Пляска на плахе. Цена клятвы (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна (библиотека книг TXT) 📗
— Почему?
— Этот монастырь – женский, — пояснил Ренар. — Но, как ты должен помнить, женщины, даже если они – сестры Хранителя, не могут быть допущены к совершению ряда таинств и обрядов. Потому в их обителях всегда находятся несколько братьев церкви.
«Знал ли Ренар, что Изара-Таналь якобы отправилась именно в Ульфисскую обитель? Но, раз там ее нет, зачем же тогда к ней приходил Тиллий?»
— Думаю, это человек, который мне нужен, — кивнул Демос. — Ты говорил, что он бывает в столице чаще других. Почему?
— Помнится, когда я только стал полноправным братом-протектором, меня сразу же подрядили охранять караван монахов. Они возвращались из Миссолена в Ульфисс, и среди них был и тот самый наставник Тиллий. Как мне тогда было сказано, женщины не любят покидать обитель и подвергать себя соблазнам мирской жизни, коих в столице, как ты понимаешь, всегда в избытке. Боятся поддаться искушению. Потому внешними делами монастырей традиционно занимаются мужчины. Да и братья обычно этому порядку не противятся.
«Вполне укладывается в общую канву. Поехал себе наставник Тиллий в столицу, продал монастырский мед, прикупил полезной утвари, а по дороге домой случайно прихватил императрицу. Если бы не один нюанс – в Ульфиссе чисто. А это означает, что я все еще топчусь на месте. И что-то упускаю».
— Спасибо, Ренар, — Демос тронул брата за плечо и ощутил лишь холодную неровность кольчуги. — Ты мне очень помог.
Рыцарь-капитан помрачнел.
— Мне не хватает дома, Демос, — тихо ответил он. — Удивительно, но я скучаю даже по тебе.
«Я тоже. Как бы ни было прискорбно это признавать, порой я скучаю по тебе сильнее, чем по погибшей жене».
Казначей глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
— Не знаю, станет ли тебе от этого легче, но в том, как сложилась твоя жизнь, я виню себя. И знаю, что ты до сих пор не можешь меня простить.
«Вырвалось. Ну наконец-то. Сколько лет я боялся это сказать? Десять?»
— Ты не прав, — губы Ренара дрогнули. — В Орден меня отправил не ты, а отец. Да, поначалу я обвинял весь белый свет в такой несправедливости и не хотел становиться братом-протектором. Мне нравилось то, чем занимался ты. Учиться, развиваться, управлять и командовать… Даже сидеть за гроссбухами было интересно, клянусь! Я восхищался тобой, искал твоего общества. Но кому было дело до моих желаний?
Демос отвернулся, не в силах смотреть в глаза младшему брату.
— Я был молод и не ценил времени, которое мог проводить с семьей, — глухо отозвался казначей. — Вокруг было столько вещей, требовавших моего обязательного участия – так мне тогда казалось. Я ошибался и не прощу себе этого.
Ренар схватил герцога за рукав.
— Выслушай меня, Демос! Да, в самом начале я был обижен, но затем, примирившись с судьбой, посмотрел на произошедшее иначе. Ведь, если бы Хранитель не хотел, чтобы я стал его слугой, он бы не позволил мне пройти испытание брата-протектора, не сделал бы рыцарем, не освещал бы божественным светом мой путь.
— Получается, ты думаешь, что все это, — герцог обвел рукой воздух, — проявление божьей воли?
— Разумеется, — улыбнулся Ренар. — Все, что происходит со всеми нами – его желание. Я уже очень давно простил всех и живу в покое, ибо так велит бог, которому я служу. Когда-нибудь и ты придешь к этому пониманию.
«Итак, Демос, у нас две новости. Хорошая – твой брат больше на тебя не обижается. Плохая – он, кажется, ударился в религиозный фанатизм».
— Зарекаться не буду, — пожал плечами Демос. — И я тоже очень по тебе скучаю. Хочу, чтобы ты знал.
Подчинившись внезапному порыву, рыцарь-капитан крепко обнял брата.
— Тогда заходи чаще, — шепнул он. — Ибо я гораздо сильнее обижен на тебя не за то, что ты позволил отцу отправить меня в Орден, а за то, что ты перестал меня навещать. Мне начало казаться, что ты от меня отрекся, и я не понимал, чем именно тебя прогневал.
«Дурак, ну и дурак! Оба идиоты. Хороши братцы, ничего не скажешь».
— Мать будет счастлива, если ты нас навестишь, — заметил Демос.
Ренар отрицательно покачал головой.
— Не могу. Порядки Ордена… У нас все очень строго, да и в город выходить без веской причины не разрешают. Так что лучше вы ко мне.
— Я что-нибудь придумаю, — ответил казначей.
Они возвращались обратно к воротам в город. Хрусталь на шпиле Великого Святилища пылал белым пламенем в свете полуденного солнца. До обедни оставалось всего ничего, но Ренар вызвался проводить Демоса до самой Соборной площади.
Герцогу дышалось легче. Впервые за многие годы.
«Идиот. Ну зачем ты тянул столько лет? Чего боялся?»
На прощание они обнялись. На этот раз – искренне и тепло.
— Пожалуйста, заходи чаще, — попросил брат. — Понимаю, ты теперь большая шишка во дворце… Но, ради любви Хранителя, не забывай обо мне.
— Не забуду, — кивнул Демос. — Обещаю.
Если бы у него оставались силы на сантименты, он наверняка пустил бы скупую слезу, которой тут же было суждено испариться, ибо на улице пекло, как в аду. Однако сейчас имело значение совсем не это – Демос Деватон чувствовал величайшее облегчение. Пусть на сердце у него лежала целая груда камней, хотя бы один сегодня он скинул.
Посмотрев вслед удалявшемся брату, казначей развернулся и вышел на площадь. Ихраз и Лахель ожидали его неподалеку.
— Вы буквально сияете, господин! — изумилась эннийка. — Неужели церковь на вас так подействовала?
— Скорее, чистая совесть, — ответил Демос. — Стер одно пятнышко. И заодно выяснил кое-что интересное.
Глава 3. Эллисдор
Плодотворнее всего Альдору думалось в полном одиночестве. То была привычка, приобретенная в детстве: пустые залы Мирвирской обители Ордена, куда барон Граувер отправил малолетнего сына, дабы он стал братом-протектором, способствовали размышлениям. Но лишь в те редкие моменты, когда рядом не было Грегора, ибо однокашник никогда не давал заскучать. И, разумеется, когда Альдора не били палками и не тыкали под ребра тупыми тренировочными мечами в надежде взрастить в нем боевой дух.
Били часто и жестоко. В ответ он лишь задавал вопросы, пытаясь понять, за что получил на этот раз. Били снова – уже за любопытство. Тогда Альдор начинал философствовать. И снова получал. Палками, ногами, дубинами… Однажды его даже шлепнули по лицу кольчугой, а он не успел вовремя пригнуться. Впрочем, даже после того отчаянного жеста наставника ничего не изменилось, разве что над бровью появился глубокий шрам.
Монахи твердили, что все эти истязания уготовлены для его же блага, ибо сердце будущего брата-протектора должно гореть праведным огнем. У Альдора не было ни огня, ни праведности. Только мечта вырваться из стен того проклятого монастыря.
В конечном итоге мыслитель из него вышел толковый, а воин – нет. Вероятно, в определенный момент наставники переусердствовали и выбили из головы будущего сенешаля не только дурь, но и всякое желание проявлять агрессию. Или же отец просто ошибся с обителью – отправь он Альдора в мирный монастырь, все могло сложиться иначе. Но Эмерис ден Граувер желал лишь престижа и видел сына исключительно воинствующим монахом. Этот престиж едва не свел Альдора в могилу. И потому, когда старший брат Грегора погиб, а сам Грегор унаследовал герцогский титул и предложил Альдору отказаться от послушания, чтобы присоединиться к нему в Эллисдоре, барон сделал это без раздумий. После всех унижений, что он перенес по воле наставников, Альдору уже было плевать на мнение отца. Очередное разочарование от младшего сына. Одно из великого множества. Какая разница?
Однако Альдор жестоко ошибался, предполагая, что в Эллисдоре его жизнь будет протекать тише. Большую часть времени Грегора занимали военные походы, поездки в соседние города, гостевые визиты в другие страны… Поначалу вместо герцога хозяйством заправляла Рейнхильда, и это хорошо ей удавалось. Откровенно говоря, у нее это получалось куда лучше, чем у самого Грегора. Но Рейнхильда отбыла в Гацону, и без нее замок опустел. Альдор знал, что Грегор остро нуждался в союзе с южанами, и потому сам хлопотал о скорейшем заключении помолвки с кронпринцем Умбердо. Хлопотал скрепя сердце.
