Силой и властью (СИ) - Ларионов Влад (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Мытарь у ворот сказал верно: в общем зале «Златорога» было душно от чада светильников и густого духа мясной похлебки, многолюдно и очень шумно. В одном углу большая компания сгрудилась вокруг игроков в кости, и, судя по тому, как гудело возбуждение, ставки были высоки. В другом какой-то полноватый парень терзал арфу и пытался что-то петь, выходило плохо, ни то не умел, ни то слишком много выпил. Его приятель, коротышка с лоснящейся от пота лысиной тискал молоденькую подавальщицу. Девчонка хихикала, вяло сопротивлялась и не уходила. Скребущая до дрожи похоть казалась еще противнее алчного азарта. Сабаар брезгливо поморщился, но все же пошел вглубь зала, прислушиваясь и принюхиваясь.
Наверное, отец не зря считал осеннюю ярмарку полезным опытом - тогда здесь можно было встретить людей со всего света, необычных и разных. Но в этот раз посетители «Златорога» подобрались одинаково никчемные: если не азарт и похоть, то скука и разочарование - вот все, что удавалось расслышать. Как вдруг от стола, стоявшего совсем наособицу, даже отгороженного выступом стены какого-то чулана, Сабаар уловил нечто совсем иное, притягательное: ревность и обиду, боль и радость, даже ненависть, надежду... А за всем этим - как ни удивительно - свет подлинной доброты. Эти чувства казались смутно знакомыми, как и тонкий запах сандала и куцитры. Сабаар подошел ближе.
За накрытым столом сидели трое мужчин. Один, лет сорока с лишним, судя по виду - южанин из-за гор, двое других - значительно моложе первого, но старше Сабаара, светлокожие и русоволосые, напоминали скорее островитян с дальнего севера, чем орбинитов или умгар. Один из них носил легкий панцирь и невольничью серьгу в ноздре. Второй, в дорожном плаще, говорил старшему:
- ...с Диром до Берготского побережья, а там на корабль сяду. К концу лета буду дома.
Голос чуть хриплый, но мелодичный и совсем незнакомый. Нет, этого парня Сабаар не знал - мог поклясться, что никогда с ним не встречался, да и остальные тоже не припоминались. Но что же тогда тянет именно к этому столу, к этим людям?
Между тем, южанин ответил:
- Эх, Оген! Да я бы сам тебя до Туманных Берегов проводил. А Дир этот - прохвост редкий.
- Знаю, - усмехнулся светловолосый. - Но я с ним толмачом еду, а не невольником. Тебе, Рауф, нечего делать на Туманных...
И тут Сабаар вспомнил, откуда знает эти чувства, неповторимую песню этой души. Он шагнул к столу и поймал южанина за локоть.
Двое белобрысых вскочили одновременно, выхватывая оружие. Двигались быстро, умело и слаженно: Сабаар только и успел заметить, что у них ножны не опечатаны.
- Я не враг вам! - сказал он и разжал пальцы. На руке, прямо под его ладонью блестело золото - брачный браслет Рахуна Белокрылого, выкуп за маленького мага, его братишку-Одуванчика.
- Рауф? - спросил Сабаар, - торговец Рауф «люблю красивое»?
- Мальчик? - в глазах Рауфа блеснуло понимание. - Арви, Оген, опустите оружие, не кощунствуйте. Не сердись, маленький хранитель, присаживайся к столу, раздели с нами ужин.
Он узнал, все вспомнил. Сабаар выпустил руку Рауфа и сел на скамью.
- Я вот дорогого друга провожаю... А ты здорово вырос - не узнать, - продолжал торговец, пододвигая гостю блюдо с жареным мясом и наполняя кубок. - Как дела у златокудрого малыша? Тоже, наверное, вырос...
Есть Сабаар не хотел, да и не за этим он сюда явился - быстрее бы найти ответы и лететь к брату. А в том, что этот торговец знает, как помочь, можно было не сомневаться.
- Лаан-ши болен и в опасности.
- В опасности? Что с ним?
- Я сам еще не знаю. Но узнаю. Помоги мне!
- Да чем же я тебе помогу?
- Мне нужно найти орбинита... этого...
Сабаар замялся, не зная, как сказать правильно, и Рауф подсказал:
- Отца мальчишки?
- Да...
- Ах, Нарайн, шельма! - Рауф с силой ударил ладонями по столешнице. Эта догадка так его занимала, что все другие волнения на миг отодвинулись. - Собственного сына, родную кровь - с серьгой на рынок! Не удивительно, что Темный малыша пригрел и даром облагодетельствовал! Только не тут ты ищешь, мальчик, в Орбине искать нужно.
- Буду искать, где нужно, - Сабаар решительно сжал кулаки. - Подскажи только, где.
- Так не знаю, я в Орбине и не бывал почти... разве что Оген? Оген, можешь дорогу указать?
Парень в дорожном плаще усмехнулся. Многозначительная вышла улыбка, горькая и недобрая.
- Могу. Отчего же не указать?
Потом полез в сумку, вынул сверток и разложил на столе. Внутри оказались баночка с краской, три кисти и перо. Он взял самую тонкую кисть и окунул в краску:
- Дай свою руку, «мальчик», карту нарисую.
2
Весна года 637 от потрясения тверди (двадцать пятый год Конфедерации), Мьярна, Орбин.
Едва дождавшись, когда кисть северянина оставит последний штрих, Сабаар кивнул на прощание и кинулся к двери.
- Дай обсохнуть, размажешь... - крикнул вдогонку Оген, но он уже не слушал. Немного смажется - не беда, главное не терять времени.
На улице он потянул носом ветер: восходящая струя отозвалась дрожью в нераскрытых крыльях. Оттолкнуться прямо сейчас - и через миг унесет на сотню перестрелов. Сабаар огляделся. На площади у трактира было светло и людно, но задний двор тонул в непроглядной темени. «Подойдет, - подумал он и свернул за угол. - А если кто сунется - что ж, ему же хуже».
Привычный удар страха нагнал уже в полете: Сабаар словно своими глазами увидел вскинувшегося со сна брата: сброшенное на пол одеяло, горячечный взгляд, блеск испарины на лбу; сердце рвется так, что не дает дышать, и крик ужаса умирает, зажатый между ребрами. Но сегодня Сабаар не стал искать утешения ни для Лаан-ши, ни для себя - принял страх, позволил струиться по телу, наполняя его силой и звенящей упругой твердостью. Здесь не горы - ветра устойчивы, путь свободен. А все, что сейчас нужно, это выиграть время. «Еще немного, Одуванчик, потерпи, я уже иду!» Крылья сами собой вытянулись в стрелы и мощными взмахами взрезали воздух. Никогда в жизни Сабаар не летал так быстро: ветер давно отстал и лишь слегка подхватывал снизу. Уши заложило, черный мех поседел от инея, но он не замечал ни высоты, ни холода. Только одна мысль билась в висках: быстрее, быстрее...
И лишь когда сила хранителя достигла предела, Сабаар позволил себе успокоиться и попытаться протянуть нить утешения брату. Он знал, что Лаан-шии уже не ляжет спать, а, наплевав на все запреты и опасности, отправится на пути Закона - ловить призраков прошлого... конечно же, снова ничего не поймает, Закон Творящий не даст ответа. Никто, даже всезнающий Аасу не помнит жизнь Адалана лучше самого Адалана.
Все началось через два с половиной года после их разлуки. В Гнезда прилетел один из воинов Фасхила и о чем-то долго говорил с отцом и т’хаа-сар Рагмутом. А потом отец позвал его.
- Ягодка, верховный магистр просит меня вернуться в Серый Замок. Он думает, что пришло время показать Одуванчику истинную магию старших: путь Свободы и силы и путь Закона и знания. Я не вершитель, не могу рассказать тебе, что это такое, но одно знаю точно: на пути Закона маг вспоминает все, что было с ним от мига рождения. Чувствую, что ничего хорошего Лаан-ши о себе не узнает. Готовься.
А через неделю пришла эта боль, и с тех пор редкую ночь Ягодке удавалось поспать спокойно. Он пытался разгадать, что же так болит, что тревожит его маленького братика, но не мог. Сначала ему казалось, что пространство, лежащее между Стражем и Серым Замком, было слишком велико, потом - что он плохо умеет понять Лаан-ши, и лишь спустя год, наконец, догадался: Одуванчик сам не понимает причину боли. Раз за разом идет он за знанием к Творящему богу и раз за разом возвращается ни с чем. Только даром пути богов не открываются никому...
Когда Ягодка осознал это впервые - примчался к матери, уткнувшись в подол, рыдал как младенец, скуля и надрываясь. А она гладила его волосы и тихо шептала:
- Не плачь, сынок. Ты - хаа-сар, хаа-сар боль не страшна, нас она не убивает, лишь питает наши силы. Тем, кто ходит путями Хаа, не нужны пути Маари и Аасу, Мы знаем главное: как уберечь. Поэтому Одуванчику нужен ты, Ягодка, ты убережешь его, надо только подрасти.
