Наследница трона - Хеннен Бернхард (прочитать книгу txt) 📗
— Чего ты вообще хочешь, писарь? — спросил гроссмейстер.
— Того же, чего и все. Спокойной, беззаботной жизни. Хочу получить один из двенадцати ящиков с сокровищами, которые привез Оноре. А потом я растворюсь в воздухе. Ты никогда больше не услышишь обо мне, Тарквинон. И ты тоже будешь спать спокойно, потому что я уже написал достаточно писем за всю свою жизнь. Больше я не напишу ни единого.
— За кого ты меня принимаешь? За князя? Ты совсем из ума выжил? За золото и украшения из одного-единственного ящика ты можешь купить себе небольшой городок.
— Конечно, тебе решать, что важнее, — дерзко ответил Фернандо. — Отдать двенадцатую часть добычи и спать спокойно или поступиться своим спокойствием ради дополнительного богатства.
— Знаешь, что я думаю, писака? Ты отнюдь не такой твердый и бессовестно расчетливый человек, за которого себя здесь выдаешь. Ты только болтать горазд. Пакт, который ты хочешь заключить, должен быть подписан кровью. И на этот раз не другие будут проливать кровь за тебя. Тебе самому придется доказать, что ты — человек, который, не останавливаясь, пойдет по трупам.
Фернандо посмотрел на Тарквинона; в душе зрело неприятное чувство.
— И что я должен сделать?
— Оноре нам нужен живым, он будет казнен в присутствии гептархов. Но я опасаюсь, что Жиль де Монткальм еще раз навестит тебя, чтобы разузнать побольше о путче против князей Церкви.
— Думаю, он больше не может говорить.
Тарквинон указал на левую руку Оноре.
— Он еще может писать.
— Ты хочешь, чтобы я отрубил руку? — От одной мысли об этом Фернандо пробрала дрожь.
— Отрубить ее было бы плохой идеей. Слишком многие знают, что он потерял только правую. А гептархи высказали недвусмысленное пожелание, чтобы во время пребывания в этом подземелье он не получил дополнительных увечий.
Фернандо испытал облегчение. Значит, речь не идет о том, чтобы пролить кровь!
— Чего же ты от меня ждешь?
— Мой кузнец выковал по моему поручению особый прибор. Я хочу, чтобы ты им воспользовался.
— Не слишком ли много свидетелей?
— Всем ребятам здесь я доверяю. Кроме тебя, конечно. Но это не должно удержать нас от того, чтобы заключить сделку. — Он повернулся и подошел к бассейну, наполненному раскаленными угольями, рядом с которым лежали почерневшие от сажи инструменты. Из них он выбрал один.
Затем вернулся.
— Твоя печать.
Писарь удивленно рассматривал предмет, который вручил ему Тарквинон. То был тяжелый кузнечный молот, на бойке которого были расположены две наложенных друг на друга подковы.
— И что мне с этим делать?
— Ты нанесешь Оноре два сильных удара по левой руке. Я хочу услышать, как хрустнут его кости, когда ты ударишь.
— Но ведь ты не имеешь права причинять ему…
— Ты что, видишь здесь, внизу, лошадей? Конечно, мы не трогали его. Это случилось, к сожалению, во время битвы. Похоже, потерявший седока конь наступил ему на руку. К сожалению, с раздробленной рукой каши не сваришь. Это необходимо сделать, чтобы мы могли быть совершенно уверены, что перед смертью он не сможет написать ничего, что могло бы повредить нашей сделке.
Фернандо взял молот. Он был невероятно тяжел — его верхняя часть представляла собой большой потемневший кусок железа.
Оноре дернулся в цепях. Он шевелил левой рукой, издавая невнятные звуки.
Тарквинон подошел к инструментам и взял щипцы с длинными рукоятями. Безжалостно схватил Оноре за средний палец и потянул руку вверх. Он настолько крепко держал щипцы, что они прорезали тонкую кожу до самой кости. Теперь Оноре затих. Он смотрел на Фернандо, и в глазах его читался неприкрытый страх.
— Я не могу этого сделать, — ответил Фернандо.
Гроссмейстер цинично улыбнулся.
— Я знал это. Ты проливаешь кровь только при помощи пера. Оглянись вокруг! Каждый висящий на этих стенах — на твоей совести. Двух твоих писем оказалось достаточно, чтобы все они оказались здесь. Что такое удар молотом по руке по сравнению с бойней, которую ты устроил?
— Я не могу, — повторил писарь.
К горлу снова подступила тошнота. Он уронил молот.
— Тогда ты сделаешь кое-что другое. У меня есть несколько… скажем, противников. Поскольку все мы — слуги Господни, то врагов, конечно же, быть не должно. Сегодня после обеда я пошлю тебе список с их именами. Было бы просто чудесно, если бы мы нашли их имена в двух-трех документах, которые обнаружим в бумагах Оноре. Конечно же, из записей должно ясно следовать, что они тоже вовлечены в заговор против гептархов. Сделай для меня эту работу, и я отпущу тебя с ящиком золота. Это или молот! Одна раздробленная рука — или же полный трупов подвал. С чем тебе будет легче жить?
Фернандо посмотрел на молот.
— Я напишу письмо.
Благодаря своим длинным седым волосам гроссмейстер казался благородным. Тонкие черты его лица, осанка — все давало повод подумать, что перед вами идеальный состарившийся рыцарь. Именно такими, будучи ребенком, представлял себе героев Фернандо. Ему хотелось снова вернуться в мир детства. Мир, где четко различимы добро и зло. И где нет палачей с лицами героев.
Теперь лицо Тарквинона казалось суровее.
— Этого мне в качестве доказательства достаточно. Я верю, что ты отправил письмо. Это твой стиль убийства. — И он склонился за молотом.
Фернандо отвернулся. Он не хотел видеть этого! Зажал руками уши. И тем не менее услышал приглушенные крики. Пытался думать обо всех тех людях, которых без зазрения совести приказал убить Оноре. Это заслуженная кара, пытался убедить он себя, но знал, что лжет.
Новая эпоха
Олловейн смотрел на большой стол Фальраха, который Эмерелль приказала поставить в центре круглого зала советов. Черным представлены фигуры Церкви Тьюреда, белым — фьордландцы и их союзники из Альвенмарка. Князь Фенрил сделал его вместе с князем Ланголлиона Тирану. Расположение фигур должно было представлять текущее положение дел во Фьордландии и прилегающих к ней регионах. То, что видел Олловейн, было разгромом. И в нем тут же пробудился Фальрах, его прошлая инкарнация, таившаяся в нем со времен тролльской войны. С трудом подавляемый, всегда готовый взять над ним контроль… Фальрах справился бы с этой ситуацией, если бы Олловейн наконец прекратил сопротивляться ему. Он становился сильнее. Время работало на него. Мастер меча отвернулся от стола. Игра, разработанная некогда мастером-стратегом Альвенмарка, усиливала его присутствие внутри.
— Нельзя склоняться перед требованиями этой незрелой девчонки на троне, — заявил Тирану. — Как она может выгнать нас из страны, за свободу которой положили жизни сотни эльфов?
— Тебе следовало бы сказать: тысячи детей альвов, — прорычал Оргрим, король троллей. — Вы, эльфы, сражались там не в одиночку.
— И тем не менее страна ее, — вмешалась Юливее. — Мы не можем просто проигнорировать решение Гисхильды. И мы там — всего лишь гости. Кто же захочет, чтобы в доме гостили палачи его великой любви? — Она перевела взгляд на Эмерелль.
— Как ты оцениваешь положение, Олловейн? — поинтересовалась королева.
Ее вопрос заставил его снова посмотреть на стол Фальраха. Его взгляд изменился. Это больше, чем просто фигурки из камня. Флот рыцарей ордена, угрожавший как Вахан Калиду, так и побережью Фьордландии, обрел плоть. Он увидел море, полное галеас, галер и транспортных судов.
— Мы должны поразить этот флот. Он — ключик ко всему. И у нас остается не так много времени, чтобы воспользоваться этой возможностью. Как только они закрепятся на материке, победить их станет сложнее.
Неужели его голос изменился? Стал холоднее и жестче? Или же это ему только кажется?
Он тоже считался хорошим полководцем. Но отлично знал, что даже в подметки не годится легендарному Фальраху.
— Ты витаешь в облаках? — насмешливо поинтересовалась Юливее.
Олловейн откашлялся.
— Поскольку очевидно, что в данный момент юная королева не может мыслить ясно, мы должны сделать это за нее, пока она не оправится от своей якобы потери. Настоящая проблема — это вражеский флот, а не душевные переживания капризной королевы людей.
