Не время для нежности (СИ) - Савков Роман (е книги TXT) 📗
Другие, возможно, пожалели бы, что их никто не удосужился пригласить на праздник жизни, которая била ключом за непреодолимой преградой. Они могли бы, в ожидании развязки, остаться до конца. Стоя неподалеку или бесстыдно прижавшись к шершавому дереву ухом. Но таких испорченных в Сар-городе водилось не больше, чем в любом другом, и потому их тоже не оказалось рядом, когда открылась дверь…
В образовавшуюся щель выглянула голова довольной сделанным Юстины: дыхание слегка учащено, прическа растрепана чуть более обычного. Убедившись, что коридор пуст, она шагнула через порог, подобрала одиноко лежавшую посреди ковровой дорожки бутылку, потом шагнула обратно.
Осмотрела комнату: подняла пару упавших стульев, возвратила на стол съехавшую к полу скатерть, расправила на кровати скомканное белье. Раскрыла шторы, впуская в комнату солнечный свет.
Ей пришлось постараться, как следует, чтобы перехватить инициативу и сделать «кое-что немного больше», как выразился тот чернокожий, с вдруг нагрянувшими гостями. Пробуя слова на вкус, она несколько раз повторила эту фразу вслух, но так грубо и топорно выдавливать из себя звуки у нее не получалось. Скопировать южный акцент оказалось сложнее, чем она предполагала ранее.
Два тела девушка спрятала под кровать, подтерла капли крови. А вот для главного виновника торжества места под ней не нашлось. Связав лишенного сознания работорговца, заткнув кляпом рот, она оттащила его в ванную комнату и заперла там. Юстину не беспокоило, что тот сумеет освободиться и позвать на помощь — узел, которым спеленала его, был проверен не единожды. От суетливых движений пенька затягивалась только сильнее, вызывая удушье. Не хотелось ему навредить — не сегодня, но выбора, как такового, Юстине не оставили.
Придирчиво осмотрела себя в зеркало, поправила прическу. Блузу, как и думала, пришлось достать новую. Прежняя, разорванная в клочья — мужчины тоже спешили, отправилась в мусорную корзину. Вышла в коридор и заперла дверь на два оборота. Уходя из гостиницы, попросила, чтобы в номере больше не прибирались — подкрепила просьбу парой медяков. Отправилась по мостовой в направлении вокзала.
На этот раз Юстина предпочла держаться узких кривых переулков. Солнце медленно, но неуклонно стремилось к закату, и в них кое-где воцарилась глубокая тень, в которой попадались ничем непримечательные на вид люди. Впрочем, если доводилось встретить брошенный ими пристальный взгляд, наружу тут же выплывала их истинная личина, спрятанная до ночной поры.
Таких Юстина определяла без особых проблем. Они тоже чувствовали излучаемую девушкой опасность, и поспешно отступали в сторону, стоило ей только приблизиться на расстояние в нескольких метров.
Были и те, кто видел дочь Тысячеглавой впервые. Они порывались завязать с девушкой разговор, но их поспешно останавливали «коллеги», разумно полагая, что лучше оставить девушку в покое и не доводить дело до рукоприкладства. Которое, с большой долей вероятности, способно было легко перерасти в массовое побоище.
Рано или поздно она могла встретить тех, кто не побоялся бы встать у нее на пути — внутренне к этому Юстина была готова, но ей повезло. Попадались в основном осторожные, тертые жизнью субъекты.
Через два часа она стояла на перроне. Поезда не было, как и пассажиров, ожидающих его прихода. На лавках у касс сидела группа рабочих в измазанных угольной пылью робах — Юстина насчитала около двадцати человек. Уперев руки в боки, перед ними стояла высокая, в теле, женщина — тоже в робе и клетчатой косынке на голове — и, судя по высокому тону и эмоциональности речи, за что-то их отчитывала.
Изредка на Юстину поглядывали — одеяние ее было заметно издалека, однако подходить и расспрашивать о причинах прибытия долгое время никто не решался. То ли знали о норове девушки, почуяв с такого расстояния ее родство, то ли авторитет женщины, стоявшей перед ними, был куда сильнее естественного любопытства.
Наконец, не выдержав, с одной из лавок вскочил один. Совсем пацан еще, по виду. Встал, а росту так и не прибавилось. Спросил что-то у старшей — та кивнула в ответ. Сорвался с места и вприпрыжку, придерживая на ходу кепку, побежал к Юстине.
Приблизившись, вопросительно и с нескрываемым интересом уставился на нее.
— А правду говорят, что в Чулуште нет мужчин, а только девушки? — сказал он самой детской непосредственностью.
— Верно, — ответила Юстина. — Ни мужчин, ни мальчиков. Только сестры.
— Как же вы живете? Это должно быть очень скучно.
— Нам некогда скучать, — улыбнулась она. От ребенка Юстина не ожидала подвоха.
— Виолика велела узнать, зачем к нам пожаловали, — решил он перейти к делу. Ощущалось, что хочет спросить еще о чем-то, однако взгляд его постоянно возвращался к собравшимся на лавках рабочим. Были там и молодые безусые парни, и крепкие кряжистые мужики под пятый десяток лет. Надо отдать должное, женщина умела держать подчиненных в узде.
— Ирхай обещался подъехать, — сказала Юстина, наклонясь. — Его жду. Знаешь?
Эти слова вызовут подозрения у верховодящей мужиками бабы: только очень нелюдимый человек мог не знать, чем, кроме контроля над месторождениями ископаемых, промышляют сестры Чулушты. Женщина в клетчатом платке такого впечатления не производила.
Впрочем, если у той появятся неожиданные вопросы, Юстина найдется что ответить ей. Для доставки малозначительной корреспонденции Дочери Тысячеглавой нередко прибегали к помощи курьеров: чтобы передать мелкую бандероль или письмо с верительными грамотами. Пока же она — была вне подозрений.
Ничего не ответив, мальчишка вернулся к старшей. Помурыжив подчиненных еще около пяти минут и затем громогласно объявив об окончании собрания, она сама направилась к Юстине. Пацан вился за женщиной следом, в нескольких шагах, старательно ускользая от хмурого взгляда, когда та оборачивалась назад.
Остановилась напротив, уперла руки в рыхловатые бока, измерила сверлящим взглядом. Не решаясь забежать вперед — девушка из Чулушты вызывала у мальчугана священный трепет, он приплясывал поодаль. Глаза его горели огнем бесстрашного естествоиспытателя.
— Зачем Ирхай понадобился? — спросила, как назвал женщину мальчишка, Виолика.
Юстина повторила. Отметила, что даже сейчас, когда возраст собеседницы перевалил за четвертый десяток, а тело обрело пышные формы, Виолика сумела пронести через годы большую часть красоты, которой обладала в молодости. Такая до сих пор должна нравиться мужчинам.
— Какое отношение он имеет к вам? И в какую заразу этот остолоп успел снова вляпаться?
В голосе женщины чувствовалось напряжение. Вероятно, она воспринимала подчиненных, как свою семью, и оттого остро переживала за судьбу каждого из них. “Интересно, есть у нее дети, — подумала Юстина, — или те работяги уже заняли все места в сердце?” Сказала вместо этого:
— Слышу о нем впервые. Мама передала посылку, и только — там нет ничего противозаконного.
— Знаю я ваш закон. Проблемы ходят за Тысячеглавой след в след — от вас одни неприятности…
От Виолики веяло враждебностью, она нисколько не пыталась это скрыть.
Юстина равнодушно пожала плечами: мир был полон неразрешенных конфликтов. Одним больше, одним меньше — какая кому разница? Оттого ничего не изменится.
— Смотри, — буркнула женщина, — если хотя бы один волос упадет с его головы…
Сжатый кулак хрустнул костяшками пальцев.
— Он не пострадает, — пообещала Юстина. — Не в этот раз.
Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что сестры западного края не совершают бесцельных путешествий. Тем более — существенно удалившись от родных мест.
Только завидев одну из них, люди исподволь готовились к худшему. Но открыто обвинить в несовершенном еще проступке — ни городская стража, ни простой или наделенный властью обыватель Сар-города — не могли. Хоть и понимали, что появление дочери Тысячеглавой так или иначе будет связано с бедой, которая в скором времени не преминет случиться неподалеку.
