Дело о лазоревом письме - Латынина Юлия Леонидовна (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗

– Да, – сказал Андарз, – удивительные вещи происходят с людьми, когда миллион встает между ими и их верностью…

И рассеянно посмотрел на документы.

– А вы как попали во флигель? – спросил внезапно господин Андарз.

Нан махнул рукой, и в жесте его была чуть большая легкость, чем та, что дозволена молодому чиновнику перед вельможей девятого ранга.

– Тут главное, – сказал судья Нан, – чтобы Иммани не знал, что это я был во флигеле. Вы как-нибудь… успокойте домоправителя… Скажите ему, что эти бумаги у вас, а не у Нарая. А то он черт знает чего из страха может выкинуть.

В усадьбе господина Андарза жил слепой солдат: глаза ему вынули варвары, чтобы заставить его сучить шерсть, и он сучил шерсть десять лет, пока Андарз его не отвоевал. Этот старик хорошо знал обычаи варваров и любил поговорить, и он рассказал Шавашу, как Шан’гар убил брата Андарза, Савара.

Отвоевав столицу Хабарты, Андарз сделал своего брата Савара наместником Хабарты, и они принялись воевать вместе: Савар воевал в западной Хабарте, а Андарз – в восточной, он воевал хорошо и в битве у Бараньего Лога убил в поединке князя Полосатых Холмов.

В это время у ласов было в обычае посвящать молодых людей в воины. Новому воину подстригали волосы, и ему вручали оружие самого знатного человека из тех, кого он убил. Чтобы в воины не посвящали людей недостойных, пиры, на которых посвящали в воины, устраивались родственниками тех, кого воин убил.

Через месяц после битвы у Бараньего Лога новый князь Полосатых Холмов пригласил Савара на пир. На этом пире Савару подстригли волосы, посвящая в воины, и подарили шлем и меч покойника. Ласам казалось непорядочным, чтобы такой сильный боец не был посвящен в воины.

А через месяц Савар пригласил на пир всех вождей варваров и обещал подарить каждому меч и шлем. Всем хотелось получить меч из рук такого богатого человека и доблестного воина. Савар разбил в садах перед столицей провинции шатры, и воинов-ласов по очереди вводили в шатры и убивали. Он убил всех, кто пришел на пир, числом восемьдесят четыре вождя, а потом приказал надеть на каждого берестяной шлем и дать в руки каждому деревянный меч и отправил трупы домой.

Шан’гару, самому младшему из княжьего рода, не было и двенадцати лет, и ему еще не делали прически воина, и поэтому его не взяли на этот пир. Шан’гар, оскорбившись, переоделся в крестьянскую одежду и тайком проследовал за отцом и тремя старшими братьями. Он спрятался в садах и видел, какой пир задал наместник своим друзьям-ласам.

На следующий день наместник выехал с войском в поход, чтобы доесть остатки народа ласов, и перед городскими воротами к его коню подбежал крестьянский мальчишка в шапке с красной лентой, на которой было написано «прошу справедливости». Наместник наклонился, чтобы выслушать жалобу, а мальчишка воткнул ему в горло железный прут. Наместник свалился с коня, мальчишка вскочил на коня и ускакал. У наместника был лучший конь в войске, и догнать коня не смогли. От этого железного прута наместник захворал и через десять дней умер на руках рыдающего Андарза.

После этого Андарз повел войска в земли ласов, и те, видя, что у них не осталось ни одного взрослого вождя, запросили мира. Андарз потребовал выдать убийцу брата, и женщины племени привели Шан’гара в шатер Андарза со связанными руками. Мальчишка был длинный, как угорь, и грязный, и когда Андарз положил ему руку на плечо, он немедленно тяпнул Андарза за палец.

Все ожидали, что Андарз казнит убийцу брата самой нехорошей из смертей, но Андарз сказал, что брат его поступил бесчестно, хотя и правильно, убив доверившихся ему людей, и оставил Шан’гара в живых.

В Час Мыши Нан явился во дворец, в кабинет Нарая. Императорский любимец сидел за столом, а в коробочке перед ним лежали фальшивые банкноты. Господин Нарай показал одну из них Нану. Это была «розовая» ассигнация стоимостью в десять журавлей. Ассигнацию выкрасили в пурпурный цвет, цифрам подрисовали ножку и превратили «десять» в «сто».

– Удивительное дело, – сказал Нарай. – Каждый человек понимает, что, если перекрасить ассигнацию и подрисовать на ней цифры, – это преступление. Но если, допустим, человек покупает за десять журавлей штуку шелка, а потом перепродает ее за сто журавлей, – чем это отличается от перекрашивания ассигнаций? Некоторые говорят, что перекупщик затратил время, проявил хитрость и смекалку. Но разве тот, кто перекрашивал ассигнацию, не затратил времени и смекалки?

Молодой судья согласился с рассуждением господина Нарая.

– Хотел бы доложить вам о результатах своей поездки в Козий Лес, – сказал Нан, кланяясь и протягивая доклад.

– Оставьте, господин Нан! – поморщился Нарай. – Дрязги рабов и сплетни женщин, мелкие раздоры большого дома, господин, который стравливает слуг, как петухов: мудрено ли, что любой из них перегрыз бы ему шею, если б нашел способ уберечь при этом свою? Государственному мужу не подобает забивать голову пустяками, все его мысли должны быть о благе народа.

Чиновники сели и заговорили о тринадцати видах учета. Суждения господина Нана все были самые проницательные.

Вдруг советник Нарай полюбопытствовал:

– Что вы думаете о торговле с Осуей?

Молодой чиновник поклонился:

– В настоящее время существует три способа торговли между империей и Осуей. Первый, самый прибыльный, – это когда патриции из банка Осуи отправляют товары под видом подарков государю. Прибыль от этой торговли делят между собой верхушка осуйского банка и высокопоставленные чиновники Дворца. Они, используя свое влияние, побуждают казну возмещать дары в двадцатикратном размере, наносят непоправимый вред государству. Второй вид торговли – это когда провинциальные чиновники и люди из столичных ведомств снабжают осуйские корабли своими пропусками. Этим занимаются люди среднего положения. Третий вид торговли – это контрабанда на границе, когда крестьяне ходят по горам туда и сюда, носят с собой то гвозди, то соль. Этой торговлей люди занимаются от нищеты.

Советник Нарай подошел к окну и развернул шторы: вдали лениво блеснула излучина реки и круглые суда на пристани: окна кабинета выходили прямо на Осуйский квартал.

– Они грабят народ, – закричал Нарай, – они сосут костный мозг государства, и они делают это руками наших же собственных чиновников, и они используют наши же мысли и установления! Бедствий народа, возникающих от этого, не перечислишь! Прибылей взяточников не сочтешь! В стране есть все: она не нуждается во внешней торговле! Если на то пошло, она не нуждается и во внутренней! Необходимо запретить обмен с Осуей и конфисковать все товары осуйских торговцев, а показания их, данные при допросах, использовать для того, чтобы расправиться с негодяями, нажившимися на крови государства! Девять лет я вынашивал подобный доклад, три месяца я держу его готовым: завтра же я представлю доклад императору!

Был уже час Проса, когда Нан вышел из управы советника Нарая и так раскричался на носильщиков, что те в четверть часа добежали до дворца господина Андарза.

Эконома Амадии за предвечерней трапезой не было: Нан заметил в углу, среди стеклянных фигурок часов, маленького Шаваша. Тот был одет куда лучше, чем в прошлый раз: вместо серой шелковой курточки на нем был алый кафтанчик, отороченный кружевом, и золотые его волосы были тщательно расчесаны и укрыты серебряной сеточкой, и лукавая мордочка сорванца сияла, как фонарик в праздничную ночь.

За второй переменой блюд Андарз вдруг указал на Шаваша:

– Знаете, Нан, как мальчишка научился читать? Слушал глашатаев, запоминал слова указа и сличал звуки с буквами на столбе!

– Советник Нарай доставил ему изрядную практику, – заметил Шан’гар.

– Быть такого не может, – злобно вскричал Иммани, – чтобы глупый мальчишка научился читать по указам!

– А ну-ка прочти последний указ, – потребовал Андарз.

Золотые глазенки сверкнули, Шаваш натянул губу на нос и сказал: