Две сестры. Дилогия - Малиновская Елена Михайловна (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Я нахмурилась, уже понимая, к чему идет рассказ Герды. Кажется, я начинаю узнавать знакомые детали в этой истории. Ведь в моем прошлом тоже было нечто очень похожее: отец, который хотел денег и могущества, желание получить все и сразу посредством темной магии, и плата в виде жизни нелюбимой дочери. Хм-м… Как-то подозрительно все это. Ни Герда, ни ее муж ведь точно не имели никакого отношения ни к роду Этвуд, ни к роду Одли, поэтому на семейное проклятье эти совпадения не получится списать. Ох, не нравится мне все это! Но рано делать выводы. Сначала дослушаем до конца.
– Я понятия не имела, что задумал Вальд. – Герда села на шаткий табурет и устало опустила на колени руки. – Напротив, даже обрадовалась переменам в муже. Он стал круглые сутки проводить дома, на время забыл о друзьях и пирушках. Правда, с дочерью мне по-прежнему не помогал, но хотя бы не шлялся не пойми где. Сидел в своем кабинете над какими-то бумагами, то и дело принимался что-то чертить, но неизменно сжигал все свои рисунки в камине. Однажды я вздумала посмотреть, что именно он так упорно пытается изобразить. Взяла один листок со стола – и получила первую в своей жизни пощечину. Правда, Вальд тут же принялся извиняться, чуть ли не на колени передо мной упал. Наверное, испугался, что я уйду и заберу с собой дочь, а значит, его план провалится. Весь день он вел себя как самый примерный супруг в мире, даже вызвался прогуляться с Анабель. А я что? Я была только счастлива. Врут, должно быть, когда утверждают, что мать всегда почувствует, если ее ребенку угрожает беда. А может, я просто была плохой матерью. Но мое глупое сердце молчало в тот вечер. Я спокойно приготовила ужин, даже вытащила припрятанную бутылку вина. Думала, что Вальд наконец-то превращается в настоящего мужчину, готового нести ответственность за семью. А пощечина… Ну мало ли. Возможно, мне действительно не стоило без спроса заглядывать в бумаги мужа.
Герда прикусила губу и замолчала, горестно скуксившись. Одинокая крупная слеза скатилась по щеке и упала на передник, оставив после себя влажное пятно. Мне было не по себе при виде столь неподдельного горя, над которым были не властны прошедшие года. Я никогда не умела утешать. Даже в пансионе, когда кто-нибудь из моих подруг по несчастью ревел, упав на прогулке или же получив строгий выговор от воспитательницы, я предпочитала отходить в сторону. Я просто не знала, что надлежит говорить в подобных случаях. «Ну-ну, хватит, успокойтесь, бывает и хуже»? Это утешение сработало бы в пансионе, но не сейчас. Наверное, нет трагедии страшнее, чем горе матери, потерявшей единственного и горячо любимого ребенка.
– Когда все было готово к приятному ужину в тесном семейном кругу, в дом вдруг ворвался незнакомец, – продолжила Герда дрожащим голосом. – Я не успела даже ахнуть, как он сграбастал меня за грудки и прорычал – где твой муж?! Естественно, я подумала, что это явился один из кредиторов Вальда, потерявший терпение и вздумавший выбить долг силой. Но тут Лукас – а это был именно он – так на меня взглянул, что крик застрял у меня в горле. А он прошипел, что мой муж вот-вот расправится с моей дочерью. И эта кровь будет на моих руках, если я немедленно не скажу, где их искать. Благо, я вспомнила, как утром муж спрашивал, пустует ли еще летний домик моих родителей. Уж очень он был неудобно расположен – далеко за окраиной деревни, у самого озера. Мой отец любил уединение, поэтому летом жил там неделями, изредка появляясь дома. Но в природе царил студеный март, во дворах еще похрустывал снег, только днем начинало пригревать солнце, неторопливо топя сосульки. Вот я и выпалила Лукасу, что Вальд, должно быть, у озера. Тот еще раз меня встряхнул и приказал показывать дорогу. Весь путь я молила богов о спасении. То думала, что Лукас – злодей, и я из-за собственного малодушия приведу к мужу и дочери убийцу, то начинала сомневаться в Вальде. В самом деле, если он в летнем домике моих родителей, то что там делает? Тем более с ребенком. Но столь жуткую правду я не могла даже представить.
И еще одна долгая томительная пауза. Я кинула боязливый взгляд на дверь, ведущую из кухни в коридор. Наверняка Лукас уже заметил, что мое отсутствие длится слишком долго. Боюсь, с минуты на минуту он заявится сюда, и я не услышу окончания этой истории. Но торопить Герду я не могла. Я прекрасно осознавала, как тяжело ей приходится сейчас. Далеко не каждый рискнет излить душу почти незнакомому человеку. Как-то постыдно делиться столь страшными тайнами прошлого.
– Мы поспели к началу ритуала, – совсем тихо сказала Герда. – В окно я видела, как пылают на полу десятки свечей, освещая нарисованный круг. Как захлебывается в плаче Анабель, такая беззащитная и крохотная. И как Вальд уже занес над ней кинжал. А дальше… Дальше начался настоящий ужас. Я вдруг почувствовала, как тьма вокруг нас оживает, начинает пульсировать, как от каждой тени к нам словно тянутся жадные щупальца, готовые спеленать нас, остановить на пороге и не дать сорвать ритуал. Не знаю, ощутил ли это Лукас, но я всей кожей осязала приход кого-то… или чего-то в наш мир. Чего-то до безумия отвратительного и страшного, способного лишь убивать во имя собственного развлечения. Видит небо, найна Хлоя, я хотела кинуться в дом и остановить мужа. Но была не в состоянии сделать и шага. Ужас сковал меня. Я не могла даже вздохнуть полной грудью, боясь, что тогда меня заметит тот, кто пока еще таился в тенях. Лукас просто отшвырнул меня в сугроб. Стыдно признаться, но я лежала в снегу и молилась богам не за жизнь дочери, а за то, чтобы меня не заметил демон, призванный мужем. И именно это я до сих пор не могу простить себе. Ту трусость, когда я свою жизнь поставила выше жизни своего ребенка.
Герда тихонько всхлипнула, но достаточно быстро взяла себя в руки. Теперь ее голос звучал сухо и напряженно.
– Я до сих пор не знаю, что именно произошло в доме, – сказала она. – Думаю, Лукас схватился с моим мужем, не давая тому убить Анабель. Кто-то из них задел свечи – и старый деревянный дом запылал, словно спичка. В этот момент я очнулась. Наконец-то сгинуло навязчивое ощущение чужого и чуждого присутствия, и я кинулась в дом спасать дочь. Комнату уже заволокло дымом, он так сильно щипал глаза, что я ничего не видела из-за слез. Я задыхалась, но не уходила. Беда была лишь в том, что я больше не слышала плача дочери, поэтому не понимала, где ее искать. Но все равно не сдавалась. Понимаете, найна Хлоя, я просто не могла уйти без Анабель!
Последнюю фразу Герда выкрикнула почти в голос. Я опять испуганно оглянулась на дверь, опасаясь увидеть на пороге рассерженного моим долгим отсутствием Лукаса. Но его пока не было, и я немного расслабилась, мысленно уговаривая Герду поторопиться с финалом истории.
– Наверное, на какое-то время я потеряла сознание, наглотавшись дыма. – Герда напряженно разглядывала кончики своих стареньких изношенных туфель. – Я вдруг обнаружила, что лежу на полу, а огонь все ближе и ближе ко мне. К двери было уже не прорваться. Потолочные балки трещали, готовые обрушиться на мою голову. И знаете, я была даже счастлива из-за того, что больше не оставалось пути к спасению. Я хотела умереть рядом с дочерью, раз уж не смогла ее спасти, не сумела почувствовать, что задумал мой муж. Но тут через дым прорвался Лукас. Он вздернул меня на ноги, отвесил несколько оплеух, заставив расплакаться от боли и унижения. Кричал, что своей смертью я ничего не добьюсь. Напротив, я должна жить, если хочу отомстить за смерть Анабель. А затем потащил меня в огонь. Я думала, что он сошел с ума и собирается сжечь меня заживо, но все же шагнула за ним. Однако пламя отступило перед ним, заодно не тронув и меня. Очутившись на морозе, я вновь потеряла сознание. Когда очнулась – дом уже догорал. По словам Лукаса, он успел остановить Вальда, поэтому моя дочь не досталась слуге Альтиса. И это единственное мое утешение. Да, Анабель погибла в пожаре, вряд ли от огня, скорее наглоталась дыма, но демон не коснулся ее. А Вальд… Вальда все равно ждет вечность, проведенная в муках. – На этих словах глаза Герды сухо и страшно блеснули от ненависти, и она тихо завершила: – Надеюсь, он сейчас корчится от боли!
