Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Я заблаговременно подшила к платьям мелкие пуговички изнутри в районе груди, чтобы крепить мешки с подушками, к самим мешочкам приметала лямочки. Хорошо, что пара моих коллег за прошедший год отправилась в декрет, как и что должно выглядеть, я помню. Фиилор украдкой вздыхал, но больше в бой, то есть пешком и по-мужски, не рвался. Стертые ноги окончательно утвердили его в здравом решении — вернуться на стезю актерствования. Умный мальчик. Вот только его благоговейный взгляд, порой устремляемый на меня, был откровенно не в кассу.
Припомнив свой план действий по деромантизации, я поднатужилась и от души рыгнула. Взгляд принца стал умиленным. А пускать ветры по заказу я, как назло, еще не научилась. Придется попросить Шерифа приготовить что-нибудь из гороха или бобов. А пока я звучно шмыгнула носом. Градус умиления во взгляде Фильки не понизился. Р-р-р! Он вообще меня небось не слышал, пребывая в своей стране грез, где исполняются мечты. Может, надо было сговориться с Дабл-Кей и прошлой ночью попытаться подсунуть принца любвеобильной трактирщице? Хотя парня жаль: не заслужил он такой доли — сбежав от одной крупногабаритной дамы, пасть жертвой другой. Эх, Филя, Филя… Что с тобой делать, ума не приложу!
На ночлег мы снова останавливались в чистом поле, то есть у какого-то хилого лесочка, и вовсе не из нашего желания не встречаться с людьми. Просто дорога к Пустошам была на редкость безлюдной и сервисом похвастаться не могла. Зато, пользуясь отсутствием посторонних, откинули с лиц опостылевшие капюшоны. Правила паломничества дозволяли находящимся в одной группе людям не таить лиц друг от друга. Иначе кушать-то как?
Кстати, об ужине. Его приготовление в этот раз Шериф, отправившийся молиться, скинул на наши плечи, руки и… что там еще планировали использовать Дабл-Кей в искусстве готовки. Голову — точно не собирались. Это я уяснила в ту минуту, когда Кирт собрался подсолить воду в котелке, вооружившись столовой ложкой и засунув ее в кисет-солонку. После столь вопиющего проступка умелец был отправлен строгать к ужину колбасу, сыр и хлеб, чем и занялся с удовольствием. Обращаться с ножом, в отличие от половника, щитовики умели.
Тушенки на Фальмире не водилось, макарон тоже, зато крупа вроде гречневой имелась. Эту кашку я и замутила, добавив для запаха и вкуса копченого мяса. Вроде неплохо получилось. У Шерифа, конечно, получше бы вышло, но наш главный великий кашевар нынче весь в молитвенном экстазе где-то в лесочке бился. Оставил нас без хорошего ужина, потому как дождаться ближайшего храма не смог. А вообще-то правильно, лучше заранее о крыше позаботиться. Не отзовется Первоотец — сам виноват, абонента набирали. Правда, меня терзали смутные сомнения, что такая отмазка с богом прокатит, но лучше иметь хоть какое-то оправдание, чем не иметь.
Кашка прела, компашка наша глотала слюнки, ложкой по лбу я еще никому не врезала, потому как грабки к котелку под крышкой мужчины не тянули. А Шерифа все не было. Впрочем, молнии в той стороне, куда он удалился, тоже не били и раскаты грома не слышались. Шансы на то, что жрец мирно обсудит с Первоотцом нашу проблему, повышались. Они повышались, время текло, у меня в животе раздалось недовольное ворчание, поэтому я сдалась:
— Ужинаем! Только жрецу тройную порцию оставим!
— Чего это ему тройную? — удивился Кирт, ловко опрокидывая крышку на траву без всякой прихватки и разваливая по мискам кашу.
— Если ты его заменишь в молитвенной беседе с Первоотцом, клади тройную порцию себе, — хмыкнул Керт.
— Не, я столько не выпью, — честно отозвался щитовик и ойкнул. Прямо в лоб ему прилетел желудь.
Все бы ничего, но мы расположились под фальмирскими березами со светло-серыми стволами, поэтому желудю взяться было неоткуда. По веткам даже белки с бурундуками не скакали, задрав хвосты.
— Понял, сколько надо, столько и буду пить, — задрав голову вверх, исправился Кирт и получил в лоб уже шишкой.
— Молчи, убогий, — прошипела я, дергая трепача за рукав, — а то третьим будет кокос, и ты этого не переживешь!
Кирт открыл рот, покосился на «не березы», на меня, на небо, сурово хмурящегося брата — и захлопнулся. Вот и правильно, не стоит провоцировать приступы магической шизофрении. Это к тому, что, когда ты говоришь с богом, — это молитва, а вот если он тебе отвечает, то это уже она самая. Причем в мире магическом еще и в самой опасной для жизни форме — реальной!
Пока шипела наставления, мне на голову спланировал лепесток синего цветка крельта в качестве поощрения и, кажется, намека. На языке растений, изучаемом каждой девицей прилежнее каллиграфии, цветочек являлся символом скромности и тишины.
— Мы будем тихи, как мышки под веником, — клятвенно пообещала я небесам, за что получила еще один цветок — алую гвоздику, считавшуюся символом Первоотца так же, как белая хризантема являлась знаком Первоматери.
Вот так вместо прозаичной миски каши в моих руках очутились возвышенные лепесток и цветок. Дабл-Кей и Филя смотрели на меня так, будто не компаньонку по квесту «Добыча странных ключей из совершенно неподходящих мест» увидели, а что-то незнакомое, шагнувшее на полянку прямиком из древних легенд. Брр!
К счастью, разрушая противоестественную тишину, треснула ветка под ногой жреца, и он возник на опушке. Вид Шериф, перебирающий четки, как иной султан в задумчивости небрежно ласкал бы гурий гарема, имел скорее погруженный в размышления, чем мрачный. Не дожидаясь наших вопросов, жрец сказал:
— Чувствую, слышал меня Первоотец, но знака не подал.
— Скорее всего, осторожничает. Не положено ему знамения своим адептам являть, чтобы не спалить перед коллегами участия своего человека в эскападе Ушедшего! — догадалась я. — Поэтому все знаки пришлись на нашу долю, условно незаинтересованную и непричастно-непосвященную!
И, не сходя с места, прямо до ужина Шериф получил занимательную историю о вреде лишних слов и пользе условных знаков. Дополнительным наглядным подтверждением истинности моих слов послужили две шишки, предъявленные Киртом, и цветущая флора. Поразмыслив, жрец пришел к тем же выводам, что и я: Первоотец ничего против нашей затеи не имеет, только просит действовать очень осторожно. Да мы и сами пыль поднимать не собирались! Может, среди богов, как в той упряжке из басни Крылова, тоже нет согласия, и если кто чего ненужное пронюхает, то нам мешать примется? Не хотелось бы, ключи — наш единственный шанс привести себя в божеский, то есть изначальный, вид…
Обсуждение возвышенно-божественного закончилось. Раздумчиво помешивая кашу и вяло отправляя в рот ложку за ложкой, я думала не о богах и знамениях, а в очередной раз — о кулинарии и несправедливости. Вот как так у Шерифа получается? С готовкой впятеро меньше моего возится, а в итоге вкуснятина у него, а у меня — не более чем съедобно. Мужики, конечно, еду похвалили, и, наверное, если сравнивать со спартанским меню из крупы с кровью, каша с копченостями могла сойти за ресторанное блюдо. Однако я помнила то, чем нас потчевал вчера жрец, и слегка злилась на несправедливость мироустройства. А когда внизу живота неприятно потянуло, причины моего недовольства миром стали очевидны. Как некстати! Хотя… Когда «это» бывает кстати? Никогда! Мысленно застонав, я нахмурилась. Одно дело дискомфорт, другое — дискомфорт, способный разнести в пух и прах всю нашу маскировку. Я на запахи чувствительная, всегда могла точно определить, у кого из сокурсниц или коллег лунные дни нагрянули. И где гарантия, что нам на пути не попадется столь же остроносая особа, которая поднимет панику на тему: «У беременной паломницы кровь!»?
Глубоко задумавшись, я отставила кашу и машинально сорвала травинку. Повертела в пальцах так же, как мысль в голове, и едва не подпрыгнула! Выход есть! Ким этому учили в пансионате. От злоупотребления, правда, строго-настрого предостерегали, но в жизни каждой служанки случаются дни, когда непременно надо быть в форме. На этот случай имелся особый сбор трав. Вот только с собой у девушки его не было, так же как не было в здешнем лесочке лавки с порошками.
