Маша Орлова. Тетралогия (СИ) - Чурсина Мария Александровна (лучшие бесплатные книги TXT, FB2) 📗
…‑ Завтра – конференция, – напомнила Эльза в который раз. – Пишите. Орлова Маша, вы спите, да?
Маша была бы не против, но от вороха мыслей не спалось. И она просто лежала на парте, вытянув перед собой руки, и слушала плеер, глядя в окно. По поляне шли двое мужчин и женщина. Дачники – они иногда проходили мимо преподавательского дома, зачем‑то шатались по лесу, а может просто хотели из интереса поглазеть на стационар.
Батарейка в стареньком плеере садилась слишком быстро, так что Маша слушала его только в исключительные моменты отдыха или когда ей становилось так плохо, что некуда было деваться.
Сейчас у неё, кажется, поднималась температура. Утренняя простуда и не думала утихать, и от этого в голове метались мысли одна противнее другой. Где умудрилась заболеть? Да здесь – где угодно.
– Маша Орлова!
Сабрина ткнула её локтем в бок, и Маша подпрыгнула от неожиданности, одновременно с этим сдёргивая наушники, и уставилась на Эльзу. Та сдвинула на кончик носа и так сползшие очки.
– Я просто в шоке. Вы спите? Завтра же конференция! – Хватать ртом воздух у неё получилась даже слишком театрально.
С кислым видом Маша подтянула к себе листок бумаги. Она откровенно не знала, что на нём писать, и не знала – надо ли. Отчёт уже давно строчила Сабрина.
– Скорее бы закончилась эта практика… – простонала она, снова сползая на парту, когда Эльза вышла.
– Может, займёшься делом? – Сабрина оторвалась от отчёта и постучала ручкой по столу. – Я, между прочим, пишу наш отчёт.
В лаборатории все были погружены в работу с головой, вот только девушки из второй группы не явились.
– Это не ново. Я придумала названия для всех камушков. Что ты ещё от меня хочешь? – хрипло возмутилась Маша. – И как я могу писать отчёт, если его захватила ты!
Поначалу она честно ходила вокруг Сабрины, предлагала ей помощь, на что получила твёрдый отказ. Да ещё и кучу логичных доводов, почему именно Сабрина сможет написать отчёт лучше и быстрее, да и вообще «не двумя же разными почерками он будет написан». И вот теперь, как «здрасте» – займись делом.
Спокойное состояние полусна никак не возвращалось. Маша вспомнила о команде, которая благополучно растерялась по стационару. Как до завтра собрать всех вместе? К Инессе она вообще не рискнула бы подойти, а Динаре с Аникой, кажется, и на конференцию было плевать. Лаура же надолго застряла в комнате парней.
– Давай я допишу отчёт? Ну или сочиню что‑нибудь и тебе продиктую, – ещё раз предложила Маша для приличия, но Сабрина только сдвинулась к самому краю парты.
– Ещё чего!
У дальней стены, на сдвинутых партах лежала длинная вереница речных камней на квадратных клочках бумаги. На каждом – её почерк. Маше нравилось пересматривать выставку снова и снова. Это, наверное, было единственное занятие, которое слегка выдёргивало её из полной апатии.
Вот «летающая тарелка». И рядом – «чёрная кошка», глянцево блестящий голыш, который принесла с берега Инесса. Она так и бросила его на парте и сегодня вообще не зашла в лабораторию. Маша вырезала для камня ещё один квадрат. В выгнутом силуэте ей почудилась живая прыть, а в маленькой искринке угадывался блеск жёлтых глаз.
Дверь лаборатории скрипнула.
– Маша, можно тебя на минутку? – Инесса появилась перед ней с гладко зачёсанными назад волосами, в аккуратном платье до колен. Тонкая золотистая оправа очков блестела в солнечном свете.
– А? Да. Я взяла твой камень, ничего?
Перед тем, как выйти, Маша поймала на себе внимательный взгляд Сабрины.
На широком подоконнике в коридоре валялись дохлые мухи и чьи‑то заброшенные камушки. Маша по инерции попыталась придумать им название.
– И откуда ты знаешь про моего парня и его мамочку? – Инесса начала сразу со злых нот, как будто пыталась показать, что ей всё безразлично, но Маша прекрасно запомнила тот единственный, горький и некрасивый всхлип на кухне, и поэтому не испугалась.
Она потрогала пальцем нагретые голыши, они всё утро пролежали на солнце.
– Да не знаю я ничего. Я вообще тебе про своего парня говорила.
Ещё у Инессы были длинные, поразительно чистые ногти, перламутрово блестящие от лака. Здесь, в глуши, посреди леса у неё были длинные чистые ногти. Маша подумала, что такую девушку никак не могли бросить.
Инесса отвернулась в сторону лестницы, как будто там происходило что‑то очень важное. Но там было пусто, даже Эльза куда‑то подевалась, хоть весь день сновала по стационару и трясла кудряшками.
– Видишь ли, всё из‑за этой практики. Он заявил, что если я не вернусь в город сей момент, он найдёт себе другую. Мол, ему мама наплела, что я тут сплю со всем подряд.
Через окно было видно дорогу, на которой по‑прежнему лежал срубленный столб. На оборванном проводе сидела маленькая серая птичка и чистила перья.
– И что… ты хочешь сделать? – Маше нечего было говорить, но она старалась, её ведь не каждый день посвящали в такие тайны.
– Я не знаю. – Инесса быстро сбросила слезу со щеки. Бледная, она вдруг порозовела и отвела взгляд. – Так что там с отчётом?
Вернувшееся было самообладание резко рухнуло вниз, и от Инессы, конечно, не скрылось то, как Маша скривила губы. Она потёрла плечо, глядя мимо. Ногти царапнули по бледной коже. Никто из курсантов не загорал специально, но все почему‑то становились коричневыми к концу июля. Инесса была бледной, как молоко.
– Пойдём, подумаем? У меня есть идея нарисовать кое‑какие графики.
Они нашли себе свободную парту и разгребли её от чужих бумаг и карандашей. Сабрина, не оборачиваясь, продолжала работать над отчётом, когда в комнату опять впорхнула Эльза
– Ребята, там приехали рабочие, будут ставить новый столб, вы справитесь тут без меня?
По комнате пронёсся вздох облегчения – головы у всех гудели от духоты и Эльзиных нотаций. Но перед тем как выйти, она прошлась к выставке камней, многозначительно поводила в воздухе пальцем.
– Думаю, завтра мы ещё проведём голосование за лучший камень.
Маша схватилась за голову. Хотелось нервно расхохотаться и рассказать кому‑нибудь, что на практике они делают выставку камней, а ещё ей не дают писать отчёт, но кому расскажешь? В лаборатории собрались только те, кто сам бродил по берегу, выискивая симпатичные голыши.
– Ерунда какая‑то… – Больное горло не послушалось. Маша хотела приглушить голос, но он прозвучал в притихшей комнате, как гудок теплохода.
Эльза моментально вскинулась и обернулась. В прозрачных голубых глазах, на губах телесного цвета мелькнуло отчаяние. Она вся оказалась, как птица в полёте над бездонной пропастью, и зачем только глянула вниз…
– Вы назвали мою практику ерундой? Я не ослышалась, ерундой? О да, лучше бы вы спали дальше!
Взметнулись кудряшки. Звук её шагов удалился по коридору к выходу, а Маша закашлялась, упав лбом в парту. Со всех сторон её участливо пожурили:
– Ну чего ты так громко?
– Она же нервная, не знаешь как будто.
– Через пять минут забудет, – саму себя успокоила Маша, хотя воображение уже рисовало красочные картины отчисления из института. Причина – неуспеваемость по практике была куда значительнее, чем какие‑нибудь там несданные экзамены. Пойди потом доказывай, что всего лишь не успела придумать красивое название камушку.
Сабрина развернулась на стуле и сложила руки на его спинке. Распущенные чёрные волосы скользнули по плечам вниз, на узкую тёмную футболку безо всяких рисунков и надписей.
– Я не знаю, чем вы тут собрались заниматься. Но если вы ещё не уловили, не будет никакой команды.
Инесса посмотрела на неё зло и выжидательно, мол, успокойся, пора уже. Снаружи глухо грохнуло – рабочие оттащили столб и бросили его в стороне, змеи проводов уползли в высокую траву. Маша поняла, что силы её уже давно на исходе. Кричать она не смогла бы, всему виной саднящее горло. Да и затылок ломило тупой болью.
– Вселенский Разум, да прекратите уже! – взмолилась она, жмурясь от боли.
Сабрина сжала губы в тонкую линию. Ветер из приоткрытого окна зашуршал листками её драгоценного отчёта, но она даже не обернулась, чтобы прихлопнуть их ладонью.
