Королевский пират - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас (прочитать книгу .txt) 📗
— Неужто мастера и вправду тебя сюда послали только потому, что ты был слабым учеником?
— Боюсь, что это именно так, — нехотя ответил Энтони и развел руками. — Ведь в Академии всегда было довольно не только одаренных учеников, но и опытных мастеров, настоящих волшебников. Они могли отправить сюда любого из них безо всякого ущерба для заведения. Во всяком случае, мне так кажется.
Николас помрачнел и глухо проговорил:
— А ведь это сильно смахивает на заведомое, намеренное оскорбление его светлости.
Энтони густо покраснел:
— Мне такое и в голову не приходило.
— Я вовсе не хотел тебя унизить, Энтони, — поспешно произнес Николас. — Ты наверняка гораздо способнее многих из тех, кого считают таковыми Керш и Уэйтум. Ведь и Накор тебе говорил то же самое. — Однако слова эти не могли утешить Энтони, который был до глубины души уязвлен предыдущим высказыванием принца. — Но ведь герцог Мартин — родной брат короля! — продолжал Николас. — И он просил их прислать в Крайди чародея, который заступил бы место самого Кулгана, учителя Пага! Мастерам следовало отправить сюда того из волшебников, кого сами они считают наиболее искусным и опытным в вашем ремесле.
— Возможно, — процедил Энтони, поднимаясь со скамьи. Он говорил теперь медленно, тщательно подбирая слова. От былой его непринужденности не осталось и следа. — Но боюсь, что волшебники из Звездной Пристани не склонны себя считать подданными Королевства. Другое дело, если бы Паг по-прежнему там оставался. Он ведь доводится королю кузеном, и к тому же его авторитет среди чародеев недосягаемо высок. Но теперь бразды правления островом находятся в руках Уэйтума и Керша, а они — кешианцы по рождению. И сдается мне, они сочли за благо исключить политику обоих государств из сферы своих интересов.
Николас все еще продолжал хмуриться.
— Возможно, в этом они совершенно правы, — нехотя признал он, — но все же им не следовало поступать подобным образом с его светлостью. Одни боги ведают, чем это может для них обернуться.
— Соблаговолите пройти со мной, — сказал Энтони, явно желавший поскорее положить конец этому тягостному для него разговору. — Я дам вам целебных мазей, которые, если и не избавят вас напрочь от болей в ступне, все же принесут некоторое облегчение и уж по крайней мере не сделают вам никакого вреда.
Николас побрел вслед за чародеем. Оказавшись у калитки, он оглянулся и обвел глазами сад, остро сожалея о том, что не встретил здесь Эбигейл и Маргарет.
Время в Крайди летело с удивительной быстротой. Дни от рассвета до заката были заполнены делами и заботами. Николас не без некоторого удивления при» знался себе, что такой ритм жизни пришелся ему по душе. Служба не оставляла времени на размышления и тоску по дому, на мрачные раздумья, которым он прежде имел обыкновение предаваться в часы досуга, унаследовав эту черту от своего отца. Суровые условия быта и нелегкий труд, в свою очередь, закалили его тело. Николас и прежде был силен и ловок благодаря постоянным упражнениям с мечом и пикой и верховым прогулкам, но однако же, когда ему впервые пришлось вынести оружие и доспехи из оружейной, проверить исправность каждого предмета, наточить затупившиеся лезвия нескольких мечей, а потом вернуть все на прежние места, он был так изнурен этой непосильной работой, что вечером отказался от ужина и еле добрел до своей каморки. Теперь же ему ничего не стоило в несколько часов управиться с этим делом я помимо него выполнить без всякого утомления еще немало приказаний герцога.
Гарри тоже притерпелся к крайдийской жизни и был вполне доволен службой, хотя, оставаясь наедине с Николасом, он порой принимался сетовать на резкость и заносчивость своего господина. За те три недели, что минули со дня прибытия юношей в замок, им мало удавалось видеться и говорить с Маргарет и Эбигейл. Однако Гарри порой все же случалось перекинуться парой слов с принцессой, которая проводила с братом больше времени, нежели с отцом. Гарри время от времени позволял себе насмешничать над сердечной склонностью Николаса к компаньонке Маргарет, и ему не раз доводилось вывести принца из себя. В подобных случаях нескольких резких слов, произнесенных бывшим господином, оказывалось достаточно, чтобы озороватый оруженосец повинился и перевел разговор на другое. Но чаще в ответ на безобидные подтрунивания Гарри принц беззлобно отшучивался, сохраняя хорошее расположение духа. К тому же он всегда был рад лишний раз, пусть хотя бы и в шутливом тоне, поговорить о предмете своей симпатии. Ведь увидеться с Эбигейл ему удавалось лишь в шестой день недели после обеда, но и тогда близ нее как правило оказывался Маркус.
Жители крепости относились к приезжим юношам по-разному. В кухне и кладовых им всегда были рады, прочая же челядь держалась с ними учтиво и предупредительно, но весьма отчужденно. Молоденькие служанки взирали на рыжекудрого Гарри с неизменной благосклонностью, на принца же лишь немногие из них украдкой бросали призывные взоры, повергавшие его в смущение. Мастер клинка Чарлз был дружелюбен и внимателен к обоим, но все же в общении с ними соблюдал известную дистанцию. Фэнсон, пользовавшийся искренним расположением Николаса и Гарри, платил им взаимностью. Но виделись они с ним нечасто. Что же до Накора и Гуды, то эти двое постоянно где-то пропадали. У них всегда находились какие-нибудь важные и таинственные дела в городе, в лесу или в окрестных полях.
Прежде многое в Крайди удивляло Николаса и Гарри и повергало их в растерянность и смущение. Некоторые стороны здешнего быта казались им донельзя нелепыми. Однако мало-помалу юноши стали воспринимать жизнь в крепости как нечто привычное и знакомое, хотя она разительно отличалась от всего того, к чему оба привыкли в Крондоре.
Эбигейл занимала мысли Николаса, как ни одна другая девушка до нее. В те редкие минуты, когда ему удавалось остаться с ней наедине и обменяться несколькими ничего не значащими словами, она держалась с ним очень приветливо и любезно. Когда потом он вспоминал об этих встречах, перебирая в памяти их мельчайшие детали, ему всякий раз казалось, что он вел себя глупо, неловко и принужденно. И лишь порой при воспоминании о взглядах и жестах Эбигейл, коими она сопровождала свои слова, в душе его начинала теплиться робкая надежда на ее ответную благосклонность.
Однажды, когда со дня приезда Николаса и Гарри в Крайди и данного по атому случаю торжественного обеда прошел без малого месяц, оба они были вновь приглашены на званую трапезу в главный зал. Формально юноши, принадлежавшие к числу крайдийских придворных, имели право во всякий день сидеть за герцогским столом, но прежде в те часы, когда Мартин и его семейство принимали пищу, сквайры обыкновенно оказывались заняты по службе, и лишь нынче для участия в обеде их освободили от всех срочных дел. Они сели на указанные им места у дальнего конца стола и очутились на таком значительном расстоянии от герцогской семьи, что до них долетали лишь обрывки разговоров, которые вели между собой Мартин, Бриана, Маркус и обе девушки. Кроме сквайров и членов семьи правителя Крайди за столом сидели ближайшие из придворных и почетные горожане — главы нескольких цехов и купеческих гильдий. Множество приглашенных, в числе которых были и заезжие торговцы, разместились поодаль от возвышения, в середине и у стен зала за небольшими низкими столами.
Николас не сводил глаз с Эбигейл и жадно ловил осторожные взгляды, которые она то и дело на него бросала, рассеянно слушая болтовню Маркуса. Раз или два, удостоверившись, что он все еще смотрит в ее сторону, девушка краснела и опускала голову.
— А ты, похоже, ей нравишься, — усмехнулся Гарри.
— Почему ты так думаешь? — с надеждой спросил принц.
Гарри отхлебнул вина из своего кубка и неспешно промокнул губы салфеткой.
— Уж больно выразительно она на тебя поглядывает.
— А вдруг это оттого, что я кажусь ей смешным? — дрогнувшим голосом предположил Николас.
Гарри помотал головой и убежденно проговорил:
