Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Взгляд мага упал на какие-то листы, торчащие из-под кресла. Он протянул руку, почти уверенный, что найдет там какие-нибудь выкройки пятидесятилетней давности, и извлек бумаги, вернее, бумагу. Это оказалась сложенная в несколько раз карта, пожелтевшая от времени, с виньетками по краям. Кто-то не пожалел времени, прорисовывая серые льды и черные вихри Гремящих морей, левиафанов, плещущихся в морях южных, и тончайшую сеть континентальных рек, поблекшую и бывшую уже не ярко-голубой, а почти белой. Но работа все равно была тонкая, красивая и аккуратная. Маргери, любившей географию и мечтавшей стать путешественницей, она не могла не понравиться. Маг подхватил находку и, осторожно переступая через хлам, выбрался с чердака. Отряхнулся от пыли, погасил лампу, спустился.
Элейна и Маргери, как это обыкновенно происходило днем, с одиннадцати утра до часу занимались в гостиной, за закрытыми дверьми. Скорее это делалось для того, чтобы аккорды пианино не гремели по всему дому, чем с целью что-то скрыть. Койаниссу не возбранялось заходить и сидеть с ними, лишь бы дочь не отвлекал. Первую неделю Маргери пыталась ему подмигивать тайком от мамы и корчить рожицы, но Элейна лишнее веселье быстро пресекала. Она считала, что есть время учиться, а есть время дурачиться, и никаких совпадений здесь не предусматривалось.
Койанисс прошел в гостиную. День был серый и мутный, поэтому на столе, за которым Маргери старательно что-то записывала, горела лампа. Элейна стояла у окна, облокотившись на подоконник, и держала в руках тетрадь размером с добрый альбом.
— Еще десять строчек, — не отвлекаясь от содержимого тетради, распорядилась жена. Дверь скрипнула, она подняла глаза и посмотрела на Койанисса.
— Что-то случилось?
Маг улыбнулся и потряс в воздухе своей находкой, привлекая внимание Маргери:
— Глядите, что я нашел на чердаке. Карта. Между прочим, старинная. Маргери, я уверен, хороший путешественник по такой найдет клад.
Маргери оторвалась от тетради и посмотрела на мага, скорее непонимающе, чем с энтузиазмом. Перевела вопросительный взгляд на мать, потом снова на отца.
— Ой, какая большая…
— Это карта мира. Тут все моря, горы, реки, даже твои любимые Слезы Ириады можно разглядеть, вот они, видишь, у южной границы Эфэла…
Маргери подперла щеку рукой и очень спокойно, по-взрослому сказала:
— Папа, зачем ты ее принес?
— В каком смысле? — опешил маг.
— Ну, она же мне не понадобится.
По спине Койанисса побежал холодок.
— Это почему не понадобится? Я что ли хотел стать великим первооткрывателем, когда вырасту?
Маргери хлопнула честными голубыми глазами:
— Но я же не вырасту.
— Что?! — Койанисс рычать не хотел, но зарычал. Его испугали не столько слова дочери, сколько ее ровный взрослый тон.
— Мама говорит, что я не вырасту, — быстро поправилась Маргери, бросив испуганный взгляд на Элейну, не станет ли та возражать. Койанисс тоже во все глаза уставился на жену, но она невозмутимо выдержала его взгляд и ничего не оспорила.
Маг понял, что этот балаган следовало заканчивать, пока он окончательно не тронулся умом, до чего с их шуточками оставалось не так уж и далеко.
Он молча пересек комнату, заглянул в тетрадку Маргери, прочитал одинаковые строчки «Мы хорошие подданные. Добрые подданные не лгут», повторенные на полутора страницах, и шагнул к Элейне. Протянул руку:
— Дай сюда тетрадь.
— С какой стати?
— Я хочу знать, чему ты учишь нашу дочь. Просто дай мне эту тетрадь.
Элейна, помедлив секунду, вдруг усмехнулась, как упырь, обнажив все зубы, и отдала тетрадку. Маг быстро пролистал ее.
Словарные слова на аэрди. Простые арифметические задачки. Неправильные глаголы то ли эфли, то ли эльди. Стихотворение про весну, стихотворение про осень, про зиму. Красивые цветочные виньетки, бабочки и птицы на полях, лиственный орнамент, какие-то профили…
Здоровенный черный зев то ли печи, то ли чего-то похожего и белые фигурки женщины и девочки на его фоне, девочка волочит за собой куклу. Нарисованные криво и неумело, с таким нажимом, что вечное перо в нескольких местах прорвало бумагу.
Койанисс отдернулся от страницы, как будто та его обожгла. Тетрадь упала на пол.
Элейна молча ждала продолжения.
— Что… что это за дрянь? — взвился маг.
— А то ты не знаешь, — пожала плечами Элейна, наклонилась и подняла тетрадь, аккуратно закрыла, чтобы не помять листы.
— Ты чему дочь учишь?! — Койанисс вырвал тетрадь из рук жены и со всей силы швырнул ее через всю комнату, к дверям. — Чтоб я больше этого не видел, ясно?!
Элейна даже не дернулась. Ни слова не возразила, ничего не стала отрицать. Это ее спокойствие окончательно вывело мага из себя. Он схватил жену за плечи и слегка встряхнул:
— Ты ненормальная. Скажи Маргери, что она вырастет, немедленно.
Элейна тихо, как-то дребезжащее расхохоталась.
— Я ненормальная? Хорошо, пусть я буду ненормальная. Хорошо, Маргери, ты вырастешь. Если папа так сказала, то уж наш с тобой папа никогда не может ошибаться. Он же всегда все наперед знал и был готов нас защищать…
Койанисс с трудом заставил себя отпустить жену и сцепил руки за спиной. Его трясло.
— Его, конечно, очень волновало твое и мое будущее. Конечно, ты вырастешь, раз папа так решил…
— Элейна, прекрати!
— Что? Я же доношу до Маргери ровно то, что ты просил!
— Да замолчи же ты…
— А то что? Не состарюсь? Ха-ха. Койанисс, пойди и прими уже таблетки. Ты ничего не понимаешь.
Маг понял только то, что впервые при дочери повысил голос на жену — что вообще впервые в жизни повысил голос на Элейну — и что у Маргери на глазах слезы. Что ситуация полностью вышла из-под контроля и что он уже ни на что не влияет. Что дальше стоять и орать смысла не имеет, а насчет таблеток Элейна, пожалуй, права. И уже в который раз вылетел вон, ничего не объясняя и не выясняя.
Таблеток в его сумке не нашлось. А заодно там не нашлось ни метрики, ни заявления на отпуск, ни вообще чего-то, хотя бы косвенно указывающего на то, что он делал до прибытия сюда.
А еще там не было ни билета на поезд, ни обратного билета. Как будто он сюда на крыльях прилетел и таким же образом собирался улететь, если собирался.
Койанисс вышел во двор, под накрапывающий дождик, и уставился на белоснежные розы.
Его не в первый раз посетила непонятная мысль, что они — единственный живой объект в этом доме, несмотря на трех человек внутри. Капли дождя тихо разбивались о почти светящиеся среди серого дня бутоны.
Маг смотрел на них в совершеннейшей прострации, как будто мир сузился до одного цветущего куста, и на нем обрывалась вся перспектива. Что-то происходило не так. Картинка и звук совпадали, но не совсем.
Койанисс закрыл глаза, прислушиваясь.
Капли бились о цветы. Все звонче и мелодичнее, и как будто все дальше.
Где-то на самой границе слышимости их биение стало тихим-тихим звоном колокольчика.
Слушая его, Койанисс вспомнил, что забыл что-то безумно важное, но никак не мог понять, что именно. Это «важное» было очень близко, но ускользало по мере того, как стихал звон.
Маг пришел в себя резко, словно от удара, от звонкого — злого — выкрика Элейны:
— Будь оно все проклято, я сажала шиповник! Откуда здесь рэдские розы? Хорошие подданные не выращивают грязных рэдских роз…
— Хорошие подданные и за рэдских магов не выходят! — огрызнулся он раньше, чем успел подумать.
— Выходят? Девочек продают и покупают, радость моя.
Койанисс не нашелся, что возразить. Элейне он бы, наверное, сумел объяснить, что любовь всей жизни и товарно-денежные отношения с родителями этой любви лежат в разных плоскостях и пересечься не могут, но женщина, кричащая на него, не строго обязательно являлась Элейной. Она выглядела как его жена, но что там жило, за черной глубиной ее зрачков — он не знал.
— Трогать цветы не смей, поняла?
Элейна как-то странно улыбнулась:
