Небесное Око - Кек Дэвид (читаем книги .TXT) 📗
— Больше — не знаю, но во всяком случае длиннее, — качнул головой Дьюранд.
Хатчин вперил взгляд в потолок, словно ожидая помощи свыше.
— Я так рада, что ты вернулся, — мать коснулась его руки. Вокруг разбирали столы и расстилали тюфяки. Туда-сюда сновали слуги.
Мать задумалась и не заметила, как Хатчин в отчаянии посмотрел на тяжёлую столешницу.
— Им нужны твои наставления, — Дьюранд кивнул на слуг.
— Ты прав, — кивнула мать и, повернувшись, принялась отдавать распоряжения слугам, раскладывающим тюфяки.
— Господи, Дьюранд, — выдохнул Хатчин, — давай скорее отнесём эту чёртову столешницу.
Они стащили её вниз по ступенькам и поставили среди точно таких же столешниц и бочек.
Когда с работой было покончено, братья поднялись в трапезную. Хатчин хлопнул в ладоши и весело посмотрел на Дьюранда.
— Ты, должно быть, совсем без сил.
Несколько людей все ещё возилось с тюфяками.
— Можно? — спросил Дьюранд одного из людей, опускаясь на голый пол.
Братья сели на пол, скрестив ноги, и Дьюранд принялся развязывать перемазанные грязью кожаные шнурки — местами твёрдые, как воск, местами мягкие, словно тесто. Рядом с братьями устраивались на ночлег вассалы и гости отца.
— Я говорил с отцом, — доверительно сообщил Хатчин. — В этом году мы собрали богатый урожай, так что тебе на все хватит денег. Тебя ждёт настоящее посвящение в рыцари. Только представь, меня посвящали здесь, в горах, а тебя посвятят в рыцари в Акконеле в присутствии герцога, приедет сам Сильвемер, командор тысячи кораблей.
— Будет просто здорово, — ответил Дьюранд, сосредоточившись на сапоге, который от высохшей грязи стал твёрдым, как глиняный горшок. — Только я, герцог и черт знает сколько ещё оруженосцев, ожидающих посвящения.
— Завидую я тебе.
— Тебя посвящали в рыцари в Блэкруте, а он древнее, — задумчиво произнёс Дьюранд.
Хатчин рассмеялся:
— Знаешь, я скучал по тебе. Ты хотя и младше, а всегда был умнее. В переделки попадали мы из-за меня, а выкручивались благодаря тебе. Сколько тебя помню, ты вечно бы мрачным. Эдакий бутуз на кривых ножках. И вот ты вернулся.
— Точно, — Дьюранд улыбнулся. Ещё одна поездка в Акконель, и он снова вернётся сюда ждать наследства. Может быть, если между королём и властителями Гейтанских перевалов снова вспыхнет давнишняя вражда, Дьюранд вместе с Оссериком отправятся на войну.
Слуги тушили факелы.
— Ладно, — сказал Хатчин, — желаю тебе спокойной ночи. — Он хлопнул Дьюранда по плечу. — Представляешь, как я рад твоему приезду? Представляешь?
Дьюранд, улыбнувшись, кивнул.
— Вот и славно, — бросил Хатчин, уходя.
Дьюранд повернулся на бок. Великий план отца: посвящение в рыцари, воспитание в замке герцога, — все это было звеньями одной цепи, звеньями, идеально подходившими друг к другу. Он закрыл глаза.
— Вы хорошо устроились, милорд?
Дьюранд приоткрыл глаза и увидел, что к нему обращается простолюдин — скальд с живыми карими глазами и сломанным носом, обосновавшийся возле него.
— Да, приятель. Более или менее.
— Прошу прощения, — скальд весело улыбнулся, продемонстрировав поредевшие зубы. — Дурная привычка, вечно повсюду сую свой нос. Кстати, меня зовут Гермунд.
— Ага. Про нос я понял.
С этими словами Дьюранд закрыл глаза и провалился в сон. Ему не мешали ни храп, ни приглушённое рычание собак, ни стоны занимавшихся любовью.
Он проснулся затемно, удивляясь, что не проспал до полудня.
Сквозь щели и окна с улицы тянуло холодом, и, если бы не храп, стоявший в трапезной, Дьюранду могло показаться, что он спит под открытым небом. Он пошевелился. Кружась, поднялись в воздух комары. Дьюранд почувствовал, что его изрядно покусали. Однако он далеко не первый раз спал, расположившись на тюфяке, расстеленном на полу, и укусы комаров были ему не в диковинку.
Он задумался над тем, что же его разбудило.
Где-то вдалеке раздался стук. Наверное, кто-то ещё проснулся. Дьюранд приподнялся на локтях, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.
Рядом с ним на стене пролегала полоска лунного света. Дьюранд сунул руку в эту полоску, неожиданно поняв, что камень, на который падал луч света, огромен — в рост человека. Он вспомнил, как мать ему рассказывала про Сынов Атти, воздвигнувших эту крепость. Сначала они построили колодец, оградив его огромными камнями. Мать показала именно на этот камень!
Как удивительно — чего только не вспомнишь.
— Тук! — снова раздалось в спящем замке. Звук доносился откуда-то издалека. И снова:
— Тук!
Лунный свет заиграл, словно некий великан пытался поймать его руками.
Дьюранд выскользнул из-под одеяла и кинулся к окну. Перед тем как луна окончательно скрылась за облаками, Дьюранд успел увидеть посеребрённые светом каменные плиты и фигуру человека у колодца. В руках человек сжимал посох.
— Тук! — опустил он посох.
Голова человека стала медленно поворачиваться. Дьюранд отскочил от окна, успев заметить краем глаза, что человек бородат. Стояла Ночь Странника. Когда луна вновь показалась из-за облаков, Дьюранд опять глянул во двор и обнаружил, что там никого нет.
Дьюранд выругался под нос. Что же, в самом деле, происходит?
Босой, он кинулся из трапезной с обнажённым мечом и побежал во внутренний двор. Дверь сменяла дверь, арка — арку, — никого. Дьюранд внимательно осмотрел каменные плиты двора, но обнаружил лишь следы, которые оставил сам, когда въехал в замок.
Бесплотная тень — и та оставила бы след!
Изо рта Дьюранда шёл пар, медленно тающий в недвижимом воздухе.
На следующий день Дьюранд притих и ждал. Он старался не выдать волнения, когда вместе с остальными возносил утром благодарственную молитву и усаживался за трапезу. Он знал, что знамения, явленные ему, должны сбыться.
Аттийцы понимают, что значит слово «рок».
После полудня мимо Дьюранда пробежал молодой парень, направляясь к покоям барона.
— Кто это был? Сын привратника? — поинтересовался кто-то.
Дьюранд окинул взглядом лица, на которых застыло любопытство, и неожиданно подумал, что все рыцари его отца похожи друг да друга, как двоюродные братья. Прежде он никогда ничего подобного не замечал.
Через несколько секунд парень появился снова, но на этот раз вслед за ним бежали двое мальчишек-слуг.
Дьюранд открыл ставни. Возле колодца стояли четыре лошади. Дьюранд узнал среди них коня сэра Кирена и клячу, на которую рыцарь взвалил поклажу. Двух других коней Дьюранд видел впервые. Кони были осёдланы и готовы отправиться в путь. Один из коней казался горячим и своенравным, а другой — старым: ему было никак не меньше двадцати лет.
Скальд молча вскочил на каменную скамью и выглянул во двор:
— Приехал Лис? Погоди… Чьи же это лошади?
По обеим сторонам залы двери резко распахнулись, отправив гулять по замку гулкое эхо. В залу вышел отец Дьюранда, а с лестницы, спускающейся во двор, раздались тяжёлые шаги. Наконец в зал шагнул седовласый человек, на лице которого блуждала мечтательная улыбка — это был Оссерик — владелец Грейвенхольма. Дьюранд с трудом его узнал. Прошедшие двадцать лет изменили его до неузнаваемости, осветив лицо полубезумной блуждающей улыбкой.
— Доброе утро, Оссерик, — произнесла мать Дьюранда, прервав затянувшееся молчание.
— Воистину, — согласился старик. — Воистину так. Поглядите, кого я привёл. — Показался Кирен, который, оглянувшись в пол-оборота, произнёс:
— Ступай же. Смелее.
В залу вошёл высокий русоволосый незнакомец с обветренным лицом. Ножны, в которых незнакомец хранил свой меч, казались ещё более ветхими, чем башмаки Дьюранда.
Дьюранд понял, что знамения были ниспосланы не зря.
— Он не утонул.
Где-то под ухом скальд что-то недовольно пробубнил о чудесной балладе, которая теперь катится коту под хвост.
— Он вернулся! — громко произнёс Оссерик, улыбаясь сквозь слезы.
