Пустота - Хорн Джек Дуглас (лучшие книги читать онлайн .txt, .fb2) 📗
Глава 19
Уверена, якоря радовались тому, что им повезло. Хотя Гудрун и вырвалась из тюрьмы в ином измерении и смогла погрузить ведьмовской мир в хаос, с их точки зрения, ее бегство обошлось без кровопролития. Падальщики, которых Гудрун обратила в пепел, их вообще не интересовали. Как и гибель моих дорогих Клер и Колина.
За окном моросил слабый дождик, а я сидела за кухонным столом и красила ногти в скромный розовый цвет. Какая разница, что к похоронам. Вопреки ожиданиям, я не ощущала жгучего горя. Я оцепенела. Я до сих пор не могла осознать того, что родители Питера погибли. Убиты Джозефом, моим братом по отцу.
Почему я не сообразила, насколько уязвима семья Тирни? Мне следовало сделать хоть что-нибудь, а не отделываться двумя простенькими защитными заклинаниями. Я должна была понять, что их враги вполне могут прибегнуть к обычному насилию, сдобренному магией.
Колин умер от рук Джозефа. Вернее, от когтей и клыков. Джозеф был оборотнем. И решил напасть в волчьем, а не человеческом обличье. В виде зверя, способного на человеческую хитрость. От этой мысли я содрогнулась.
Клер оборотень не тронул. Она погибла от удара балкой – сразу же после взрыва. Питер пытался унести ее безжизненное тело как можно дальше, но сам рухнул на пол, отравившись едким дымом. При падении он сломал руку, а когда обвалился потолок – вместе с вещами из спальни родителей, находившейся как раз над баром, – получил сотрясение мозга.
В глубине души я почему-то сомневалась, что пожар произошел наяву, а не во сне. Наверное, я скоро проснусь и пойму, что мне снился кошмар, часто думала я. Да и жизнь в Саванне текла своим чередом…
Я подула на ногти, чтобы лак подсох, и налила себе чая с ромашкой. Чашка согрела мои холодные пальцы. Вздохнув, я дотронулась до гладкого жемчужного ожерелья – самого достойного украшения для сегодняшнего случая. Черное платье – широкое, для беременных и белые жемчужины. Ноги так отекли, что я даже в туфли без каблука, специально для меня купленные, не влезала. Вот очередное свидетельство моей необычной скороспелой беременности. Зато я нашла практическое применение своей бесполезной магии – сделала туфли размером побольше.
Минут через десять мне надо подниматься наверх, будить Питера. Последние три дня он не покидал нашу комнату. Не брился и не принимал душ. Айрис изо всех сил старалась его успокоить, готовила его любимые блюда и буквально кормила с ложечки. Оливер пытался напиться с ним за компанию, но потом бросил. Эллен мой муж к себе и близко не подпускал. Та хотела исцелить его перелом, но он отказался. Сказал, что хочет чувствовать боль. Со мной он почти не разговаривал.
Питер ничего не мог с собой поделать, но разве у него был выбор? Он все время смотрел мимо меня. Казалось, я целыми днями стояла перед ним на коленях, умоляя мужа разделить со мной свое горе, а не отворачиваться. Он молчал. Винил меня в смерти своих родителей, и, если честно, я тоже казнила себя за Клер и Колина.
Поставив кружку на стол, я принялась красить ногти на другой руке.
Затем я поглядела на тыльную сторону ладоней. Пять пальцев, пять смертей, которые случились в моей семье за шесть месяцев. Я включила в их число убийство Джинни, поскольку чувствовала, что это правильно. Хило и даже Такер тоже попали в список – в отличие от Коннора и Тига.
И моей матери.
Полицейский, который так упорно звал Адама во время тушения пожара, сообщил мне, что на пепелище «Маг Мел» нашли голову Эмили. Она лежала в сундуке, обитом изнутри бархатом. Почему Джозеф вдруг взбунтовался против нее, мы, пожалуй, никогда не узнаем. Она связалась с социопатом, стопроцентно веря, что сможет его контролировать, и не подозревала, что его склонность к насилию обратится на нее. А Джозеф связался с Гудрун, и этот союз стал для моей матери роковым.
– Горящие тела, последняя Сефира, – прошептала Мэйзи, когда Адам рассказал нам о находке.
Части тела Эмили, кошмарную головоломку, так и хранили в морге, под именем «Джейн Доу № 42». Мы не заявили свои права на тело, да и не собирались. С точки зрения остального мира Эмили Тейлор упокоилась уже более двух десятилетий назад. И меня вполне устраивал подобный расклад.
Однако сперва я была уверена, что это – просто трюк Эмили. Она умела создавать двойников, так называемых доппельгангеров, которые выполняли ее ведьмовские поручения. Я сама видела, как одного из доппельгангеров пронзил осколок стекла от расколовшегося купола в клубе «Тилландсия». Но Айрис и Оливер ходили в морг и сотворили чары, разрушительные для любого искусственного двойника. Но колдовство в этом случае нам не понадобилось. Части тела, разбросанные по Саванне, оказались нормальной органической плотью, а вовсе не магической материей. Так что, вероятно, Эмили и вправду погибла.
Поразительно! Я очень боялась того, что именно Эмили являлась главным злодеем, а в итоге выяснилось, что ее принесли в жертву для освобождения Гудрун – и та с новыми силами начала вести войну против грани. Но смерть Эмили казалась мне бессмыслицей. Было ли ее убийство наказанием за то, что она не поймала меня в «Тилландсии», или она пожертвовала собой ради уничтожения грани? Или истина где-то посередине между этими двумя крайностями? Вероятно, ее удел был предрешен, и ей позволили умереть, обставив все таким образом, чтобы ранить меня?
Но, несмотря на то что голова Эмили нашлась в сундуке, я нутром чуяла, что именно она направила энергетический удар на Колина и Клер. Она хотела наказать меня за то, что я не подчинилась ей и отвергла ее безумный план, связанный с гранью. Эмили не разделяла тактику Гудрун и никогда не атаковала в лоб. Она предпочитала вести изнурительную партизанскую войну и сеяла повсюду семена сомнений и раздора. Уничтожала людей, дорогих тебе, лишала тебя чувства безопасности, в общем, выбивала почву у тебя из-под ног. Таков был ее фирменный стиль: атаковать с фланга. Она не изменилась и в качестве прощального слова избрала свою кривую ухмылку.
Цель заклинания, для которого принесли в жертву Эмили, была для меня очевидной, хотя я не знала его тонкостей. Гудрун вырвалась из своей тюрьмы, где пребывала с момента окончания Второй мировой. И было бы наивно надеяться, что она мечтала сбежать в «арийский рай» на Альдебаране, к моей прабабке Марии. Нет, ведьма вернулась на Землю для полного уничтожения грани. Кланы считали, что если ей это удастся, Древние щедро вознаградят Гудрун. В результате она, наверное, станет королевой над всеми нами.
Другие якоря проводили срочные собрания. Семейства готовились к сражениям. А я и моя семья были исключены из этого процесса, поскольку нас считали частью проблемы, а не ее решением. Тот факт, что моя прабабка помогла Гудрун устроить мировую войну, явно не прибавлял мне уверенности.
Кланы придерживались одного мнения на мой счет. Они твердили, что я и есть Алая Женщина из пророчества – ведьма, которая приведет к крушению грани. Сюрпризом для них стало то, что я никогда не причиняла вреда грани. А еще они говорили, что мои попытки спасти родных и мой город – просто-напросто проявление незрелости, импульсивности, инфантилизма и эгоизма. Соглашались, что это многочисленные недостатки моего характера, а не сознательное зло и желание спровоцировать конец света. Такое мнение выработалось у всех, хотя Оливер и пытался меня пиарить. Поэтому я уже приготовилась к встрече с инквизиторами на пороге собственного дома. Возможно, моей единственной надеждой на спасение было то, что остальные семейства (те, кто не носил фамилию Тейлор) меня чудовищно боялись. Спасибо дяде Оливеру! Когда он понял, что его обаяние нам не поможет, то нашел иной выход из ситуации – и теперь мое имя вызывало у соплеменников безотчетный ужас.
– Ничего, у нас все уладится, – сказал он мне с улыбкой.
Я лишь пожала плечами.
Странно, но было плевать, что обо мне думают другие кланы. Так или иначе, но я всю жизнь была вне магии, поэтому я испытывала абсолютное безразличие по отношению к ведьмовским семействам. Людей, которых я по-настоящему любила, можно было пересчитать по пальцам, и двоих из них я уже потеряла. Или даже троих. Я гадала, оправится ли Питер от эмоционального шока, простит ли он меня за преступление, совершенное моей матерью и братом. Умом-то он понимает, что здесь нет моей вины, но сердце подсказывает ему, что его родители были бы живы, если бы он не влюбился в меня еще в детстве.
