Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— Вы, Наклз, седели просто на глазах. Прямо прядями. Вот такого я еще не видела. Я пробовала выдернуть вас обратно, потому что пульс стал падать критически — и ничего не вышло. Мы с Грегором даже вкололи вам вэрду-11 — и ничего. Честно сказать, я думала, что все закончится очень плохо. Вас не то чтобы не было долго, вы скорее были где-то очень глубоко.
Наклз как мог аккуратно отставил чашку на подлокотник — та все равно жалобно звякнула — и потер виски.
— Я сожалею.
Сольвейг резко поднялась:
— Сожалеете? От ваших сожалений избавляться от вашего трупа мне бы легче не стало. Я же подбирала дозировку. Что мешало вам просто сказать, что вы идете в Дальнюю Мглу? Думаете, я бы вам отказала после всего, во что мы уже по милости Дэмонры втравлены? В этом доме мои дети, Наклз, поэтому пистолет к башке я вам бы приставила, даже если б вы просто выходили во Мглу поглядеть, как идет вам ваша прическа в сером варианте.
— Мне помешало сказать то, что я не собирался в Дальнюю Мглу, — вяло возразил Наклз. Он с некоторым удивлением сообразил, что помнит, как его зовут, сколько ему лет и что он здесь делает, более-менее связно говорит, не смеется, не рыдает и, похоже, еще не окончательно сошел с ума, хотя реальность и его воспоминания расходятся на два с лишним месяца чистого ада.
— Неужели?
— Да. Я потерял маяк и заблудился.
— Наклз, я десять лет работаю некромедиком, кому вы рассказываете сказки? Вы целенаправленно прыгнули в Дальнюю Мглу.
— Нет.
— Тогда каким же образом вы вернулись? Про Создателеву помощь только мне не рассказывайте. Из Дальней Мглы даже с маяками не возвращаются.
Пожалуй, рассказывать, что его вывел колокольчик в лучших нордэнских традициях — правда, не на Последнюю битву, а в гостиную — не стоило.
— Не знаю. Сольвейг, пожалуйста, давайте не будем об этом.
— Но вы хоть спасли ее?
Наклз понял, что за домом в лесу, где время шло назад, как-то забыл о самой что ни на есть практической стороне вопроса.
— Я не знаю, я до нее даже не дошел. И…
— Что, Наклз?
— Я слышал ее голос, когда был во Мгле, очень, очень, очень далеко… — Наклз понял, что ему трудно дышать.
Он ее точно не спас. Учитывая, откуда она его вытащила — другие ее, скорее всего, тоже не спасли. Наклз еще мог как-то сцепить зубы и поверить, что земная любовь не кончается землей и все эти «я за тобой в ад пойду» как-то возможны. Но в то, что Дэмонра спустилась за ним в Дальнюю Мглу так, как маги спускаются — нет, в это он бы не поверил никогда.
Она обещала найти его, когда прозвонят колокола, и обещание сдержала.
Такая глупая, упрямая, последняя калладская валькирия. Ушла в свое серое небо.
— Не думаю, чтобы ее спасли. Я… я слышал колокол очень глубоко во Мгле.
— И видели там Дэмонру?
— Нет, но это была она. Это сложно объяснить, но я бы ни с кем не спутал. Иногда видеть не обязательно.
Лицо Сольвейг окаменело.
— Ясно, — после паузы произнесла она, глядя в сторону. — Переночуете здесь, утром пойдете к малышке-ветеринару.
— Нет, не переночует.
Наклз обернулся на ледяной голос и увидел того самого Грегора, сравнением с которым не в пользу мага так любила шутить Сольвейг. И против истины нисколько не грешила. Грегор, во-первых, выглядел как живой человек и, во-вторых, как человек, который явно был бы не прочь уменьшить количество вероятностников в комнате, имейся у него в руках пистолет.
— Извините, не уверен, что сейчас могу встать и поклониться, — спокойно сказал маг.
— В этом нет нужды. Я послал за пролеткой, она будет здесь через четверть часа. За это время как раз наберетесь сил, чтобы встать.
— Грегор…
— Сольвейг, на этот раз я прошу тебя подняться к детям.
Сольвейг колебалась несколько секунд, потом кивнула Наклзу:
— Я пришлю вам лекарства утром. Постарайтесь много спать ближайшие дни, с остальным наша малышка-ветеринар справится, я уверена, — и покинула комнату, прошуршав юбкой на прощание.
Наклз посидел еще минут десять — под тяжелым взглядом, буравящим затылок — кое-как поднялся из кресла, опираясь на подлокотники. Переместился к окну, повис на подоконнике, жадно глотая воздух. Грегор следил за ним почти не мигая, как хищная птица.
Вряд ли речь шла о ясновидении, так что, скорее всего, у кого-то было «весьма похвально» по рэдди.
— Идти можете? — сухо полюбопытствовал Грегор.
— Да, — в тон отозвался Наклз. Ответ был несколько оптимистичный — он скорее не шел, а плелся — но, в принципе, истинный.
— В таком случае, я рассчитываю, что через минуту вас в этом доме не будет. И никогда более не будет. Я понятно выразился?
— Понятнее не бывает, — вот уж что, а затевать скандал в чужом жилище просто потому, что хозяин ему хамит, Наклз бы не стал. В конце концов, он уважал неприкосновенность семейного очага и частную собственность. — Когда мне ждать охранку? — без вызова уточнил он.
Грегор прищурился:
— Если я все правильно понял — а я все правильно понял, иначе вы бы уже орали и возмущались — ни по одному закону вас нельзя судить и признать виновным. Единственное доказательство — ваша память, вот с ней и договаривайтесь. Что касается вызова охранки — мне не доплачивают за охоту на бывших цетников, так что идите и никогда сюда не возвращайтесь. Если хотите покурить — сигареты в прихожей на тумбочке, можете взять. Пролетку я вас попрошу дождаться на крыльце, если вас вэрда-11 не прикончила, то сквозняк уж точно не добьет.
— Весьма любезно.
— Вон отсюда.
Эпилог
Магрит паковала саквояж молча и методично, стиснув зубы и стараясь не всхлипывать. Благо, у нее имелось не так много вещей, которые следовало взять с собой. А если быть честной — у нее вовсе не было своих вещей. Даже пальто, в котором она прошлась по столичным улицам в день своего приезда, когда еще шла убивать злобного палача и сатрапа, врага свободы, и то пропало, а вместо него шкаф украшала теплая женская шубка модного фасона. Правда, не из рыси или чернобурки, в каких щеголяли признанные красавицы и модницы, а из практичного и неброского каракуля. Вот уж ее бы Магрит ни за какие деньги забирать не стала — не хватало еще уезжать в чужих мехах, словно она и впрямь проститутка какая, приехавшая в кесарию на заработки и покидающая ее с нажитым добром. А так оно, по сути, и было. Приехала с древним револьвером и дырой в кармане, уезжала с отличной калладской метрикой, за которую в Рэде можно выручить большие деньги, одетая-обутая, сытая и очень обиженная.
Будь на дворе лето, она бы Наклзу весь дом увешала подорожником на прощанье. Может, однажды он бы все-таки его приложил к сердцу и понял, что не помогает. Хотя, наверное, не было у магов никакого сердца, так что вместо сердец они раскрывали кошельки. И Магрит еще крупно повезло, что данный кошелек раскрылся для нее совершенно безвозмездно. А что она его любила как родного — ну, это ее глупость, не его. Сама нашла себе такую кандидатуру для приложения неиспользованной дочерней любви, сама и расхлебывать будет.
Магрит сунула в саквояж два полотенца, смену белья, одну ложку, одну кружку — не из сервиза с маками, а старую, васильково-золотую, со сколом на ободке — брусок мыла, гребень, теплые шерстяные носки. И платье сверху. Еще поместилась жестяная коробка, в которой она хранила всякие мелочи — булавки, вышивки, сделанные Кейси фотографии — и больше места не осталось. Магрит вздохнула. Пошла на кухню, соорудила пару бутербродов, завернула их в бумагу, засунула руку в банку со сладостями и извлекла оттуда всего пять конфет. Кончились. По привычке подумала, что надо сбегать в кондитерскую, потому что маг без сладкого грустнел, а потом сообразила, что она же сейчас уезжает насовсем, и свои проблемы с миром и шоколадками Наклзу придется снова решать самостоятельно. Может, хоть разок про нее вспомнит. Рэдка вернула две конфеты в банку, две сунула в карманы, и еще одну, развернув, бросила Гниде. Мухоловка явно не любила семейные ссоры, потому что была вялая и апатичная и за любимым лакомством не потянулась.
