Шрам - Мьевиль Чайна (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
ГЛАВА 11
Сайлас ждал Беллис, которая появилась из «Пинчермарна», когда солнце уже склонялось к горизонту. Она увидела его — он стоял, в ожидании прислонившись к перилам.
Увидев ее, он улыбнулся.
Они вместе поели, беседуя, уклончиво отвечая на вопросы друг друга. Беллис не могла понять, рада ли она видеть именно его или просто устала от одиночества, но, так или иначе, она была совсем не против его компании.
Он выступил с предложением. Был четвертый книжди морской черепахи — кроведень струподелов, и в квартале Ты—и–твой проводились крупные бойцовские соревнования. Продемонстрировать свое мастерство собирались несколько лучших бойцов из квартала Шаддлер. Она видела когда—нибудь «морту крутт» или бой ногами?
Сайласу пришлось уговаривать Беллис. В Нью—Кробюзоне она ни разу не посещала ни цирк гладиаторов Каднебара, ни заведения помельче. Мысль посмотреть такой бой вовсе не привлекала ее, а скорее наводила скуку, но Сайлас настаивал. Поглядывая на него, она поняла, что его желание увидеть эти бои обусловлено не садизмом ли вуайеризмом. Беллис не знала причин, но они были не столь низменными. Или, может быть, низменными, но на свой манер.
И еще она знала: он хочет, чтобы она пошла с ним.
Чтобы попасть в Ты—и–твой, они прошли через Шаддлер, обиталище струподелов. Взятое ими воздушное такси проплыло над балками, торчавшими на корме огромного металлического «Териантропа», а потом направилось к правому борту.
Беллис еще ни разу не была в Ты—и–твой. «Пора уже», — сказала она себе, испытывая стыд. Она вознамерилась понять этот город, но ее решимость грозила увянуть и снова превратиться в смутное беспокойство.
Площадка для боев располагалась ближе к носу от флагмана Ты—и–твой — большого клипера с парусами, превращенными в декоративные ленты, — на самых задворках торгового квартала. Арена представляла собой круг из небольших судов со скамейками, расставленными амфитеатром на палубах — так, что зрители были обращены лицом к водному кольцу. По краям арены с дирижаблей свисали роскошные гондолы — частные ложи для богатых.
В центре была закреплена сама арена — деревянная площадка, по краям которой стояли деревянные газовые лампы и были привязаны бочки, держащие ее на плаву. Так был устроен цирк гладиаторов: стянутые в круг переоснащенные суденышки и воздушные шары, а в центре — плавучая платформа.
Раскошелившись и шепнув словечко—другое, Сайлас освободил два места в первом ряду. Он не переставая говорил вполголоса — рассказывал о политике города и людях, сидящих поблизости.
— Это визирь Ты—и–твой, — рассказывал он. — Пришел вернуть денежки, что потерял в начале кварто. А эта женщина в вуали никогда не показывает своего лица. Говорят, что она член совета Дворняжника. — Глаза его не переставали рыскать по толпе.
Уличные торговцы продавали еду и ароматные вина, букмекеры выкрикивали ставки. Зрелище это, как и большинство из того, что происходило в Ты—и–твой, было невзыскательным и вульгарным.
В толпе были не только люди.
— А где струподелы? — спросила Беллис, и Сайлас начал, как ей показалось, наугад тыкать пальцем в разных направлениях.
Беллис попыталась увидеть то, что было видно ему. Судя по всему, он указывал на людей с землисто—белым цветом кожи, коренастых и сильных на вид. Их лица были изуродованы шрамами.
Зазвучали трубы, и благодаря какому—то хемическому трюку огни вокруг арены внезапно вспыхнули красным светом. Толпа восторженно заревела. Через два места от себя Беллис увидела женщину, по лицу которой можно было догадаться, что она — струподел. Та никак не выражала своего энтузиазма — сидела тихо среди бушующих зрителей. Беллис видела и других струподелов — они вели себя так же, флегматично ожидая боев в свой святой день.
По крайней мере, презрительно подумала Беллис, всеобщая жажда крови здесь откровенная. А букмекеров—струподелов столько, что совершенно ясно — что бы там ни говорили старейшины Шаддлера, здесь это целая отрасль.
Беллис недовольно подумала, что она напряженно ждет начала зрелища. Возбужденно.
Когда на арену доставили трех первых бойцов, толпа замолкла. На мужчинах—струподелах, поднявшихся на платформу, не было ничего, кроме набедренных повязок. Они встали в центре, прижавшись друг к другу спинами.
Они держались спокойно, были хорошо сложены, их сероватая кожа в свете газовых ламп отливала мертвенной белизной.
Один из них, казалось, смотрел прямо в глаза Беллис. Видимо, его ослепил свет, но она все же тешила себя мыслью, что он выступает только для нее.
Бойцы встали на колени и ополоснулись из чанов с разогретой жидкостью цвета зеленого чая. Беллис видела в жидкости листья и почки.
Потом она вздрогнула. Каждый достал из своего чана по ножу и замер — с лезвий капала жидкость. Ножи были изогнутыми, их режущая кромка имела вид крюка или когтя. Ножи для свежевания. Для того, чтобы вспарывать, разрезать плоть.
— Они что — дерутся этими штуками? — спросила Беллис, повернувшись к Сайласу, но неожиданный всеобщий вскрик снова заставил ее обратить взор на платформу. Ее крик последовал с запозданием на мгновение.
Струподелы сами вспарывали себе кожу.
Боец, стоявший лицом к Беллис, рваными движениями ножа очерчивал свою мускулатуру. Он всунул нож под кожу на плече, потом с хирургической точностью провел красную кривую линию, связав ею дельтовидную мышцу и бицепс.
Кровь, казалось, сначала помедлила мгновение, а потом хлынула из раны, как кипящая вода, принялась бить фонтаном из разреза, словно давление в его жилах было неизмеримо больше, чем у Беллис. Кровь заливала его кожу, образуя на ней жуткую пленку, а он деловито поворачивал руку из стороны в сторону, направляя поток по непонятной для Беллис схеме. Она смотрела, полагая, что фонтаны крови зальют площадку, но этого не случилось, и дыхание ее замерло, когда она увидела, что кровь свертывается.
Жидкость обильно сочилась из ран, материя крови наползала сама на себя, утолщалась. Беллис видела, как края паны зарубцовываются, зарастают свернувшейся кровью, как образуются большие ее скопления, как красное быстро коричневеет, потом переходит в синее и черное и затвердевает, образуя кристаллическую корку в несколько дюймов поверх кожи.
Кровь, сочившаяся по руке, тоже свертывалась, вырастая в объеме с невероятной скоростью и изменяя цвет, так что становилась похожей на яркую плесень. Куски струпьев врастали в кожу, образуя вкрапления, похожие на кристаллы льда или соли.
Боец снова погрузил свой нож в зеленую жидкость и продолжил делать надрез. Тем же самым занимались и другие у него за спиной. Лицо его искажала гримаса боли. Из надреза вырывалась кровь, текла по выемкам на его мускулатуре и затвердевала, как некое подобие панциря.
— Эта жидкость замедляет коагуляцию и позволяет им соорудить что—то вроде доспехов, — прошептал Сайлас на ухо Беллис. — Каждый из бойцов выбирает форму надрезов по своему усмотрению. Это часть их искусства. Легкие и подвижные так направляют кровь из порезов, чтобы она не сковывала суставы, им не нужен слишком тяжелый панцирь. Неторопливые, мощные бойцы наращивают струпья до такой степени, что покрываются броней, как конструкты.
Беллис не хотелось говорить.
На эти жуткие, тщательные приготовления у бойцов ушло довольно много времени. Каждый из них по очереди вспарывал себе лицо, грудь, бедра, наращивая покров из засохшей крови, которая образовывала кирасы, наголенники, наручни и шлемы с неровными кромками и окраской. Произвольные надрезы вели к образованию потоков, напоминающих вулканическую лаву — органическую и минеральную одновременно.
Беллис смотрела на это деловитое полосование, и ее желудок грозил вывернуться наизнанку. Вид этих панцирей, столь усердно взращенных через боль, потряс ее.
После жестокой и красивой подготовки сама схватка, как и предполагала Беллис, оказалась скучной и неприятной.
