Алракцитовое сердце. Том II (СИ) - Годвер Екатерина (библиотека книг .TXT) 📗
Оглянувшись, Деян понял, что они с Големом остались вдвоем.
Конвоиры безмолвно вели их между костров и палаток, взяв в квадрат.
В Орыжи каждый год – кроме последнего – отмечали приход Старого Солнца, когда день становился равен ночи. С утра молодежь кланялась старшим и поминала предков, к полудню накрывали праздничный обед, часть которого оставляли в лесу или отдавали огню в благодарность за урожай, а на закате зажигали костры под деревьями духов на убранных полях… Глядя на развернувшийся вокруг лагерь, Деян невольно вспомнил гуляния на Старосвет: присутствовало очевидное сходство, хотя здесь все было чудовищно извращенным и преувеличенным, нездоровым, злым. Старосвет был днем, когда люди осмысляли прожитую жизнь, праздником старости и смерти – а смерть была самой сутью, предназначением и судьбой зажатой на высотах армии.
Спустя недолгое время, пройдя через плотное кольцо солдат, конвоиры вывели их на утопающие в грязи деревянные мостки, проложенные к четырем высоким и солидным с виду походным шатрам. Из одного из них вышел рослый старик в украшенном золотыми и красными нитями черном плаще и прищурился на яркий свет факелов, пытаясь лучше рассмотреть пришедших.
Еще не было сказано ни единого слова, однако Деян ни на мгновение не усомнился, кто перед ним.
– II –
Мундира гроссмейстер Венжар ен’Гарбдад не носил. Он совсем не выглядел дряхлым стариком, как можно было ожидать, учитывая его возраст: морщины не превратили лицо гроссмейстера в печеное яблоко, не согнули спины, не проредили волос и белоснежной окладистой бороды, придававшей правильным чертам его лица суровость. Он был высок ростом, широк в плечах и даже в старости оставался очень хорош собой; его, в отличие от Голема, никак невозможно было принять за простого пастуха или солдата – вся его фигура источала силу и властность. Тогда как глубокое изумление, отразившееся на его лице, показалось Деяну неискренним: Венжар ен’Гарбдад ожидал увидеть именно того, кого увидел – иначе их бы не приняли с такой поспешностью.
– Не верю глазам своим, но они не лгут мне, – велеречиво начал он, шагнув Голему навстречу. – Рибен! Когда я молил Небеса о помощи, то не смел предположить, что надежда явится в твоем обличье…
Гроссмейстер подошел ближе – и улыбка на его лице погасла, а сам он в одно мгновенье стал как будто ниже ростом, сгорбился и постарел; словно все прожитые столетия разом навалились ему на плечи.
– Но ты пришел не затем, чтобы помочь, – заключил он упавшим голосом.
Голем молчал. Деян мог видеть только его напряженную спину.
– Все же, что бы ни привело тебя сюда, я рад тебя видеть, Бен. Не думал, что доведется. – К гроссмейстеру ен’Гарбдаду вернулось самообладание и царственная осанка; во взгляде промелькнуло что-то теплое.
Он протянул к Голему руки – но тот не шелохнулся.
– Я тем паче не думал, что придет день, когда я буду пробираться к твоему шатру под дулами ружей, Венжар, и обнаружу тебя разряженным, точно павлин, стариком, – негромко сказал Голем. Это были его первые слова с того мгновения, как впереди показались огни солдатских костров; Деян почувствовал озноб – столь непривычно зло, угрожающе и властно прозвучал голос чародея. – Продолжим здесь, на виду у всех, или все же пригласишь войти?
Деян огляделся. Не считая сопровождавших их по лагерю четырех офицеров, рядом, таясь в тени от шатров, собралось не менее полутора десятков человек. В темноте невозможно оказалось разглядеть их одежду и лица, но Деян предположил, что это все офицеры-чародеи разных рангов и их помощники.
– Как тебе будет угодно, Рибен. – Если гроссмейстер ен’Гарбдад и чувствовал перед Големом страх, то сумел его не показать перед своими людьми. – Алнарон!
– Слушаю, Ваше Превосходительство. – От толпы наблюдателей отделилась темная фигура, на свету оказавшаяся худощавым плешивым мужчиной в черном мундире, не намного уступавшим в роскоши гроссмейстерской мантии.
– Слушайте внимательно, генерал. И вы все! – гроссмейстер Венжар ен’Гарбдад обвел взглядом собравшихся в тени шатров людей, которых становилось все больше: первые ряды не отпрянули только потому, что на них напирали сзади. – Четверть часа назад в наше расположение прибыл неожиданный гость. – Гроссмейстер поворотом головы указал на Голема. – Рад вам представить: князь Рибен Ригич. Старожский Голем.
По толпе пронесся изумленный возглас; названный Алнароном мужчина вздрогнул, но через мгновение вновь овладел собой и нацепил маску равнодушия.
– Как и вы, до нынешнего часа я полагал подобное невозможным, однако правда перед вашими глазами, – продолжил гроссмейстер, возвысив голос. – Князь Ригич мой гость. Он в своем праве находиться, где пожелает, – и не сомневайтесь: он в силах доказать это право любому из вас. Не пытайтесь ему перечить, если вам дорога голова.
– Мое почтение, милорд, – все с тем же невозмутимым выражением лица Алнарон опустился перед Големом на одно колено прямо на заляпанные грязью мостки. – Мой отец имел честь сражаться под вашими знаменами.
Лишь после этого Голем удостоил его взглядом и коротким кивком.
– Предлагаю продолжить разговор под крышей. – Венжар ен’Гарбдад отступил чуть в сторону и обвел широким жестом вход в шатер. – Если, конечно, милорд Ригич не возражает.
Голем скривился:
– Чем ломать комедию, прикажи лучше подать вина. Идем! – Голем чуть повернул голову – и Деян со смешанными чувствами понял, что последние слова обращены к нему. Ему хотелось знать, чем все закончится, однако совсем не улыбалось оказаться между молотом и наковальней. Но выбора все равно не было; после устроенного гроссмейстером представления возражать при всех Голему было бы неразумно.
Генерал Алнарон попытался проследовать за гроссмейстером – но тот повелительным жестом запретил ему входить.
Снаружи при неверном свете фонарей и факелов шатер выглядел богато и красочно, словно сошел с одной из тех разноцветных картинок, которые иногда попадали в Орыжь, потому и внутри Деян ожидал увидеть что-нибудь удивительное. Однако действительность, скрытая за вторым, внутренним пологом, оказалась обыденна и даже неказиста. Пол был укрыт очень толстой ворсистой тканью, витой орнамент на которой едва удавалось различить за грязными разводами; подвешенный к удерживавшей потолок треноге масляный фонарь давал тусклый желтый свет. Из мебели внутри было три составленных вместе стола, несколько табуретов и пара сундуков. Заднюю часть шатра отгораживала еще одна занавесь, неплотно задернутая, так что можно было различить скрывавшуюся за ней кровать и умывальник.
Самым необычным предметом в походном шатре Венжара ен’Гарбдада оказался большой стеклянный графин с налитой в нем до середины золотистой жидкостью и тонкие, на высоких ножках, очень прозрачные стаканы, стоящие на столе рядом с разложенной картой, какими-то бумагами и книгами.
Присмотревшись лучше к гроссмейстеру и к его чуть нетвердой походке, Деян с недоумением подумал, что тот, похоже, пьян.
Впрочем, вряд ли стоило удивляться: если Голем мог в неподходящий момент напиться вдрызг, то почему не мог поступить так же Венжар ен’Гарбдад? Причин искать забытья у него наверняка было не меньше, чем у Голема, и ответственность за целую армию вряд ли могла его остановить: если судить по Голему – чародеи вовсе не привыкли останавливаться и отказывать себе в исполнении желаний…
Деян украдкой вздохнул: от разговора двух великих колдунов прошлого определенно не стоило ждать в настоящем ничего хорошего.
Но беда пришла раньше и совсем не с той стороны.
– Невероятно, это и вправду ты, Бен! – сказал гроссмейстер, остановившись у стола. – В тот самый день, когда я окончательно разуверился в такой возможности…
– Почему же сейчас, а не на полтора столетия раньше? – спросил Голем насмешливо.
– Утром доставили донесение: Старожье разрушено, – буднично сказал гроссмейстер. – Мои рекрутеры надеялись добрать там бойцов, но баронские псы успели первыми. От села, в какое превратился Старож, остались одни угли.
