Воровское небо - Асприн Роберт Линн (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Тасс выругался еще раз, когда глаза привыкли к свету и он смог как следует осмотреться. В доме, который изнутри оказался гораздо просторнее, чем казалось снаружи, в жутком беспорядке были навалены шелка и бархат, сверкающая парча, дорогая мебель и всякие драгоценные безделушки.
Прежде всего в глаза бросалась роскошная кровать под балдахином, с шелковым бельем. Ишад никогда не застилала кровать, только поправляла время от времени. Она сбросила плащ на пол — темно-синий бархат разлился посреди ярко расцвеченного ковра, как чернильная клякса. Ишад была вся в черном, только ожерелье на шее сверкало, как капли крови. Смуглая кожа, черные, как ночь, прямые волосы, глаза…
Он забыл обо всем на свете. Забыл о грабеже. Забыл обо всем, кроме этой женщины. Он не обратил внимания даже на то, что она заставила его пройти в заднюю комнату и помыться. Он не помнил, как она дала ему богатую одежду и дорогое душистое мыло, каким пользуются вельможи… Ее пальчик скользнул вдоль его шеи… Она сказала — нежно, мягко, окутав его ароматами нездешних благовоний и мускуса:
— Делай все, что я тебе скажу, и останешься здесь не на одну только ночь. Ты сможешь пробыть здесь много, много дней и ночей — ну, как, ты не против? Тебе не придется больше воровать. У тебя будет все, что только ты пожелаешь. Понимаешь?
Ему не верилось, что это происходит с ним на самом деле. Он мог только смотреть на нее, зажав в руке кусок мыла… Потом спросил:
— Ты — ведьма?
— А ты как думаешь?.. И — как тебя зовут?
Говорить свое имя ведьмам — опасно. Он слышал об этом краем уха. Он заглянул ей в глаза и, сам себе удивляясь, понял, что отвечает правдиво:
— Тасс. Тасс Чанди.
Ее палец скользнул по его подбородку.
— Сколько тебе лет, Тасс?
Он соврал, зная, что она все равно наверняка его старше, хотя он понятия не имел, на сколько:
— Двадцать два.
— Девятнадцать, — сказала она, и Тасс понял, что обманывать ее — чертовски глупо и опасно. И тогда он испугался. Но она поцеловала его в губы — так нежно и сладко и оставила одного — принимать ванну в предвкушении того, что будет дальше…
Юношу переполняли сладостные мечты и надежды, голова шла кругом от возбуждения — такого не случалось с ним с тех пор, как ему исполнилось двенадцать лет…
Едва он успел помыться, как снаружи донесся лязг захлопнувшейся железной калитки. Одолеваемый тревожными мыслями о не вовремя вернувшихся мужьях, или великанах-людоедах, или еще один Шальпа знает о чем, что могло помешать его любовным намерениям, юноша поспешно натянул на себя одежду, которую оставила ему женщина.
Крит осторожно миновал запущенный сад, не сводя глаз с входной двери. Он был уверен — вампирша уже знает, что он здесь.
Сжимая рукоять меча, чтобы придать себе уверенности — хотя кто знает, пригодится ли ему на этот раз верный клинок? — Крит пробирался сквозь заросли, проходил под засохшими деревьями, поднимался вверх по шатким ступеням крыльца.
Как Критиас и ожидал, дверь распахнулась, едва он поднялся на последнюю ступеньку — магия этого места обнаружила его присутствие. Дверь распахнулась, и она вышла — вся затянутая в черное, и посмотрела ему в глаза. Взгляд ее был полон такой же теплотой и лаской, как взгляд скользкой гадюки.
— А тебе здесь чего надо? — спросила Ишад. — Я не имею дел с пасынками!
Крит сжимал рукоятку меча, словно какой-то священный талисман. Он сказал:
— Похоже, ты все-таки не отвязалась от моего друга. Я пришел просить тебя — оставь его в покое!
Критиасу всегда было трудно о чем-то просить, и не было ничего удивительного в том, что его слова прозвучали похоже на жалобный скулеж нищего, который тянет руку за подаянием.
Криту нечего было предложить взамен этой сучке, и он ничего не смог бы с ней сделать, он не смог бы даже спасти свою жизнь, если бы ей взбрело в голову учинить над ним то, что она сделала со Стратом и со многими, с очень многими другими мужчинами.
В глубине души он сознавал, что выкинул жуткую глупость, припершись сюда, но раньше ему не раз приходилось прикрывать от удара своего друга, и, что еще важнее, Страт не раз выручал его самого. Иногда Криту хотелось избить Стратона до бесчувствия за эту глупость — и однажды он уже так и сделал. Тогда ему казалось, что хорошая встряска приведет Стратона в чувство, заставит образумиться. Но Санктуарий круто обошелся с ними обоими — как и со всеми остальными, кто сюда попадал. Эта клоака засасывает людские жизни без остатка. И Страт — это, похоже, цена, которую Санктуарий требует на этот раз.
Потому он и пришел сюда, безоружный — конечно, в том смысле, который вкладывают в это понятие ведьмы и колдуны, — посмотрел ведьме в лицо и сказал единственное, что ему оставалось:
— Оставь его.
Ишад стояла на пороге, придерживая дверь рукой. Свет, падавший из-за спины, обрисовывал ее фигуру и отражался от гладких досок пола. Она сказала:
— Я оставила его.
— Черт! Хватит играть со мной в дурацкие игры! — Крит сделал последний шаг, поднялся на верхнюю ступеньку и возвышался теперь, как башня, над хрупкой фигуркой ведьмы.
— Можешь мне верить.
Она отпустила дверь, которая осталась полуоткрытой, и придвинулась ближе… Мягкий черный бархат плаща окутывал ее обнаженные плечи. Шорох шелка, призрачный аромат мускуса…
Крит был почти уверен, что под плащом на ней ничего нет — еще одно свидание, еще одна погубленная душа…
— Уходи! Прямо сейчас!
— Назови свою цену. Какая-нибудь услуга? Чье-нибудь исчезновение? Я не особенно разборчив в средствах. Если тебе нужен смазливый мальчик — черт возьми, я куплю тебе мальчика! Только оставь, пожалуйста, в покое моего друга!
Точеный подбородок выдвинулся вперед, глаза сузились, как у змеи.
— А как насчет тебя самого, Крит?
Крит быстро отвел глаза, но недостаточно быстро.
— Посмотри на меня… — сказала она, и он невольно повиновался, прекрасно понимая, что падает в пропасть и назад дороги не будет. Ее глаза, в которых полыхало адское пламя, бездонные, как сама адская бездна, — от них невозможно было отвести взгляд.
Но Крит все еще хотел оказаться вдалеке от этого крыльца, на дорожке, за воротами, хоть это и было плохо — он хотел сбежать.
— Сделка? — спросил он. Может, он знал об этом еще тогда, когда только начал задумываться о ней. Может, как раз поэтому он так донимал Страта и пришел сюда, ослепленный собственной глупостью, не видя ответов на свои вопросы. Он снова о чем-то заботился, ненавидя собственную беспомощность.
— Уходи отсюда, — сказала она и оттолкнула его, не прикоснувшись руками. — Пошел отсюда прочь, черт тебя побери!
Крит едва не упал, очутившись вдруг в самом низу крыльца, Я немного отдышался. Все его надежды разлетелись вдребезги — ! она равнодушно отвергла и его самого, и его предложения, и его глупую веру в то, что им обоим — ему и Страту, удастся выбраться из этого дерьма… Будь проклят тот день, когда пала Ранканская империя, а они примчались сюда, где никому не нужны, где у них нет будущего! Страт не может уйти из этого проклятого города.
Если увезти его силой — сбежит и снова вернется сюда. Вот до Чего дошло — Крит знал это, но не стал спорить с Темпусом, когда тот оставлял их со Стратом следить за порядком здесь, в Санктуарии.
Крит надеялся, что сможет это исправить — исцелить Страта и увести его от этой проклятой женщины.
— Во-о-он! — сказала она вроде бы не громко, но голос ее пронзил Крита насквозь.
Уже подходя к воротам, Крит услышал, как захлопнулась входная дверь.
Он собирался убить ее — но эти мысли выветрились из головы, когда она стояла перед ним. Его рука все время сжимала рукоять меча, и только сейчас до Крита дошла вся глупость ситуации — он даже не вспомнил о нем, когда она была рядом.
Крит пинком распахнул железные ворота и вышел. Ворота с лязгом захлопнулись у него за спиной.
— Госпожа… — неуверенно окликнул юноша, сжимая в руке нож.
