Люди Весны (СИ) - Онойко Ольга (книги онлайн без регистрации txt) 📗
— О! — сказала она. — Я только что узнала, что у Цанийской Коллегии вновь появился старший магистр.
Арга обернулся.
Лесстириан вновь покраснел под его взглядом и вцепился в свой посох так, словно надеялся найти в нём опору. Лакенай с Аргой переглянулись и спрятали улыбки.
Посох у мага был новый. Прежний во время штурма преломил Маррен — как и все остальные посохи в городе. Простой светлый дуб охватывали серебряные и золотые кольца, а в навершии зеленел крупный кристалл.
С другой стороны за посох держалась маленькая девочка.
— Расскажи новости, Лесс, — попросила Лакенай.
— Ах да, — заторопился тот, — инн Арга! Позволь представить тебе мою ученицу. Первая в Цании женщина–маг, Тиннеризи Шанор. Слышишь, Тинне? На весенний лад тебя зовут мэна Шанор Тиннай.
Арга подумал, что непозволительно равнять весенние дома с купеческими родами Цании. В другое время и другого человека он бы резко окоротил за такое, но сейчас только усмехнулся.
Девочка подняла голову. Она была очень похожа на Лакенай… или на Лесстириана? Золотистые кудри вились над её лбом, широко расставленные голубые глаза смотрели с любопытством. Она вдруг протянула Арге ладонь, сложенную лодочкой. Арга не успел удивиться. Тиннай глубоко вдохнула, разинула рот, вытаращила глаза — и в её ладошке затеплился язычок пламени. Дождевые капли над ним превращались в пар.
— Я уже умею, — сказала она с гордостью, — вот!
— Тинне! — рассердился Лесстириан. — Я просил тебя так не делать? Полбеды, что ты опять потеряла кольца…
— Помилуй, — засмеялся Арга, — ей же… шесть лет? Семь?
— Семь! И она обожжёт руку.
— Шесть, — негромко поправила женщина в тёмном плаще.
Она стояла в стороне. Поначалу Арга не обратил на неё внимания. Лесстириан поманил женщину ближе.
— Почтенная Миллеси Шанор, — представил он, — матушка нашей Тинне.
Когда–то, верно, Миллеси была очень красивой. Память о том времени и сейчас читалась в ней. Статная, она двигалась плавно и грациозно. Но лицо её выражало такую страшную и тягостную усталость, что она казалась старухой. «Да это вдова Кастариана Шанора, — догадался Арга. — И дочь Элоссиана. Она потеряла отца и мужа, а теперь на ней все дела Шаноров и все их долги».
Губы Миллеси улыбнулись, глаза оставались печальны.
— Тинне мечтает стать весенней, — сказала она, — как мэнайта Лакенай.
Девочка смутилась и прижалась к Лесстириану. Тот покровительственно обнял её за плечи. «Странно, — подумалось Арге, — что она прячется не в юбках матери».
— Я спрашивала, — прибавила Миллеси, — будет ли она считаться вторым поколением Воспринятых, если я приму Цветение? Она ведь совсем дитя. Увы, нет.
— Я рассказала мэне Миллеси о славе капитана Зентара, — откликнулась Лакенай. — Он принадлежит ко второму поколению. Но и сам он, и его родители столь благочестивы, что свет Фадарай уже озаряет их и годы их удлинились. А дети Зентара — весенние.
— Надеюсь, Тиннеризи вернёт нашему роду если не богатство, то славу, — сказала Миллеси. — Слышишь, Тинне? Учись прилежно. Кто мог подумать, что она станет первой среди Шаноров… Младшими дочерьми всегда пренебрегали.
«А, вот в чём дело, — понял Арга. — Миллеси мыслит как истинная цанийка. Если мать так относилась к Тиннай, неудивительно, что Лесс покорил её сердечко».
— Она похожа на деда, — Миллеси вздохнула. — Должно быть, от него и унаследовала магический дар. Иннайта Арга, надменность моего отца навлекла на нас беду. Осмелюсь ли верить, что в силах малышки — искупить его прегрешения?
Арга оглянулся на Лакенай. Он заподозрил, что Миллеси хочет выторговать себе какие–нибудь милости. Лакенай наблюдала за ней дольше и, возможно, что–то уже поняла. Лакенай кивнула ему ресницами. Лицо её стало строгим.
— Мэна Миллеси, — сказала она, — никто не может искупить чужие прегрешения. Освободите дочь от этого груза. Ей и без того придётся нелегко.
— Иннайта Арга?..
«Цанийка! — подумал Арга. Поначалу Миллеси внушила ему жалость, но теперь всё более раздражала его. — Слово Убийцы Чумы для неё ничто, потому что Убийца Чумы — женщина».
— Лакенай сказала, — коротко ответил он.
Плечи Миллеси опустились.
— Простите, — выговорила она. — Я не то хотела спросить. Простите. Умоляю, ещё немного вашего времени, иннайта. Все… люди считают, что наш род в немилости, потому что мои отец и муж сражались… слишком упорно. Из–за этого торговля совсем плоха. Все… чураются нас и сторонятся. Нечем платить долги. Я лишь надеялась, что вы будете добры к Тинне. Тогда все посмотрят на нас иными глазами.
«Будь прокляты цанийские сказки! — Арга покачал головой. — Они сами придумывают, кто в милости, а кто нет».
— Кастариан Шанор и магистр Элоссиан сражались честно, — сказал он, — как и человек по имени Корден Ниш. Я простил того, кто убил Даяна Фрагу. Ужели я буду немилостив к сироте и вдове? Все вы равны в глазах дочерей Джандилака и будете равно любимы Фадарай, когда примете Цветение. А теперь идёмте в храм.
Арга надеялся после службы провести время с Лакенай, но она вместе с Лесстирианом уехала в Академию — проводить вечерние занятия. Конечно, она первой откликнулась на просьбу Лесса. Арга посмеялся, узнав, что едва ли не вся армейская Коллегия последовала её примеру. В стороне остались только несколько самых суровых и нелюдимых Даянов и Сарита. Драконье Око заявила, что дети боялись её ещё с тех пор, как она сама была ребёнком. «Позовёте меня, если будут безобразничать и лениться, — посоветовала она с ухмылкой. — Приду и наведу страху».
Арга всё же пожаловался Лакенай, что давно не видел её и тоскует. Лакенай поцеловала его и обещала приехать позже, к ночи. Арга догадывался, что будет она до смерти уставшей и они смогут разве что заснуть в объятиях друг друга. Но и эта мысль согревала его.
Пока шла служба, смерклось, а зябкая морось превратилась в ледяной ливень. На обратном пути Арга вымок до нитки. Ему пришлось задержаться в конюшне, обихаживая Сатри и Ладри. Конюхи до дрожи боялись их, боялись и самого Аргу, но больше всего боялись, что коневолки захворают и Арга прогневается. Арга пожал плечами и сказал только, что сознаваться надо было сразу, до последнего не тянуть.
Он забыл в конюшне свой плащ и не стал за ним возвращаться. В коридоре наверху прогорело масло в светильниках. Прежде слуги Баншира не допускали такого, и Арга удивился. Потом он увидел причину.
Маррен вышел из комнат и ждал его у дверей.
— Сиди внутри, — велел Арга, уводя его к себе. — Цанийцы боятся тебя.
— Прости, Арга.
Арга вошёл и огляделся. Ни единая свеча не горела. Прежде ему пришлось бы спускаться вниз или звать слуг. Арга взял свечу и обернулся к Маррену.
— Зажги.
Колдун моргнул.
Разом загорелись все свечи в комнате. Арга покосился на ту, что держал, и усмехнулся, возвращая её в подсвечник.
Маррен был одет в цвета Ториянов, подобно вассалу. Он выглядел заметно лучше. Отмытые волосы стали шелковистыми. Зыбкий тёплый свет скрадывал его мертвенную бледность и смягчал резкие черты худого лица. Нечто жуткое проглядывало в нём, когда он поднимал глаза, но сейчас он обыкновенно смотрел в пол.
Колдун определённо не собирался умирать. Это радовало Аргу. Маррен был залогом его победы — его и Людей Весны. Многие честолюбивые замыслы зиждились на том, что в руке Арги в свой срок окажется чёрный меч. Арга часто напоминал себе об осторожности. Маррен оставался чудовищно опасным. Арга знал, что чёрный меч — не только оружие, но и искушение, что в опасности не только его жизнь, но и душа. Но колдун вёл себя смирно. Он подчинялся без промедления, не говорил слова поперёк и ничего не пытался Арге советовать. Больше того: он старался служить и приносить пользу. Казалось, он не только не таит злобы на Аргу, но даже благодарен ему. Арга обнаружил, что мириться с его присутствием не так трудно. Порой ему нравилось смотреть на колдуна, доверчиво спящего у его ног.
