Форсквилис. — Пойдем, Иннилис. Я знаю, что смелость у тебя есть.
Все остальные безмолвно покинули Виндилис и вышли вслед за колдуньей из комнаты.
В лучах догорающего дня засверкал позолоченный орел на крыше королевского дома. Ниже, ограды садов и особняки напротив наполнили улицу тенями, словно первая синяя волна наступающей ночи. За пределом главных ворот собралась толпа в безмолвном ожидании; в этой тишине изредка было слышно бормотание. Некоторые стояли вот так часами. В основном это был бедный люд, хотя здесь и там попадался плащ суффета либо блестели шелка знатной госпожи. Руфиний Галльский был необычно одет. Молодой шотландец стоял бок о бок с молодым римлянином, надевшим по этому поводу рясу. Они задержались в надежде услышать хоть слово о том, как чувствует себя их король.
— Дорогу! — неожиданно чисто прозвучал голос. — Дорогу дочери короля Дахут!
Она шагала так быстро, что белое одеяние весталки как будто летело за ней. Распущенные волосы под лавровым венком казалось сливались с закатными лучами из-за западного моря. В правой руке она несла ветку омелы и стебель огуречника.
Народ увидел ее и потеснился. Некоторые выдохнули приветствия. Почти все дотронулись до лба рукой. Лица излучали благоговение. На нескольких оно смешалось с обожанием.
Четверо охранников на входе были легионерами.
— Откройте мне, — приказала Дахут.
— Простите, — ответил Кинан, — но нам не велено никого впускать.
Принцесса вспыхнула.
— Кто приказал?
— Ривелин, доктор. Он сказал, что вашего отца нельзя беспокоить.
— Во имя прошептавшей мне, пока я была в храме, Богини, я отменяю его распоряжение.
— Впустите ее, — воскликнул Будик. Двое других что-то пробормотали в знак согласия. Годы, проведенные в Исе, научили их, что то, что где-либо казалось безумием, здесь могло быть правдой. Кинан еще мгновение поколебался, затем повернулся и сам открыл двери.
Дахут прошла внутрь, по дорожке, посыпанной давлеными ракушками, к бронзовой двери. Она ударила кулаком по рельефному изображению вооруженного человека так, словно это был враг. Его нагрудная впадина громко зазвенела. Слуга отвел дверь в сторону. Прежде чем он смог в испуге проговорить что-то, девушка проскользнула внутрь, в атрий.
По направлению к ней, по мозаичному полу с изображением возничего направился человек в темной рясе с седой бородой, чтобы поздороваться.
— Отведите меня к нему, — сказала она.
— Он спит, моя госпожа, — в волнении вздрогнул Ривелин. — Главное, что ему сейчас нужно, это отдых. Никто не должен его трогать, разве, быть может, королева…
— Ах, да тихо ты, старый мямля. Я знаю, где он должен быть. Жди, когда я вернусь.
Дахут пошла дальше. Врач хотел пойти вслед. Она обернулась, посмотрела на него пристально, по-кошачьи зашипела. Ривелин остановился, оцепенев от страха.
Она прошла в главную спальню. В комнате царил сумрак и настенное изображение Тараниса, посылающего на землю свои грозовой плодородный дождь, еле просматривалось. Грациллоний лежал навзничь, обнаженный под простыней. Его побрили, чтобы осмотреть, промыть и перевязать рану. Бритый он выглядел моложе на несколько лет, несмотря на морщины, избороздившие лицо, лишь восковая бледность проступала под загаром. Судорожно вздымалась грудь. Он сильно храпел, что едва ли бывало с ним раньше.
Дахут постояла чуть-чуть, внимательно смотря на отца. Левая ее рука подкралась, чтобы ухватиться за простыню. Она откинула покрывало, и изучала тело лежащего несколько мгновений. Затем дотронулась до него кончиками пальцев и очень легко задержала их поверх сердца. Свободной рукой ударила священными растениями по лбу, по векам, щекам, рту, горлу. Бормоча тайные слова, девушка приподняла отцу голову и положила под нее черенки. Склонившись над ним, обеими руками пробежала вдоль всего тела, круговыми движениями сквозь кудрявые волосы у него на груди, и дальше, пока они не соединились и не сложились горсткой на бедрах.
— Проснись, отец, — низко сказала она. Отступив, Дахут протянула руку к его голове и снова проговорила голосом, в котором звучала уверенность:
— Проснись, проснись, проснись! Грациллоний открыл глаза. Он моргнул, огляделся, увидел ее возле кровати и сел, задыхаясь:
