Небесное Око - Кек Дэвид (читаем книги .TXT) 📗
— Тук. Тук.
Потом наступила тишина, словно ровная гладь пруда.
Дьюранд, потянув поводья, остановил коня, вглядываясь в раскинувшее ветви дерево.
Ни звука.
Судя по всему, путник тоже остановился, ожидая Дьюранда за деревом.
Дьюранд не желал ждать сложа руки и трястись. Издав рык, он вогнал шпоры коню в бока, и тишину снова разорвал цокот копыт. Одним рывком всадник обогнул дерево и вырвался на Кольскую равнину. Вдалеке виднелись горы, а пустая дорога поднималась вверх к старому городу, расположенному между двух скал, и на пол-лиги не было видно ни единой живой души и ни канавы, ни стога, где можно было бы найти укрытие от меча Дьюранда.
Дьюранд снова пришпорил коня и понёсся вперёд.
Глава 2
Дома!
Брэг принёс своего седока прямо к воротам замка.
В темноте казалось, что крепость, где появился на свет Дьюранд, была воздвигнута безумцем. Древние построили замок на утёсе, зажатом между двумя скалами. Замок должен был охранять перевал, по которому сейчас редко кто ходил. В этом замке Дьюранд, отправившись в Акконель, оставил всех своих родных и близких.
От мысли, что сейчас он увидит тех, кто был ему так дорог, Дьюранду стало не по себе. Буркнув что-то под нос, он тронул поводья коня. Внизу, в долине, раскинулась деревня, теплящаяся мириадами огней, из распахнутых окон доносились обрывки разговоров. Какой же маленькой она теперь казалась после стольких лет! Дьюранд поймал себя на том, что нежно гладит перевитые плющом шероховатые камни, из которых был сложен замок. Сам того не замечая, он добрался до крепостной стены.
Глубоко вдохнув, Дьюранд въехал в раскрытые ворота и оказался во внутреннем дворе, мощённом перемазанными грязью каменными плитами.
Во дворе не было ни единой живой души, однако до Дьюранда доносились голоса из покоев замка: добрая сотня людей резалась в карты и кости. Двор освещали отблески света, падающего из открытых окон.
— Дом, — медленно произнёс Дьюранд, словно смакуя прозвучавшее слово.
Он спешился и, взяв под уздцы Брэга, повёл его прочь с холода в конюшни, из которых тянуло влагой и теплом. Над дверями висел герб их семьи, на котором были изображены головы трех оленей: две — сверху, третья — чуть ниже. Дьюранд, плеснув на коня водой, принялся растирать его. От удовольствия Брэг задрал голову и тихонько заржал. Дьюранд усмехнулся и, потрепав коня по гриве, развернулся и направился в трапезную.
До трапезной он добрался быстро, но у самой дери, откуда до него доносились весёлые голоса и смех, замер. Его никто не ждёт. Он словно привидение. Призрак, которому никак не обрести покоя.
Дьюранд потянул на себя дверь. Пахнуло тёплым воздухом. Несколько мгновений он оставался незамеченным, а пир шёл своим чередом.
Он увидел вассалов барона Хрока, которые, развалясь, сидели в трапезной, где прошло его детство. Женщины о чем-то судачили в кружочке. Лица блестели от жира. Кого-то он узнал сразу, кого-то — нет. Пара уставших слуг разбирали стол, пытаясь снять столешницу, собаки грызли объедки, а скальд наигрывал на лютне балладу.
Дьюранд сделал шаг вперёд.
Пальцы скальда замерли на струнах, люди в трапезной подняли головы. Вид у скальда был такой, словно ему со всего размаха заехали дубиной по голове.
— Дьюранд, — ахнул черноволосый мужчина, словно не веря собственным глазам. Лицо было лишь смутно знакомым, но Дьюранд сразу узнал голос. Черноволосый был его братом по имени Хатчин. Взгляды всех присутствующих уставились на Дьюранда, и мать, которая неожиданно показалось Дьюранду маленькой и постаревший, поднялась, едва слышно вздохнув:
— Дьюранд, — казалось, от её широкой улыбки стало светлей.
Повсюду — улыбки, отовсюду — тосты, одно блюдо сменяло другое, вино вновь и вновь наполняло бокалы. Когда шёл уже пятый час пира, Дьюранд обнаружил, что бредёт во тьме коридоров отцовского замка в поисках уборной. Он выпил немало вина и до отвала наелся дичи. Дьюранд выдохнул облачко пара, осознавая, что на его лице блуждает улыбка. Он был со своими. Он был дома. Здесь ему и место.
Дьюранд был уверен, что уборная где-то впереди, дальше по коридору.
Он завернул за угол и шагнул во тьму комнаты, которая, как он считал, и была тем местом, которое он искал. В нос ударила вонь, смешанная с запахом болотной мяты. Так и есть — уборная. Звякнули ножны. Дьюранд почувствовал леденящий холод, идущий от мяты, и ему захотелось поскорее вернуться в тепло, туда, где горит очаг.
Оправившись, Дьюранд плеснул в отверстие воду и вышел из уборной.
Народ в трапезной вёл неспешную беседу. Трапеза подошла к концу, и слуги вновь принялись разбирать столы. Дьюранд шёл по коридору на ощупь. Касаясь стен и позевывая, он размышлял о том, что дурное знамение, увиденное им с сэром Киреном в лесу, осталось всего лишь знамением.
Темноту коридора перечеркнула полоска лунного света. Дьюранд подошёл к окну и посмотрел вдаль, устремив взгляд туда, где за рядами деревенских домов стоял старый вяз у Эльмского перепутья.
Дьюранд оторвался от окна и спустился в трапезную, где Хатчин лавировал в лабиринте столов и стульев с двумя чашками в руках. Дьюранд отличался от Хатчина более плотным сложением, и все же братья были похожи: чёрные волосы, тёмные брови, голубые глаза, квадратные челюсти. Однако, казалось, что скульптор, ваявший Хатчина, подошёл к своей работе тщательнее и аккуратнее.
— Держи, — сказал Хатчин, сунув Дьюранду чашку, — осторожнее — горячо.
На другом конце трапезной скальд наконец-то допел балладу.
Дьюранд глотнул из чашки. Действительно горячо. Горячо и сладко.
— Я все думал, куда ты делся, — сказал Хатчин, окидывая взглядом соломенные тюфяки, дремлющих рыцарей и их жён. Помнишь сержантов Гирата и Ламиса? Сыновья дворецких. Они кидали ножи на деньги. И знаешь куда? Прямо в резные доски, над которыми потрудилась матушка. Она их чуть в клочки не разорвала. Слушай, надо подумать, куда тебя спать уложить.
— Да мне и здесь вместе с остальными неплохо. Я привык.
— Я уж думаю, соломенный матрац куда как лучше холодной земли и камней, на которых тебе приходилось спать последние несколько дней.
— Да и крыша над головой будет, — улыбнулся Дьюранд.
Двое молодых слуг, зевая, пытались снять с козёл тяжёлую столешницу. Дьюранд резко повернулся в их сторону, и спустя мгновение братья приняли столешницу из натруженных рук.
— Ну и куда её нести? — спросил Дьюранд.
На секунду замявшись, один из слуг набрался храбрости и показал на дверь, ведущую в подвал.
— Беритесь за козлы, — бросил Дьюранд, — посмотрим, кто доберётся до подвала быстрее.
Парочка резво бросилась к козлам. Вряд ли они стали бы двигаться быстрее, если бы Дьюранд накричал на них.
— Матушка была рада наконец-то увидеть тебя, — выдавил Хатчин, когда братья, пыхтя, волокли столешницу по трапезной. — Твой приезд был такой неожиданностью. — Хатчин остановился, чтобы перевести дыхание.
— А вы что делаете? Вы что не знаете, куда это нести? Вам что, за это платят? — раздался голос леди Коль.
— Это я предложил помочь слугам, — признался Дьюранд.
— Как ты себя чувствуешь, матушка? — спросил Хатчин.
— Ты пьян, — ответила она.
— И все же, матушка, — произнёс Дьюранд.
Выдвинув вперёд подбородок, она наградила обоих братьев долгим взглядом и наконец произнесла:
— Со мной все хорошо. Дела на сегодня закончены, и это — тоже неплохо. Дьюранд, я так рада, что ты вернулся. Как тебе пир?
— Он был великолепен, матушка.
— Что ж, надеюсь, тебе удалось перехватить горячей еды. Когда ты вошёл, ты был похож на утопленника.
— Я уже согрелся.
Судя по вздувшимся венам на шее Хатчина, он держал столешницу уже из последних сил.
— Приятно слышать, — кивнула мать. — Отец доволен, что ты приехал.
— Рад это слышать, матушка.
— Ты так вырос — глазам поверить не могу. Стал большим, как отец. Даже больше.
