Ветеринар для Единорога - О'Донохью Ник (библиотека электронных книг .txt) 📗

Вместо этого она увидела простой заголовок: «Катастрофа в открытой системе: теория хаоса и изначальная нестабильность Перекрестка». Работа принадлежала преподавательнице математического факультета Западно-Вирджинского университета, рассеянной чудачке по имени Харриет Винтерфар, над которой студенты — приятели Бидж — частенько подсмеивались. Бидж однажды видела ее: откидывая одной рукой растрепанные седые волосы, другой она пыталась положить на сиденье старенького потрепанного «вольво» стопку бумаг с водруженным сверху подносом, уставленным судками с обедом. Да, хаос, подумала Бидж, вспоминая эту картину, очень ей подходит как объект исследования.

Однако стиль профессора Винтерфар оказался простым и изящным, а вступление поразило Бидж своей ясностью.

«Последние слова Будды были о том, что все на свете разрушается. Поп note 12 писал о подверженности мира распаду. В девятнадцатом столетии энтропии были посвящены не только эссе, но и гравюры. Человечество равно прислушивается и к шепоту, и к взрывам, но лишь недавно мы научились измерять случайности, а не только писать стихи о них.

К несчастью, последствия для системы, в которой случайность событий искусственно провоцируется со стороны и не уравновешивается внутренними силами, заключаются в невероятно быстром, катастрофическом процессе распада. На атомном уровне бомбардировка частицами приводит к цепной реакции, в макромире процесс носит не менее драматический характер.

Хаотическое появление на Перекрестке видов и отдельных особей неизбежно ведет к его гибели. Сознательные попытки отсрочить катастрофу являются просто еще одним случайным элементом в системе, которая, как будет показано ниже, не имеет реальных шансов выжить».

Дальше шли ссылки на теорию фракталов и расслоений, которых Бидж совсем не поняла, и серия математических описаний ситуаций, сложившихся в результате введения в культуру различных новых для данной экосистемы видов: кроликов в Австралии, кудзу note 13 в Вирджинии, африканских пчел в Южной и Центральной Америке. Профессор Винтерфар оперировала переменными значениями числа особей, пищевых цепочек, отношений хищника и жертвы, экстраполяция ясно предсказывала голод, болезни, исчезновение целых видов, запустение территории.

Короткое заключение было почти трагическим.

«Настоящая статья содержит пессимистические оценки, хотя и не является доказательством неизбежности их осуществления. Я подозреваю, что доказать нестабильность Перекрестка возможно, но у меня не хватило духа это сделать. Достаточно сказать, что, какова бы ни была ценность Перекрестка для нас, мы должны быть готовы воспользоваться имеющимися возможностями быстро, потому что скорее всего вскоре единственное, что нам останется, — это скорбеть по поводу незначительности магических знаний, которые мы успели обрести».

Бидж отложила статью, думая о своем собственном появлении на Перекрестке и тех странностях, которые они там заметили. Неужели нестабильность, которую предсказывала профессор Винтерфар, уже начала проявляться?

Бидж решила, что хоть это и эгоизм с ее стороны, все же разумно будет соблюдать максимальную осторожность, работая с материалами, имеющими отношение к Перекрестку. Она прошла к терминалу, который использовала, и еще раз удостоверилась, что все стерла с экрана, прежде чем уйти.

Книга Странных Путей стояла на полке на том же месте, что и раньше. Бидж потянула ее к себе, потом быстро задвинула на место, вынула книгу, стоящую рядом, и только после этого взяла Книгу Странных Путей. Ее пальцы ощутили легкое покалывание, как от статического заряда.

Она открыла книгу, пролистала страницы с картами дальних стран (и, как она теперь подозревала, чужих миров), нашла карту Джефферсоновского национального парка. Там было все — внутренние дороги штата, лесные тропинки, даже пути распространения лесных пожаров. Бидж нашла поворот, обозначенный всего двумя буквами — ДК.

Бидж не очень хорошо умела читать карту, но смогла проследить главную дорогу до того места, где она пересекала каменный мост — он был изображен совсем рядом с обрезом страницы.

Интересно, почему Конфетка каждый раз делает новую ксерокопию для нового маршрута? Разве не имело бы смысл скопировать сразу всю книгу?

Бидж прошла к ксероксам на втором этаже, предусмотрительно прижав книгу к себе так, чтобы названия не было видно. Третья из копировальных машин была включена, и рядом никого не было. Бидж положила раскрытую книгу на стекло, бережно опустив крышку, чтобы не повредить корешок.

Бросив взгляд на тонкие четкие линии на копии карты, она глубоко вздохнула. Она даже сама не отдавала себе отчета, как боялась, что вместо копии увидит чистый лист бумаги.

Бидж стала искать в книге карту Кендрика. Иметь ее копию тоже не помешает. Найдя ее, она взглянула на изображение ветеринарного колледжа, — человек всегда останавливает взгляд на самом знакомом объекте… И замерла, не веря своим глазам.

Теперь на карте был третий въезд на автостоянку — только что построенный. Пока строительство еще шло, этого изображения на карте не было.

Жалобный голос у нее за спиной сказал:

— Тебе все еще нужна машина?

— Что? Ох, нет. — Бидж отодвинулась от ксерокса, крепко прижимая к себе книгу. Стоявший рядом студент с атласом автомобильных дорог в руках внимательно посмотрел на нее.

Бидж вернулась в картографический отдел и медленно пошла вдоль стеллажей, испытывая странное нежелание расставаться с книгой. Присев за стол, она еще раз внимательно рассмотрела поворот на Перекресток из национального парка. На этот раз она особое внимание уделила тому ответвлению, которое было помечено буквами ДК. Как ни мало Бидж смыслила в картографии, ей показалось, что это и есть та дорога, которую строила дорожная команда.

Одна из отходящих от нее новых дорог имела надпись «Москва», другая была помечена странными закорючками и в скобках словом «Агра», рядом с третьей был только рисунок, напоминающий стилизованное изображение ящерицы с крыльями. Бидж поежилась и отнесла книгу обратно на полку.

Она снова обедала в «Джиро», жуя медленно и задумчиво. На сей раз она сидела у стойки.

Бидж предпочла бы столик в углу, но чувствовала себя виноватой перед Станом за невнимание к нему в прошлый раз. Раз имеешь секреты, никуда не денешься от укоров совести. Она повернулась на высоком стуле и сказала:

— Как дела, Стан?

— Все хорошо. — Стан искоса взглянул на своего отца, пристально смотревшего на Бидж, но явно ее не узнававшего. — Есть, конечно, некоторые проблемы.

— У меня тоже. — Она невольно бросила взгляд на сумку с книгами. Стан засмеялся:

— Биидж, у тебя проблемы с первого курса. Что-нибудь не ладится с учебой?

— На этот раз проблемы с медициной.

— Доктор Биидж. — Он покачал головой, переворачивая лопаткой мясо на гриле. — Наконец-то. — Он широко улыбнулся.

— Стан, до этого еще далеко, — в свою очередь покачала головой девушка.

— Эта проблема с медициной — она задерживает? Бидж жевала джиро, рассеянно глядя на университетские здания.

— Может быть.

Направляясь к выходу, она помахала Хрису, отцу Стана. Тот дрожащей рукой помахал в ответ, но даже не попытался с ней заговорить.

Медицинская служба университета располагалась в том же здании, что и факультет иностранных языков, помещений всегда не хватало.

Администратор, женщина среднего возраста, улыбнулась Бидж вежливо, но без особого тепла:

— Ваше имя?

— Бидж Воган. — Бидж протянула свой медицинский полис. — Я записана к доктору Хитори.

— Следующая дверь. — Теперь в голосе администратора прозвучала симпатия: обычно студентки записывались к терапевту или гинекологу, а не к невропатологу.

Доктор Хитори оказалась темноволосой женщиной с восточным типом лица, лет пятидесяти. Она просмотрела записи в карточке Бидж (довольно обычные сведения о перенесенной ангине и анализах на мононуклеоз), рассеянно улыбнулась девушке и сказала с неожиданным среднезападным акцентом: