Выполненное задание - Андерсон Пол Уильям (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
«Это недопустимо!» — кричал экран, и на секунду вспыхивало изображение запущенной личности, которая ползла по земле, что-то бормоча и время от времени снимая с себя воображаемых блох. Изображение оставалось на экране недолго, чтобы у каких-нибудь зрителей не активизировалась скрытая до сих пор ипохондрия. «Только так!» После этого на экране возникала стопроцентная американская семья — дюжий отец, красивая, но скромного вида, мать с не слишком большой грудью и четверо красивых детей
— все они маршировали в будущее с улыбками, напоминающими рекламу зубной пасты. Дети шли по порядку: первый — нордической расы, второй — негритенок, третий — с восточными чертами лица, а у последнего еврейский нос выделялся настолько, что спутать национальность было просто невозможно. Устранение всяких поводов для недовольства национальных меньшинств, в конце концов, важнее неукоснительного соблюдения законов генетики. «Да, только так!» (звук фанфар) «Быть чистым, быть в порядке, быть счастливым!» (Барабанная дробь) «ДУМАЙ О ЧИСТОТЕ! ДУМАЙ О ТОМ, ЧТОБЫ БЫТЬ В ПОРЯДКЕ! ДУМАЙ О СЧАСТЬЕ!»
Немного дальше, как помнилось Бейли, висел плакат, обещающий вознаграждение в десять тысяч долларов ($10.000) тому, кто предоставит информацию для ареста и лечения любого лица, страдающего психическим расстройством и скрывающего это от властей.
Чуть в стороне, на тротуаре, полицейский вручал повестку женщине средних лет. Возможно, она дерзко ответила ему, а может, это была лишь выборочная проверка; на какой бы скорости не проезжал мимо Бейли, он все равно узнал бы эту розовую полоску бумаги: «Настоящим документом вы направляетесь в Центр, в котором вы зарегистрированы… вы обязаны явиться в Центр не позднее… для осмотра и освидетельствования устойчивости нервной системы… в случае неподчинения, при отсутствии уважительных причин…» Женщина выглядела скорее раздраженной, чем испуганной. Радикальные меры вроде этого Закона и не могли быть осуществлены — ведь большая часть общественности не считала, что необходимо что-то предпринимать в связи с участившимися случаями душевных расстройств. Закон не мог сработать без участия в его выполнении большинства.
Полицейский автомобиль проехал вдоль парка Голден Гейт, мимо стадиона «Кезар». На лужайке сидели школьники в аккуратных белых формах; шел урок гигиены. Перед ними стояла учительница. Она была молодой и хорошенькой, и не часто можно было увидеть такое количество открытого женского тела. (Какая тонкая веревка для эквилибриста — стыд перед естественными функциями с одной стороны и похотливые интересы с другой!) Когда-то Бейли нравилось это зрелище, обычно он пропускал мимо ушей ее монотонную речь: «Ну, дети, наступило время подумать о хорошем. Давайте сначала подумаем о красивом солнечном свете. Один, и два, и три, и четыре…» Но сегодня он был погружен в свою внутреннюю темноту. Кроме того, машина уносила его прочь слишком быстро.
Улица круто поднималась вверх, пока на самом верху не показались корпуса клиники; они выглядели как отвесные скалы. Бейли еще помнил то время, когда в этих корпусах находился медицинский центр университета. Но это было до того, как единственный класс заболеваний получил абсолютный приоритет.
Автомобиль остановился у главных контрольных ворот. Кроме двух дородных охранников, тут можно было увидеть обычную для амбулатории очередь. Она состояла из амбулаторных больных; пограничное состояние пациентов требовало их ежедневной явки для получения предписанных транквилизаторов. Несмотря на ведущуюся пропаганду, убеждающую в том, что проблемы эмоционального характера не более отвратительны, чем любые другие проблемы, очередь, продвигающаяся ко входу, представляла собой вереницу людей с поникшими головами. И выходили все крадучись, и каждый — отдельно. Служитель, который следил за продвижением очереди, скучал, и вряд ли его можно было назвать вежливым.
«Но… может быть, мне удалось бы избежать всего этого», думал Бейли. «Если бы я признался в том, что со мной не все в порядке, еще в самом начале, то этот ход событий можно было бы приостановить, меня бы просто „отрегулировали“. Но нет». Он сжался. «Я не хотел, чтобы меня „регулировали“. Я хотел идти своим собственным путем, а теперь слишком поздно».
Обдумывая свое жалкое положение, он едва заметил, когда автомобиль снова тронулся и когда снова остановился. Бейли ввели в самый большой корпус. Лифт, в котором они ехали вверх, был настолько похож на гроб на троих, что Бейли еле сдержался, чтобы не закричать.
Затем был длинный просторный коридор, невыразительный, белый, с едва различимыми шорохами и неуловимыми запахами дезинфицирующих средств. В конце коридора находилось административное помещение со стойкой, за которой сидел дежурный. За его спиной занимались своей работой несколько секретарей и щелкали вычислительные машины. Они не обращали никакого внимания на вновь прибывших.
— Мы его привезли, — сказал Джо. — Бейли.
— Так, сейчас установим личность, — сказал дежурный. Он взял бланк со стопки таких же бланков и вместе с ручкой вручил его Бейли. К бланку были прикреплены еще несколько листков бумаги с копиркой. — Заполните это.
Бейли поднял глаза:
— Но это же заявление, — сказал он слабым голосом. — Я ведь не должен заполнять его.
— Думаю, нет, — ответил дежурный. — Но только, если вы не заполните, это будет доказательством вашей неспособности заполнять документы, и вас автоматически возьмут под стражу.
Бейли написал все, что требовалось. Потом у него взяли отпечатки пальцев и провели исследование сетчатки глаз.
— Да, это он, — сказал дежурный. — Теперь, мальчики, вы свободны. Можете идти. — Он что-то неразборчиво написал на узкой полоске бумаги. — Вот ваша квитанция.
— Спасибо, — ответил Джо. — До скорого, Мак. До встречи в психушке. Пошли, Сэм. — И детективы удалились.
Дежурный поговорил по внутреннему телефону.
— Вам повезло, Бейли, — сообщил он. — Доктор Фогельзанг может осмотреть вас прямо сейчас. Я знаю людей, которым приходилось ждать по три дня, пока доктор освободится. Скучное занятие.
Бейли поплелся за ним обратно в коридор. Он чувствовал себя беспомощным, как человек, который видит себя во сне. Но вид кабинета, в которыйонпопал, опять возбудил в нем тревогу. Он не был похож на кабинеты, которые Бейли приходилось видеть до этого: панели из мореного дуба; ковры с длинным ворсом; пара со вкусом подобранных китайских свитков; музыка, да, о, Боже, тихая, ну прямо «Лунная соната»; и человек за столом — маленький, седовласый, с приятными чертами лица, почти безрассудно яркий в своем одеянии. Он поднялся навстречу, чтобы пожать Бейли руку.
— Добро пожаловать к нам, мистер Бейли, — улыбнулся он. — Я так рад вас видеть. Вы свободны, Роджер.
— А его не нужно, ммм, ограничить в движениях? — спросил дежурный.
— О, нет, — ответил доктор Фогельзанг. — Конечно, нет.
Когда дверь закрылась и они остались одни, он продолжил:
— Не осуждайте его, мистер Бейли. Честно говоря, он не слишком умен. Но у нас здесь так много работы, так много нужно всего сделать, что приходится довольствоваться тем персоналом, какой удается набрать. Пожалуйста, садитесь. Сигарету? Или, если хотите — у меня есть сигары.
Бейли опустился в чрезвычайно удобное кресло:
— Я… я не курю, — ответил он. — Но если можно чего-нибудь выпить…
Фогельзанг рассмеялся, и этим поразил Бейли:
— Да, конечно! Великолепная идея. Не будете возражать, если я тоже выпью? Древнейший транквилизатор, и все еще один из наилучших, верно? Что вы скажете по поводу шотландского виски? — и он воспользовался внутренним телефоном.
У Бейли шли круги перед глазами, но он нашел смелость спросить:
— Почему меня сюда привезли?
— О, разная информация. От людей, которые принимают близко к сердцу ваше благополучие. Они предложили вас осмотреть. И, честно говоря, были некоторые настораживающие моменты в результатах ваших осмотров — то, что нужно было исследовать уже давно, и что, в конце концов, конечно, было бы исследовано, но, как я уже сказал, у нас не хватает персонала. Мы в значительной степени вынуждены полагаться на самого пациента, на его интуитивную способность распознать ранние симптомы, его готовность сразу же прийти к нам за помощью. — Доктор Фогельзанг сиял. — Но, пожалуйста, не думайте, что кто-то сердится на вас за то, что вы так не поступили. Мы понимаем, что в настоящий момент вы не можете полностью отвечать за свои поступки. Единственное наше желание — это ваше исцеление. Знаете, изначально в вас заложен утонченный интеллект, мистер Бейли. Коэффициент вашего умственного развития позволяет отнести вас к пяти процентам наиболее интеллектуально развитых людей нашего общества. Обществу нужен такой интеллект, как у вас, — интеллект, освобожденный от комплекса вины, страхов, нарушений обмена веществ — всего того, что заставляет работать ум менее чем вполовину своей силы и делает человека несчастным. — Вздох. — Но тут приходим на помощь мы.
