Зимнее серебро - Новик Наоми (лучшие книги TXT) 📗
Значит, у Мирнатиуса есть серьезный резон не прибегать к своей силе прилюдно. Поэтому он не набросился на меня посреди ужина, поэтому не дотронулся до меня в санях. А еще ему неловко объяснять всем и каждому, что я сбежала. Это придавало мне немного храбрости, хотя храбриться, по большому счету, было не от чего. Мирнатиуса можно, наверное, кое-как сдерживать, однако его власть надо мною пугающе велика: он мой муж, он царь, и он колдун с огненным демоном в подручных, и этот демон жаждет заполучить меня. А у меня никакой власти нет и в помине. Я могу лишь сбежать в ледяной мир и встретить там чуть менее страшную смерть.
Однако весь день в часовне не просидишь. Служба закончилась. Мне пришлось подняться с колен и последовать за старухами обратно во дворец. Мы вошли в обеденный зал. Там Мирнатиус как раз допытывался у жены герцога, не видела ли она его возлюбленную супругу — точно понятия не имея, куда я запропастилась. При этом он так сверлил взглядом хозяйку, будто хотел что-то вколотить ей в голову.
Вокруг меня суетливо гомонили женщины, слуги накрывали на стол к завтраку, и сам Азуолас вошел в зал. С ними со всеми мне было как-то спокойнее. Громко, через весь зал, я окликнула Мирнатиуса:
— Я ходила к утренней молитве, мой государь.
Он так и подскочил на месте. Обернулся и вперился в меня, словно воочию увидел призрака или своего демона.
— Куда ты подевалась ночью?! — выпалил он, позабыв, что кругом полно народу.
По крайней мере, он не призвал своего демона, а тот не вцепился в меня мертвой хваткой и не уволок, вопящую о помощи, прочь.
— Я дивно спала после вашего ухода, мой государь, — смиренно отозвалась я. — Надеюсь, и вы тоже.
Он смотрел на меня и на стражников, а те лишь одобрительно посмеиватись и явно ни о чем не подозревали. Все вокруг прятали понимающие улыбки: ох уж эти молодые! Мой супруг обвел взглядом зал, и когда он снова обратился ко мне, в его глазах читалось недоверие. Разгром, учиненный в моей спальне, коснулся и моего приданого: сундук был разломан, платья изорваны. Но колдовство возродило их — и сейчас Мирнатиус смотрел на мою кружевную накидку с искусно выполненными витиеватыми узорами и узнавал в них плод своего чародейства. Царь определенно не знал, что и подумать.
Я собралась с духом и двинулась навстречу своему супругу. Когда я взяла его под руку, он закаменел и слегка отшатнулся, но я сделала вид, что не заметила.
— Умираю от голода, — заявила я. — Быть может, уже пора прервать наше воздержание?
Я ничуть не преувеличивала. Мирнатиус не дал мне толком попробовать свадебный ужин, а холод пробудил во мне аппетит. Усевшись за стол, я принялась уминать еду за двоих, в то время как мой супруг едва притронулся к пище. Время от времени он, прищурившись, поглядывал в мою сторону, как бы желая удостовериться, что я не исчезла.
— Мне пришло в голову, дорогая, что я, ведомый неутолимой страстью, чересчур поспешно увлек тебя из отчего дома, — наконец сказал Мирнатиус. — Ты, должно быть, тоскуешь по кому-нибудь из своих домашних.
Не глядя на него, я звонко произнесла:
— Мой возлюбленный супруг, о ком я могу тосковать, когда вы рядом? Однако не скрою, я скучаю по своей старой няне, которая воспитывала меня со дня кончины моей матушки.
Мирнатиус уже открыл рот, дабы сообщить мне, что он как раз собирался за ней послать, но осекся. И заговорил после недолгого молчания, тщательно выбирая слова.
— Ну что ж, — сказал он. — Как только мы обустроимся в Корони, я тотчас же пошлю за ней.
Я выиграла для Магреты немного времени, дав Мирнатиусу понять, что хотела бы иметь ее подле себя. Супруга я благодарила с искренней сердечностью.
Вчерашний ночной снегопад задержал нас у герцога еще на день. Я всеми силами старалась избегать Мирнатиуса. Мой прежний законоучитель только диву бы дался, узнай он, до чего набожной я сделалась в браке. Жена герцога слегка удивилась, услышав, что я хотела бы снова помолиться после завтрака, но я объяснила ей, что моя мать умерла родами, а потому я молю Богородицу о заступничестве. Столь серьезное отношение к супружескому долгу жена герцога могла только приветствовать.
Понятное дело, всех тревожило отсутствие наследника и даже намека на него. Тем более при хрупком сложении Мирнатиуса. За столом у моего отца гости качали головами и повторяли, что царю давно пора жениться. Мы не могли позволить себе борьбу за престол. Если бы могли, эта борьба разразилась бы семь лет назад, когда умерли прежний царь и его первенец, оставив по себе лишь двенадцатилетнего отрока неслыханной красоты. И над головой этого отрока коршунами взвились эрцгерцоги и князья, бросая друг на друга ревнивые взгляды.
Некоторые из них даже наведывались к моему отцу в Вышню в поисках поддержки. Я сидела за столом, уткнувшись в тарелку, и слушала, что говорит им отец. Гости никогда не спрашивали прямо, а отец никогда прямо не отвечал. Например, он мог протянуть гостю тарелку пирожных с вареньем из маленьких кислых ягод, какие собирают в Светии, и как бы невзначай обронить: «Торговцы из Светии на наши рынки нынче валом валят. И все жалуются на высокие пошлины». А на деле это означало, что светийский король собрал огромный флот и зарится на наш северный порт. Или, скажем, отец говорил что-то вроде: «Я слышал, третий сын хана в прошлом месяце разграбил восточную часть Рьодны». При этом он имел в виду, что у великого хана семеро сыновей, и все они охотники до грабежа, все испытанные воины и у каждого под началом целое разбойничье войско.
В прошлом году мы сами отправились в гости — проведать князя Ульриха. Василисса и ее подружки-шептуньи поднялись из-за стола, довольно посматривая в мою сторону — я ведь не вышла ни лицом, ни статью и в соперницы им не годилась. Они ушли, а я осталась сидеть рядом с отцом. Ульрих, чью дочь царь все никак не брал в жены, хоть время давно приспело, рассуждал, как растут цены на соль, а он знай себе богатеет, да как его молодые рыцари ловко ездят верхом. В последний наш вечер у князя отец потянулся через стол, взял с блюда несколько лесных орехов и как бы вскользь заметил: «Зимояры зимой сожгли монастырь в дне пути от Вышни». Он щелкал орехи и выбирал ядра, а скорлупу разбрасывал по тарелке.
Вся эта знать понимала, на что намекает отец. Победа в борьбе за престол едва ли будет легкой и быстрой, а победивший окажется перед лицом чудовищ, грозящих извне, и врагов, притаившихся внутри наших границ. И потому эрцгерцоги и князья предпочитали прислушиваться к словам моего отца. Один лишь эрцгерцог Дмитир мог надеяться, что завладеет троном без большого кровопролития: он был правителем восточных марок и пяти городов, и на службе у него состояла татарская конница. Однако даже он довольствовался положением регента, пока Мирнатиус не подрос достаточно, чтобы жениться на его дочке.
Расчет регента был прост: едва лишь наследник появится на свет, хрупкое здоровье царя, к всеобщему прискорбию, окажется сломлено недугом, и Дмитир станет регентом при собственном внуке. Все, казалось бы, к тому и шло, однако за три дня до свадьбы регент скоропостижно скончался от удара — точнее, от доброй порции ворожбы, как я сейчас догадываюсь, ведь и смерть прежнего царя с наследником тоже случилась очень уж ко времени. После похорон Мирнатиус объявил, будто горе от потери любимого регента слишком велико, чтобы предаваться веселью на свадьбе. Дочка Дмитира исчезла в каком-то монастыре, и больше о ней никто не слышал. А пять городов раздали пяти родичам бывшего регента.
С тех пор Мирнатиус правил единолично, и никто не помышлял о его свержении. Однако большие люди из знати продолжали наведываться к моему отцу и приглашать его — в последнее время особенно часто. Четыре года минуло со времени несостоявшейся свадьбы, а Мирнатиус так и не женился ни на Василиссе, ни на другой девице, и, по слухам, постель его оставалась холодной. Один барон из Корони, засидевшись допоздна и будучи в изрядном подпитии, проговорился, что этак мы и побочных наследников не дождемся. Знать, конечно же, не догадывалась, что в советниках у Мирнатиуса огненный демон. Зато все догадывались, что, если царь вскорости не произведет на свет наследника, рано или поздно нам грозит схватка за престол. И находились такие, кто предпочел бы начать ее рано, а не поздно.
