Не время для нежности (СИ) - Савков Роман (е книги TXT) 📗
Смотрели на нее долго, а после — отводили взгляд, надеясь что в ту злополучную пору будут находиться ином, недоступном для ее отголосков, месте.
Фактически, при появлении беспокойных девиц патрули на улицах усиливались, но чрезвычайное положение — обычно — власти объявлять не спешили. Боялись прослыть дующими на воду перестраховщиками, и тем самым раз и навсегда испортить отношения с Тысячеглавой, к чьим услугам неоднократно приходилось прибегать.
Виолика относилась к той категории людей, которая Юстине нравилась. К той породе, с которой она, в силу их непримиримого характера, всегда будет «на ножах». Всем видом своим женщина выдавала, как противна ей эта встреча.
Она молча прожигала Юстину взглядом. В нем читалась открытая неприязнь.
Потом сказала:
— Ирхай будет через час — у него отгул взят до сумерек. Если ждать останешься, на лавку сядь, — указала она в сторону, где еще недавно распекала подчиненных. — Начнешь под ногами мешаться — выгоню взашей.
Не дожидаясь ответной реакции, ушла в направлении хозяйственных построек.
Ветерок донес последние слова:
— Сначала один объявляется — через десяток лет и просит невозможного. Потом — другая… свалилась же, демоница, на мою голову! Слышала я, что неприятности ходят парами, но где это видано, чтобы приметы выполнялись дословно? — Она всплеснула руками, ругнувшись на вывернувшегося из-под ног мальчишку. — Куда катится мир…
Пацан некоторое время крутился рядом с Юстиной. Ему было интересно понаблюдать за такой диковинкой, как наемница из Чулушты — в слухи он не верил. Потом, вспомнив о неотложных, наверное, делах, убежал вслед за бригадиршей. Юстина вновь поразилась умению этой женщины держать в ежовых рукавицах ватагу разновозрастных работяг. Безраздельную власть ее на территории вокзала, похоже, никто до сих пор оспорить не решился.
Девушка прошла к лавкам и, с интересом поглядывая на вдруг воцарившуюся на перроне деловую суету, стала ожидать Ирхая.
Глава 11. Фибус "Выворотень" Лориани
Примеряя очередной наряд, Мартина всякий раз интересовалась мнением Фибуса. Он сидел в глубоком кожаном кресле заложив ногу на ногу, и, слегка поигрывая тростью в коротких пальцах, многозначительно кивал или качал головой в ответ.
Называя его по имени, женщина забывала прибавлять набившее оскомину обращение — «господин», чем очень радовала Хозяина подворотен.
К величайшему огорчению, Фибус не мог позволить себе отпуск и надолго убраться из мест, где ему не напоминали бы об ответственности. Громкое звание порой тяготило его — не меньше, чем собственный рост. И этот легкий утренний променад лысеющий коротышка воспринимал не иначе, как краткий побег от суровой действительности, где кровь и грязь были вынужденной, но неотъемлемой частью его профессии.
Им нравилось гулять вдвоем. Прогулка по Швейному тупичку, и мужчине и женщине, шла только на пользу.
Конечно, о начале этого дня лучше было не вспоминать вовсе: он битый час провел в бесцельном ожидании у ворот, успел украсил песок двора десятком кривоватых рисунков — трость немного дрожала в вытянутой руке, но из дома так никто и не вышел ему навстречу.
Естественно, Мартина не восприняла всерьез недавнее предложение, и оставлять хозяйство на попечение Гунара не спешила. Считала она, вероятно — не без причин, что Гунар будет работать по дому без должного рвения. «Вы, мужики, одинаковы», — всем видом выказывала она. Боялась, что тот до безобразия распустит домашнюю обслугу. А ведь ей пришлось потратить немало времени, чтобы взрастить в людях с улицы семена необходимых качеств.
На резонное возражение Лориани, что срок, на который придется оставить имение, достаточно невелик, домоправительница обидно рассмеялась, и мимолетно добавила:
— Заблуждаешься, милый! На то, чтобы превратить уютное гнездышко в безобразный хлев, вам достаточно одного часа…
Прямо женщина не говорила, но Фибус решил, что во фразе содержится толстый намек на позавчерашнюю ночную попойку. Он и сам корил себя за недоразумение и постыдное слабоволие — сдали нервы, но когда об этом напоминает близкий человек… Особенно, если ты к нему неравнодушен и питаешь высокие, нежные чувства…
Больше он эту тему поднимать не решался. Вошел в дом, силой отволок ее в комнату, заставив сменить наряд на выходной, а потом молча, не обращая внимания на слабое сопротивление, затолкал в экипаж, который два часа ожидал их у ворот владения.
С одной стороны, Фибус понимал Мартину — роднил их между собой одинаково качественный подход к делу. С другой — он знал, что обоим жизненно необходим отдых. Хоть бы и такой незначительный, как гулянье меж швейных мастерских с одновременным посещением расхваленных магазинчиков дамской одежды.
Не волновало его, что женщина в будущем едва ли наденет и десятую часть от совершенных покупок — некогда ей выходить в свет, но тот терапевтический эффект, который оказывало общение в непринужденной обстановке, был неоценим. Он чувствовал, как улетучивается хандра, а в тело словно бы вливаются свежие силы.
— Как тебе этот жакет? — задумчиво пробормотала Мартина, вертясь у зеркала. — Вроде бы и притален безупречно, и цвета слоновой кости, как я хочу — он нынче набирает популярность, между прочим… а полнит, не правда ли, дорогой?
«Не правда», — подумал Лориани. И фасон и цвет пришлись ей как нельзя кстати. Сказал:
— А, верно. В плечах, будто тоже жмет, — поддержал он ее игру. — Тесноват, однако… По-моему, через дорогу видел я точно такой, чуть темнее. Он должен лучше на тебе сидеть.
— Вы о «Павлине серебряном»?! — всплеснув руками, встрял в разговор продавец — длинный и худой хлыщ, вытянутый по струнке. — Да там шерсть никудышная совсем! Экономят на хорошей нити… А у меня-то, гляньте — мягкая: чистый аданайский барашек с легкими вкраплениями первосортного хлопка.
Элегантным движением помог Мартине снять жакет.
— Вы не думайте, что клевещу на конкурента, — сказал он, изобразив на лице раскаяние, — но и шьют их абы как: и стежки и обметка — все хуже. Только у нас вы…
— Пойдем, дорогая, — сказал Лориани, поднимаясь и беря Мартину под руку — трость ударила в пол. — День только начался. Мы обязательно отыщем то, что придется тебе впору… За адекватную цену, конечно же…
— Хорошо, — сник хлыщ, когда увидел, что парочка престарелых покупателей твердо решила уйти ни с чем, — я сделаю вам скидку… Но исключительно из симпатий к уважаемой супружеской чете!
— Ну, не знаю… — словно нехотя сказала Мартина. — Могу я вновь его примерить?
— Конечно! — просиял продавец. — У нас множество моделей от прославленных мастеров Сар-города: обязательно подберем то, что будет сидеть на Вас идеально.
— Тогда подайте и эту шляпку, пожалуйста.
— Всенепременно…
Фибус наблюдал за женщиной, которой удалось на время забыть о маске суровой домоправительницы, — и мысленно улыбался. Он не был скрягой и с радостью оплатил бы любой ее каприз — сумма, потраченная на тряпки, волновала его куда меньше представившейся возможности на краткий срок отвлечься от дел насущных. Однако решил поддержать ее. Давно он не видел Мартину такой счастливой.
Оставив женщину у примерочной, он вышел на улицу. Под раскинувшимся над входом в лавку брезентовым пологом было душно, но охрана не выказывала усталости и недомогания. Арно в компании доверенных людей — таких же угольно-черных, как и сам — дежурил у дверей снаружи, привычно сверля взглядом приближающихся прохожих. Те, завидев издали уроженцев пустынь, старались обойти магазинчик стороной.
Избежав рабской доли, южане преданно отрабатывали кусок хлеба выделенного на их содержание, за что и были любимы многими. И государевы люди, и другие — попроще, с радостью брали на службу подобных им.
Не страшась, что его признают — “тупичек” было решено посетить без помпы, инкогнито, — Фибус подошел к колоритной троице.
— Как у нас дела? Еще не начинали? — спросил он у Арно.
