На Закате (СИ) - Шульженок Павел (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Из всего экипажа дормеза уцелело только двое инквизиторов: Кастор и Аполлос, причем последний все же выскочил наружу, и смог избежать одного выстрела. Еще было двое раненых. Сержант Фасберрой получил в итоге две стрелы, в бедро и в плечо. Секундант помог ему перетянуть ногу ремнем, что бы остановить кровотечение, и теперь особой опасности для жизни сержанта не было.
Рядовой сентинел получивший стрелу в спину так же вполне мог выжить. Стандартная легкая стеганка сыграла свою роль, и оголовок стрелы, застрял где-то между ребрами, не повредив легких. Передвигаться теперь воин практически не мог, весьма страдал, но кровью не плевался, что уже внушало надежды.
Погибло трое, сержант Коллер, второй сентинел и кучер.
Нападавших оказалось не меньше десяти. Большинство из них были убиты или умирали, один, раненный Коллером, смог сбежать, и одного лучника, Грэйба Шаттера, Кастор взял для допроса.
Пока Аполлос добивал тех, кто еще подавал признаки жизни, Барроумор прикрутил Шаттера к колесу дормеза. Наёмник совершенно спокойно смотрел в пустоту перед собой, и кажется вообще не переживал насчет того, что с ним происходит. Даже кровящая культя вместо кисти, его, по-видимому, не сильно волновала. Кастор, привязывая пленника к колесу, перетянул эту руку потуже, что бы тот не лишился сознания от кровопотери.
— С кем имею честь? — спросил инквизитор, присаживаясь перед Грейбом. Тот ненадолго смерил инквизитора холодным надменным взглядом своего единственного глаза и снова вернулся к созерцанию пустоты.
— Если все дело в деньгах, тот нет никакого смысла осложнять свою смерть. Я все равно все узнаю в течение десяти минут. — сказал Кастор с ухмылкой, и достал из-за пояса кинжал. — Но вообще… Не могу сказать, что сожалею.
Шаттер был настоящим суровым воякой, и он искренне полагал, что любая боль, любая опасность в этом мире для него ничтожны. Такая уверенность сделала его нервы холодными и стальными, и во многом благодаря этому почти каждый его выстрел был зловеще точен. Шаттер не боялся пыток.
Но пять минут он визжал, прежде чем уже в беспамятстве не рассказал Кастору всё что знал. Вчерашним утром в Геленгаре появился воин в чёрном акетоне, который к вечеру собрал в городе лучших из тех, кто предлагал свои услуги. Семейную банду Бурри, двух бригандов из вестера, и несколько вольных стрелков. Таинственный воин называл себя капитаном, отличался странным поведением, и щедро платил, предложив лично Шаттеру десять солидов, большего о нём лучник сказать не смог.
Кастору пришлось сделать над собой усилие, что бы прекратить допрос, но мучить наёмника дальше не было никакого смысла. Окровавленный он сидел уронив голову, и вполне мог скончаться от пережитой боли.
Аполлос тем временем успел загрузить в дормез тела погибших братьев, и помочь разместиться обоим раненным, при том, что сам еще здорово хромал и плохо владел левой рукой.
— Ну что, ты со мной на передок? — спросил Кастор спокойно и буднично, вытирая кинжал и убирая его в ножны.
— Да, раненных я посадил в наше отделение. — кивнул Аполлос.
— Как они?
— Даст Бог, всё будет хорошо.
— Тогда сейчас выпрягу павшую лошадь, и едем. Собери пока с трупов оружие и ценности.
— Уже. Вы в порядке, брат Кастор?
Барроумор с улыбкой прикоснулся к рассеченному виску:
— Всё просто прекрасно.
Комиссар пошел выпрягать мёртвую лошадь, а Аполлос посмотрел ему вслед, и подумал о том, что этот человек страшен. Словно демон, решивший изменить Преисподней, и служить Богу, но оставшийся в сущности демоном. Конечно же полный бред, но именно такое впечатление создавал Барроумор, и рядом с ним хотелось лишь радоваться, что он на твоей стороне.
Вскоре оба инквизитора сели на передок, и прежде чем Кастор тронул дормез, Аполлос мрачно ему напомнил:
— Лучник всё еще привязан к колесу. Мы забыли…
— Я не забыл. — покачал головой комиссар и потянул за вожжи.
В пути Кастор поделился с Аполлосом соображениями насчет чёрного капитана, устроившего покушение.
— Совершенно очевидно, что парень приехал за нами из Альдена, и его услуги стоили заказчику огромных денег. Только на организацию засады ушло больше пятидесяти солидов… Всего же, думаю, речь идет о нескольких сотнях.
— Почему им так важно убить меня, я же не прдеставляю угрозы?
— Теперь уже дело принципа, ты порезал велдорских ребят, и скорее всего кроме первого заказчика за твою голову платит уже и сама бригада. Интересно другое… Шаттер рассказал мне о странном поведении капитана. А я могу сказать, что его скорость и реакция были запредельны для обычного бойца, даже очень хорошего.
— И как это объяснить?
— Я уже сталкивался с подобным, только достаточно давно. Скорее всего нас преследовал алхиман.
— Но… их же всех ликвидировали.
— Вот, брат Аполлос, сегодня мы узнали, что это не так. Похоже, у Велдорского Дыма был припасен козырь на самый крайний случай, или же они подрядили алхимана со стороны. Не важно… Когда вернусь в Альден займусь этим вопросом. Если потребуется, выверну наизнанку сам Велдор.
— Как я понял, трогать их слишком опасно.
— Знаешь, пусть это будет моё последнее дело, но они сами начали войну со мной. И потом, когда я чистил алхиманов, на мою жизнь вообще не ставили даже цента. Но есть одна хитрость, которой стоит поучиться и тебе.
— В чём же она?
— Если твой враг опасен, заставь его цепенеть от ужаса. Алхиманы начинали молиться Богородице, когда думали о том, что я доберусь до них. Они паниковали и делали ошибки. Пока они планировали моё устранение, я убивал их столько, что все их планы рушились. А после неудачных покушений, я потрошил убийц средь бела дня, прямо на улице, подвесив как свиней, кверх ногами. И именно так я победил.
— Звучит ужасно…
— А выглядит еще ужаснее. Этому проклятому миру, наполненному чудовищами, как гниющей ране, нужен острый жестокий скальпель. И если мы когда-нибудь победим, в чем лично я сомневаюсь, и этот мир станет светлым и добрым, нам с тобой просто не найдется в нём места. О нас даже не вспомнят с благодарностью, и вообще постараются не вспоминать, потому что мы часть нашей чёрной эпохи. В ней мы и останемся вместе со всем злом, которое уничтожаем. Люди всегда забывают о скальпеле, после того как исцеляются, и нам не оставить по себе добрую память. Красная лента у нас на груди, вот символ нашего служения, которому мы отданы. И мы исполним его, пожертвовав всем: славой, честью, самой жизнью. И может быть только поэтому Господь помилует наши души. Понимаешь о чём я?
— Да, кажется понимаю… Но почему нам никогда не говорили этого даже в академии?
— Ты хочешь, что бы этот ответ прозвучал, или сам додумаешься?
Установилось тягостное молчание. Чёрный дормез катился дальше на юго-запад, среди светлых зеленых лугов на пологих холмах, под ясным летним небом. На заднем левом колесе его продолжала мотаться какая-то пыльная изломанная фигура.
4. Бьюригем.
Через час пути Кастору надоело выравнивать лошадей, которые фактически тащили дормез уже двойкой, и он, добравшись до первого же ответвления дороги, остановился, что бы освободить колесо. Дорога, уходившая вправо от основного тракта, так же не была просёлком. Её направление указывал вкопаеный на обочине старый добротный знак, потемневший от времени, но регулярно подновляемый. “Бьюригем”. Аполлос понял, что название ему знакомо, однако ничего всвязи с ним вспомнить не смог. Видимо слышал где-то в разговоре, а может и прочёл. Однако Барроумор, вернувшийся на передок через пару минут, отлично знал, что это за место.
— Туда мы, пожалуй, и заедем. Не слышал про Бьюригем? Аббатство мертвецов, крупнейший некрополь Вестера и Норвеста. Согласно благочестивому поверью, люди упокоившиеся в его земле, будут помилованы на Страшном Суде.
— Страшное должно быть место, захоронение в котором засчитывается вместо Вечных мук.
