Огни Азерота - Черри Кэролайн Дженис (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Пожалуй, так, — сказала она, и он был удивлен. — Что ж, седлай лошадей.
Он поднялся и оседлал лошадей, чувствуя в сердце тревогу. Движения давались ему с болью, он прихрамывал, что-то покалывало в боку. «Сломанное ребро, наверное, — подумал он. — Несомненно, ей тоже тяжко, хотя сон восстанавливает силы…» Но более всего его тревожила ее внезапная уравновешенность: за его выходкой последовала ее уступка. Они слишком долго путешествовали вместе и путь утомил их до крайности. Никакого отдыха, никогда не отдыхая, из одного мира в другой, затем в следующий, и снова в другой мир. Они умели терпеть боль, но ведь помимо тела у человека есть еще и душа, смертельно уставшая от смертей, и войн, и ужаса, который не покидал их, гнался за ними и которому им теперь предстояло идти навстречу. Если бы она ответила ему гневной отповедью, он бы вполне это понял.
— Лио, — сказал Вейни, когда закончил запрягать коней, а она опустилась на одно колено, чтобы погасить огонь, уничтожить все следы их пребывания здесь. Он опустился на колени и припал к земле, как подобало обращаться илину. — Лио, мне пришло в голову, что если наши враги находятся там, куда мы собираемся вернуться, то нам нужна передышка. Они, конечно же, вымотались от этого перехода не меньше, чем мы. А что касается нас — лио, поймите, что я пойду с вами куда прикажете и буду с вами до самого конца, и сделаю все, что вы потребуете — но я устал, у меня незажившие раны, и мне кажется, что нужен небольшой отдых на несколько дней, чтобы кони набрались сил, и совсем не лишним было бы настрелять дичи.
Он просил так, будто нужно это было только лично ему. Если бы он говорил за них обоих, она тут же заупрямилась бы и ни за что не уступила. Даже сейчас он ожидал скорее вспышки гнева, чем согласия. Но она лишь устало кивнула головой, и, более того, положила ладонь на его руку. Краткое прикосновение — весьма редкий для нее жест, ни в коем случае не интимный.
— Мы проедем сегодня вдоль леса, — сказала она, — посмотрим, может, удастся настрелять дичи. Ты прав, лошадей переутомлять нам тоже ни к чему. Они заслужили отдых, у них уже торчат ребра. Да и ты, я вижу, хромаешь, рука у тебя плохо действует, и все же пытаешься взять на себя часть моей работы. Ты имеешь право говорить все, что считаешь правильным.
— Значит ли это, что вы согласны?
— Я много раз поступала с тобой неблагодарно. Я сожалею об этом.
Он хотел засмеяться, но не смог. Этот приступ меланхолии нравился ему все меньше. Люди прокляли Моргейн в Эндаре и Карше, в Шиюне и Хиюдже, а также во всех странах, лежащих между ними. Друзей у нее было гораздо меньше, чем врагов. Даже его она однажды случайно чуть не принесла в жертву, и если говорить честно, то при необходимости поступила бы так даже не задумываясь.
— Лио, — сказал он, — я понимаю вас лучше, чем вам кажется. Я не всегда знаю, зачем вы что-то делаете, но всегда знаю, что движет вами. Я всего лишь послушный вам илин, но илин имеет право спорить с тем, кому он служит. Однако сами вы служите совсем уж безжалостной вещи. Я это точно знаю. Вы безумны, если полагаете, что меня удерживает с вами только моя клятва.
Он сказал, что хотел. И тут же пожалел об этом. Он встал и занялся делами — стал приводить в порядок упряжь, делать что-нибудь, лишь бы не глядеть ей в глаза.
Когда она наконец подошла к Сиптаху и взяла поводья, лицо у нее снова было хмурым, но скорее от замешательства, чем от гнева.
Моргейн ехала молча, неторопливо, опустив поводья. А его вскоре одолела усталость. Он согнулся в седле и сунул руки под мышки, заснув в седле — так часто делали люди Карша, когда уставали в пути. Она ехала впереди и отгибала ветви, чтобы они не хлестали его. Солнце было теплым, а листья тихо шелестели, словно пели песню. Как в лесах Эндара — будто само время повернулось вспять и они ехали по тропе, по которой следовали в самом начале своих странствий.
Что-то хрустнуло в кустах. Лошади встрепенулись, он тут же проснулся и схватился за меч.
— Олень. — Она показала в заросли, где недвижно лежало животное.
Оленем это не было, но очень похоже на оленя, все в золотистых пятнах. Он спешился с мечом в руке, опасаясь острых рогов, но они оказались каменно-неподвижны. У Моргейн было и другое оружие помимо Подменыша, подобное тем, что было у кел. Оно убивало безмолвно и на расстоянии, не оставляя видимых ран. Она развернулась в седле, дала Вейни нож для свежевания, и он принялся, смутно припоминая иные времена, снимать шкуру с животного, как будто это был олень, убитый им в побеленных зимой горах его родины.
Он выбросил это сравнение из головы.
— Будь у меня лук, — сказал он, — я бы тоже смог добыть оленя, лио.
Она пожала плечами. Она чувствовала, что гордость его уязвлена — мужскую работу выполняла женщина. Тем не менее обеспечивать пищей илина полагалось госпоже. Иногда он замечал, что она явно мучается при мысли, что не может предоставить ему иного очага, кроме лагерного огня, иной крыши кроме покрова ветвей, и только скудную еду. Из всех лордов, которым мог служить илин, Моргейн была самой могущественной, но в то же время и самой бедной. Оружие, которое она дала ему, было старым, конь — краденым, а пища — тоже чем-то вроде этого. Они все время жили как какие-то бандиты. Но по крайней мере сегодня и в ближайшие дни голод им не грозил, а потому он умерил тщеславие и поблагодарил госпожу за этот дар.
Долго в этом месте находиться не следовало. Птицы встревожились, какие-то твари порхали с места на место — весть о смерти распространялась. Он взял лучшие куски мяса, отрезав их быстрыми ударами острого лезвия — этому искусству он научился в Карше, когда находился вне закона и ему приходилось охотиться на волков на территории враждебных кланов. Тогда надо было хватать и бежать, заметая следы. Так он поступал до тех пор, пока не встретился с Моргейн, принятой в род Кайя, и не променял свою свободу на право сопровождать ее.
Он отмыл руки от крови и привязал шкуру с мясом к седлу, в то время, как Моргейн прятала останки оленя в чаще. Вскоре о них должны были позаботиться хищники, но он внимательно осмотрелся, уверясь, что нигде не осталось лишних следов. Не все их противники были слабыми знатоками леса. Кто-нибудь из них мог бы различить даже очень слабый след. Одного из таких врагов он боялся больше всего. Этот недруг принадлежал к клану Кайя, лесным обитателям Кориса в Эндаре, родному его племени… родному по матери. Этот недруг был ему близким родственником по материнской линии.
На этот раз они рано разбили бивак и наелись досыта. Они стали готовить мясо, которое собирались взять с собой — вялили его на костре, стараясь прокоптить как можно лучше, чтобы оно как можно дольше не испортилось. Моргейн сказала, что будет дежурить первой, и Вейни лег спать рано и проснулся, разбуженный своим чувством времени. Он заподозрил, что она не стала бы будить его, памятуя о том, как это сделал он прошлой ночью, но свое место она уступила ему без возражений. Она не любила излишних споров.
Он сидел и подбрасывал в костер тонкие ветки, чтобы мясо ни на секунду не переставало коптиться. Куски мяса стали жестче, он отрезал полоску и принялся лениво жевать. О том, что это можно делать так неспешно, он почти забыл; что можно отдохнуть целых два дня, ему уже и в голову не приходило.
В темноте зафыркали и зашевелились лошади. Сиптах проявил некоторый интерес к кобыле, но маленькая шиюнская лошадь, похоже, не отвечала взаимностью. Никаких поводов для беспокойства. Звуки были привычные, знакомые.
Внезапное фырканье, шевеление ветвей… у него напрягся каждый мускул, сердцебиение участилось. Затрещали кусты. Это были кони.
Он поднялся, стараясь не производить шума. Протянул меч и коснулся им Моргейн.
Глаза ее открылись. Она сразу все поняла, встретилась с ним взглядом, и он посмотрел туда, откуда послышался слабый звук. Он скорее почувствовал, чем услышал его. Кони по-прежнему беспокоились.
Она поднялась, не сказав ни слова, как и он. Ее белая фигура среди черных теней представляла собой слишком хорошую мишень. Рука ее была не пустой: маленькое черное оружие, убившее оленя, нацелено в том направлении, откуда донесся звук, но она не пустила его в ход. Она схватила Подменыш, более надежное оружие, и стиснула рукоять, затем скользнула во тьму и исчезла.
