Сын Архидемона (Тетралогия) - Рудазов Александр (читаем книги онлайн TXT) 📗
Сказать, что испанский король обрадовался возвращению брата, – все равно что ничего не сказать. По щекам обычно холодного и чопорного монарха потекли слезы, он облобызал в обе щеки перемазанного копотью шута, и посмотрел на меня с неподдельной признательностью.
– Я благодарю тебя, диковинное создание, – заговорил на родном языке Серхио Первый. – Благодарю не как король, коим на деле и не являюсь, а как человек. Ты спас жизнь моему несчастному брату. Я не забуду этого.
– Да всегда пожалуйста, – ответил я тоже по–испански. – Если что потребуется, только свистните.
– Ах ты, дурак такой! – гневно воскликнул Карлос, ударяя брата погремушкой по плечу. – Подтирка для задницы! Почему ты меня бросил?! Я же мог погибнуть! Какой из тебя король после этого?! И это тебе я доверил сидеть на троне?!
– Прости, Пузняк, – виновато опустил глаза Серхио. – Все произошло слишком быстро. Я искал тебя, но не мог найти… а потом кто–то предположил, что ты уже снаружи, и я согласился выйти, но стража сказала, что ты не выходил, и я кинулся назад, но меня остановили силой…
– Бе–бе–бе, разбормотался!.. – фыркнул король–шут. – Чего еще от тебя ждать, кроме оправданий? Твое счастье, что Торквемада так и не сжег эту уродливую шестирукую пакость. Ты бы осиротел, если бы он его сжег. А я бы помер. Хи–хи!..
– Да, это здорово, что он меня не сжег… – не мог не согласиться я.
– И не сожжет, – твердо пообещал король Серхио. – Это самое малое, что мы можем для тебя сделать. Здесь и сейчас Испания в моем лице налагает на тебя мунт, демон.
Я замямлил слова благодарности, ног под собой не чуя от счастья. С сердца словно свалился тяжелый камень. Конечно, после разговора с Пазузу–Зовесимой я получил новые доказательства своей невиновности, но Торквемада – старик суровый, он любые улики может признать неубедительными.
А мунт – защита надежная. В этом мире так называется особое покровительство, которое король может наложить на человека, предмет, здание или местность. Объект мунта становится неприкосновенным, а посягательство на него приравнивается к посягательству на королевскую особу. Даже Торквемада крепко призадумается, прежде чем наезжать на обладателя мунта от испанского короля.
– Пропустите меня к нему! – послышался взволнованный крик.
Меж испанских гвардейцев, обступивших братьев–королей плотным кольцом, кое–как протиснулась Аурэлиэль. Кажется, мой неожиданный рывок обратно в огонь заставил ее понервничать.
– Ты что, умом тронулся, мерзость ходячая?! – ожесточенно заколотила меня по груди Аурэлиэль. – По–твоему, у тебя есть право заставлять меня так волноваться?!
– А в чем дело–то? – не понял я. – Чего ты так распереживалась–то?
– Не думай, пожалуйста, что мне есть до тебя какое–то дело, – процедила эльфийка, зло суживая глаза. – Это просто чувство долга. Ее высочество королевна лично просили меня приглядывать, чтобы ты не впутывался в неприятности. А ты постоянно в них впутываешься!
Выпалив последнюю фразу, Аурэлиэль громко всхлипнула и обмякла. Нервы сдали, со всяким бывает. Она исподлобья посмотрела на меня и тихо произнесла:
– Но я все–таки рада, что ты остался жив. Хотя ты и всего лишь отвратительный демон.
– Да подумаешь, фигня делов, – делано бравурным тоном произнес я. – Без тебя знаю, что я всего лишь отвратительный демон. Можно и не напоминать каждый раз. Я, между прочим, человека только что спас.
– Это был очень благородный поступок, – признала Аурэлиэль, отводя взгляд. В уголках ее глаз что–то блеснуло. – Однако он был бы еще благороднее, если бы ты проявил скромность и не стал им хвастаться. Некрасиво хвалить самого себя.
– Сам себя не похвалишь – никто не похвалит, – развел руками я. – А ты чего плачешь–то?
– Я не плачу. Это от дыма. Дым ест глаза.
– А, ну я так и подумал.
Аурэлиэль поморщилась, растирая ушибленные костяшки пальцев. С досадой посмотрела на меня и пробормотала:
– Все–таки смягчающие эликсиры твоей коже совсем бы не помешали. Кстати, она у тебя не ядовитая? К ней прикасаться безопасно?
– Совершенно безопасно. Не отравишься и не испачкаешься. Я твердый и сухой, как жучиный панцирь. Вот к Нъярлатхотепу лучше лишний раз не прикасаться, с него слизь так и течет. А ко мне можно.
– Ты ничем заразным не болеешь?
– Да ко мне вообще никакая зараза не липнет. Отродясь ничем не болел… ну, кроме энуреза, но это дизайнерская недоработка была. А к чему вдруг столько вопросов?
– Наклонись.
– Это зачем еще?.. – не понял я, однако наклонился.
Чуть слышный звук. Тихое–тихое чмоканье. К моей скуле на краткий миг приложились бледно–розовые губы.
На очень–очень краткий миг.
Я ошарашенно уставился на Аурэлиэль. Остроконечные ушки краснеют с бешеной скоростью, на меня она смотрит гневно, с явным сожалением о том, что сейчас сделала.
– Ты меня что… поцеловала?.. – пораженно переспросил я.
– Ты настолько глуп, что не в состоянии осознать, что происходит вокруг тебя? – недобро прищурилась эльфийка. – Да, я тебя поцеловала. Поцеловала твою омерзительную морду. В щеку. Или скулу. Не знаю, как это у тебя называется. И я не знаю, зачем это сделала. Наверное, в благодарность за то, что ты спас мне жизнь. Дважды. Достоинство высокорожденной аркуени требует выражать признательность за такие вещи. Надеюсь, этого никто не заметил. Я сгорю со стыда, если это кто–нибудь заметил.
Мать моя женщина, сколько слов в один присест. Но приятно, ничего не скажешь.
Если я все правильно просек, Аурэлиэль таким способом дает понять, что я поднялся в ее глазах. Получается, что она неохотно, но все же согласна признать во мне брата по разуму. Существо, пусть и не равное эльфу по статусу, но все–таки тоже имеющее право на существование.
Пожар во дворце понемногу идет на убыль. По счастью, папская резиденция каменная и стоит наособицу. На другие здания огонь не перекинется. Стражники, монахи и прислуга выстроились десятками цепочек – передают друг другу ведра. За водой далеко ходить не надо – фонтан прямо здесь, на площади.
В довершение всего наконец–то прибыла профессиональная пожарная служба, состоящая из троих крепких парней и плюгавого старичка в смешной шляпе. Старичка бережно, буквально под руки вынесли из кареты. Тот встал посреди площади, важно откашлялся, снял шляпу и достал из нее игрушечный домик. Один из помощников почтительно чиркнул кремнем по огниву, и домик мгновенно загорелся. Кажется, сделан из пробки или еще чего–то легковоспламеняющегося.
Одновременно с этим двое других помощников принялись… стягивать со старичка штаны. Тот, нисколько не смущаясь, ухватил поудобнее свое хозяйство и оросил горящий домик могучей струей.
Долго терпел, похоже.
Не стану врать, сначала я не понял, что за хрень тут происходит. Но когда над папским дворцом с удивительной скоростью сгустилась черная туча, а из нее хлынул проливной ливень, я сообразил – волшебник, конечно же. Симпатическая магия. С подобным я уже сталкивался.
Что ж, теперь я понимаю, почему даже самые суровые папы стискивали зубы, но все же мирились с существованием школы чародеев. Вреда от этой братии немало, но и польза иногда бывает неоценимая. Вон сколько пара клубится над папским дворцом – наколдованный дождь расправился с пожаром в считанные минуты.
К нам с Аурэлиэль протолкался кардинал дю Шевуа. Нашел нас наконец–то в этой толпе. Народу на площади столько, что даже на меня не обращают особого внимания.
– Слышал уже, что в городе творится? – хмуро спросил меня кардинал вместо приветствия.
– Нет еще. Что?..
– Несусветное что–то. Не то бунт, не то вторжение варваров. Народ словно обезумел.
– Обезумел, говорите?.. – пробормотал я, в ужасе вспоминая угрозу Пазузу. – Вот дерьмо собачье…
– Что? Ты что–то об этом знаешь?
– Кое–что знаю… – обреченно ответил я.
И я рассказал кардиналу о том, кто за всем этим стоит. Пазузу Болезнетворный, непревзойденный мастер мора и эпидемий. В том числе весьма экзотических. Ему ничего не стоит обратить население целого города в послушных ему монстров. Вампиров, оборотней… или шатиров.
