На Закате (СИ) - Шульженок Павел (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Почему нет? Мне доложили, что там уже всё прибрано, и теперь по-прежнему уютно. Поэтому предлагаю поторопиться, пока нас не продуло. Вероятно, такой возможности отдохнуть нам больше не представится за всё наше путешествие.
Миновав внутреннее кладбище, где уже зияли две готовые ямы с отвалами свежей земли, оба инквизитора добрались до юго-западной башни и, наконец, скрылись в ней от ненастной предгрозовой ночи.
Всю ночь над Бьюригемом бушевала настоящая гроза, с трескучими раскатами грома, яркими проблесками молний, и, конечно, шелестящими потоками воды, все-таки обрушившимися на землю с ненастного неба. К утру всё стихло, и когда колокол тягуче зазвонил к обедне, в воздухе лишь дышал свежей влагой, а умытые газоны, кажется, зеленели еще ярче, чем при свете солнца. Прозрачные крупные капли еще набухали и срывались иногда с ветвей и карнизов, но, кажется, небо за ночь вылило на землю уже всё, что могло.
На воскресной литургии оказалось несколько меньше народа чем накануне, по той причине, что не все паломники были склонны посещать обитель рано утром, да еще по такой погоде. Отличительной чертой сегодняшнего богослужения было два простых, но добротно сделанных гроба, которые внесли и поставили в центре храма на всю литургию. Так готовились к погребению погибшие бойцы инквизиции, сержант Коллер и второй сентинел. Посмертное присутствие на Божественной Литургии было великой честью для всякого христианина, и тем более для воинов Церкви. Достаточно редкая практика для обычных приходских храмов, и даже для большинства обителей, в Бьюригеме не вызывала особого удивления. Другое дело, что обычно подобное прощание с покойниками, подразумевало очень крупное пожертвование в пользу аббатства.
Сразу после службы монахи подняли гробы на руки и, с преднесением свечей, Креста и кадильниц, процессия прямо из храма отправилась на внутреннее кладбище.
У разверстых могил уже стояли готовые к своей работе могильщики, которые тихо посетовали, что вчерашний дождь изрядно залил ямы водой. Но, здесь делать было нечего, и похороны продолжились своим чередом. Гробы установили напротив могил, и служивший литургию иеромонах принялся за чин отпевания. Монашеская братия вообще проявила удивительное участие, не только заполнив кладбище, но и очевидно, провожая неизвестных им воинов самыми искренними молитвами. Из госпиталя монахи бережно помогли добраться двум раненным сентинелам, что бы и те могли проститься со своими братьями. Для них на кладбище были заблаговременно установлены мягкие кресла. Пришли к погребению даже стражники под началом сержанта Ойстера, те самые, которые вчера заходили в кабинет настоятеля.
Дым фимиама низко стелился по влажной земле, мерно звучал голос священника, а сквозь разрывы сумрачных облаков то и дело пробивались золотые лучи побеждающего солнца. Когда отпевание было закончено, Барроумор вышел к гробам и взял слово.
— Два наших брата хорошо послужили Господу. Послужили так, как должно послужить каждому из нас. Сегодня мы провожаем в Вечность сержанта-сентинела Эдварда Коллера, и рядового сентинела Дерека Марлена. Господь позволил мне быть немного знакомым с Эдвардом, и я хотел бы сегодня вспомнить о нём. Он, как и я, принимал участие во второй мистерионской экспедиции, но в то время он служил в составе Восьмого Имперского Легиона, Медных Саламандр. Их всегда бросали туда, где неизвестно было чего ждать, и сложно было прогнозировать потери. Они вторгались во враждебные чащобы, наполненные бешеными дикарями, оборотнями и демонами, они преодолевали дьявольские проклятья, и сокрушали одержимых убийц и людоедов. В одной из таких битв отряд Эдварда был практически полностью истреблен, и сам он был сокрушен ударом секиры, пришедшимся прямо в лицо. Но Господь миловал своего воина, и буквально даровал ему еще одну жизнь. Мы знаем, как сержант Коллер ею распорядился. Он принёс обеты верности Господу Иисусу Христу, и посвятил свою силу, свои верность служению Церкви. И как мы видим, это служение было совершенно исполнено. И я прошу Господа, что бы каждому из нас была дарована возможность точно так же послужить всею своею жизнью, до конца, без остатка. И так же войти в Вечные Обители, где нет никакого зла, ни болезни, ни печали.
Сказав это, Кастор неожиданно посмотрел на раненных собратьев.
— К сожалению я ничего не могу рассказать о брате Дереке. Может быть вы что-то добавите?
Сержант Фасберрой в ответ только покачал головой, а второй сентинел улыбнулся и произнёс:
— Дерек был тихим и скромным парнем. Славным парнем, который не болтал слишком много.
— Пусть Господь будет к нему милостив. — подытожил Кастор и подал знак могильщикам.
Наместник монастыря от Владыки прибыл в Бьюригем только в понедельник. К этому времени Барроумор успел продать дормез вместе со всем трофейным оружием какому-то купцу из Бридена, ближайшего города, являвшегося центром графства. Всего удалось выручить пятнадцать золотых дукатов, что обеспечивало возможность просто шикарнейшего путешествия с остановками в лучших гостиницах.
Новая лёгкая повозка, более удобная для путешествия вдвоем, добрые кони, услуги кучера и все необходимые запасы обошлись инквизитору в восемь золотых, так что в запасе оставалось еще около двух унций чистого имперского золота. И это было весьма неплохим добавлением к тридцати солидам, оставшимся в кошельке инквизитора еще с Альдена.
К вечеру понедельника всё было готово к отбытию из Бьюригема. Кастор с Аполлосом зашли ненадолго в госпиталь, попрощаться с раненными братьями, которые поправившись должны были вернуться в Альден. Затем оба инквизитора вышли на двор, где уже стояла заложенная повозка с парой гнедых.
Проводить гостей вышел сам новоприбывший наместник, игумен Гаррет, высокий благородного вида сановник, с аккуратным венчиком седых волос. Скорее всего это был кто-то из приближенных Бриденского владыки, в срочном порядке присланный, что бы прибрать осиротевшее аббатство. Всё произошедшее с Сёджисом оказалось очень выгодно для епископа, который смог, наконец, справиться с независимостью и влиянием бьюригемского аббата, который традиционно поставлялся братией монастыря, а фактически назначался своим предшественником.
— Владыка Варфоломей очень благодарен вам, Ваше Преподобие, за ту неоценимую помощь, которую вы оказали обители, диоцезу и всей нашей Церкви. — мягко и даже слащаво проговорил наместник, пока Кастор усаживался в экипаж.
— Мы никогда не знаем, когда Господь может спросить с нас за наши грехи. — ответил Кастор. — Помните о Боге, и тогда, возможно, чаша сия минует вас.
— Благодарю Вас. Желаю и вам, что бы Господь внимательно следил за вашими трудами и подвигами. — с усмешкой поклонился отец Гаррет и, развернувшись направился прочь со двора.
Кучер тем временем хлестнул коней, и повозка покатилась к воротам аббатства. Аполлос последний раз окинул взглядом аккуратный ухоженный монастырский двор, деревянные фасады пристроек, вьющиеся по опорам лозы с цветами, и стало ему жаль покидать эту обитель, которая даже несмотря на все произошедшее хранила в себе неизъяснимый покой. Пройдут года, столетия, никто даже не вспомнит нечестивого аббата Сёджиса, а монастырь будет жить, и всё так же будут звучать монашеские голоса под сводами его тёмного собора.
— Знаешь. я предпочёл бы ехать отсюда верхом. — задумчиво проговорил Кастор, откинувшийся на сиденье спиной вперёд. — Но от тебя, как видишь, одни неудобства. Покатимся в этой прогулочной тележке.
— Ну извините, брат Кастор… — с некоторым раздражением ответил Аполлос. — Я могу как-нибудь исправиться?
— Да… В следующий раз не дай, пожалуйста, себя порезать.
— Вообще-то я старался этого недопустить.
— Посмотри на меня. — развёл Барроумор руками. — Вот я старался, и я, как видишь цел. А впрочем ладно.
— Вы не в настроении, брат Кастор?
— Да. Мне не нравится эта паршивая тележка.
5. Вестер.
Менее чем через стадию от Бьюригема по сторонам от дороги осталост два столба увитые лентами. На одном были представлены желто-зеленые цвета Мидланда, на другом фиолетово-жёлтые, относившиеся уже к Вестеру. Таким образом обозначалась граница между двумя провинциями. Пейзаж между тем пока еще не менялся, лишь далеко впереди темнели зеленые лесные массивы.
