Хроники Средиземья - Толкин Джон Рональд Руэл (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
И поведал ему Гвиндор, что, когда лежал, прячась меж деревьев, то увидел большой отряд орков, двигавшихся на север, и сопровождали их волки; а еще среди них был человек со скованными руками, и орки подгоняли его бичами. «Был он высок, — говорил Гвиндор, — высок, как люди с туманных холмов Хитлума». Тут Белег открыл ему, что привело в Таур–ну–Фуин его самого, и Гвиндор пытался отговорить его, твердя, что он лишь разделит с Турином уготовленные тому муки. Но не хотел Белег отречься от Турина и, сам отчаявшийся, возжег надежду в сердце Гвиндора: вместе двинулись они по следам орков и вскоре вышли из леса на крутые склоны, что сбегали к бесплодным дюнам Анфауглита. Когда стали видны вершины Тангородрима, на закате дня в пустынной лощине орки разбили лагерь и, расставив вокруг волков–стражей, затеяли попойку. С запада надвигалась буря, и над Теневым Хребтом полыхали зарницы, когда Белег и Гвиндор подкрадывались к лощине.
Когда весь лагерь уснул, Белег взял лук и в темноте по одному бесшумно перебил всех волков–стражей. Тогда, рискуя жизнью, Белег и Гвиндор пробрались в лагерь и отыскали Турина, скованного по рукам и ногам и привязанного к сухому дереву; в стволе торчали ножи, что метали в него орки, и был он бесчувственен, погруженный в сон от великой усталости. Белег и Гвиндор рассекли узы и, подняв его, вынесли из лощины, однако смогли донести его лишь до ближних зарослей терновника. Там они опустили его на землю, а гроза была уже близка. Белег вынул меч свой Англахель и рассек им оковы Турина, но рок в этот день взял вверх, ибо клинок соскользнул, рассекая цепи, и ранил Турина в ногу. Тот внезапно пробудился, охваченный гневом и страхом, и, увидев, что над ним склонился некто с обнаженным мечом, вскочил, громко крича, ибо решил, что орки снова явились пытать его; и, схватившись с ним в сумерках, Турин выхватил Англахель и сразил Белега Куталиона, приняв его за врага.
Но в тот миг, когда Турин стоял свободный, готовый дорого продать свою жизнь в схватке с вымышленным врагом, в небе вспыхнула молния, и при свете ее он увидел у ног своих лицо Белега. И застыл Турин, окаменев, взирая на ужасную эту смерть и сознавая, что натворил: и так страшно было его лицо, озаренное блещущими молниями, что Гвиндор скорчился на земле, не смея поднять глаз.
А внизу, в лощине, пробудились орки, и лагерь закипел, ибо испугались они грома, пришедшего с запада, считая, что он наслан их великими Заморскими Врагами. Потом поднялся ветер, и обрушился ливень, и потоки хлынули с высот Таур–ну–Фуина; но сколько Гвиндор ни взывал к Турину, предостерегая его об опасности, тот не отвечал, лишь без движения и слез сидел среди грозы и бури над телом Белега.
Когда настало утро, гроза умчалась на восток через Лотланн, и взошло осеннее солнце, жаркое и ясное. Орки, считая, что Турин уже далеко отсюда и следы его смыты дождем, поспешно ушли, не обременяя себя долгими поисками, и Гвиндор видел издалека, как шагают они по курящимся пескам Анфауглита. Так и вернулись они к Морготу с пустыми руками, а в это время сын Хурина, обезумев, сидел на склонах Таур–ну–Фуина, отягощенный бременем более тяжким, чем прежние оковы.
Тогда Гвиндор попросил Турина помочь ему в погребении Белега; тот встал как во сне, и вместе опустили они Белега в неглубокую могилу, а рядом с ним положили его большой лук Белтрондинг, сделанный из черного тиса. Но злосчастный меч Англахель Гвиндор оставил, сказав, что пусть он лучше мстит прислужникам Моргота, чем бесполезно лежит в земле, забрал он также и лембас, дабы подкреплять им силы в дебрях.
Так погиб Белег Могучий Лук, вернейший из друзей, искуснейший из всех, обитавших когда–либо в Давние Дни в лесах Белерианда: погиб от руки того, кого он любил больше всех на свете, и горесть запечатлелась на лице Турина и не исчезла более никогда. Но в эльфе из Нарготронда возродились отвага и сила, и, покинув Таур–ну–Фуин, он увел Турина прочь. Ни разу, пока брели они по бесконечным и горестным тропам, Турин не молвил слова, и шел он без цели и желания, а год подходил к концу, и зима явилась в северные края. Но Гвиндор всегда был рядом, храня и направляя Турина; и так они, следуя на запад, переправились через Сирион и пришли наконец к Эйтель–Иврину, источнику у подножья Теневого Хребта, из которого рождается Нарог. И там Гвиндор молвил Турину: «Пробудись, о Турин, сын Хурина Талиона!» Непрестанный смех звенит над озером Иврин. Его питают неиссякаемые хрустальные ключи Иврин, и хранит Ульмо, Владыка Вод, что сотворил в незапамятные времена его красоту, воды от осквернения. Турин опустился на колени и испил воды, и внезапно рухнул оземь, и потоком хлынули слезы, и он был излечен от безумия.
И сложил он песню по Белегу, назвав ее Лаэр Ку Белег,Песнь о Великом Луке, и громко пел ее, невзирая на опасность. Гвиндор же вложил в его руки меч Англахель, и увидел Турин, что меч этот могуч и тяжек, но клинок его черен и мрачен, а края затупились. Молвил Гвиндор:
— Странный это клинок, и подобного ему не видел я в Средиземье. Он даже скорбит о Белеге, подобно тебе. Но утешься: ибо я возвращаюсь в Нарготронд, где правит род Финарфина, и ты пойдешь со мною и будешь исцелен и обновлен.
— Кто ты? — спросил Турин.
— Бродячий эльф, беглый раб из Ангбанда, которого встретил и утешил Белег, — отвечал Гвиндор. — Некогда же был я Гвиндором, сыном Гуилина, витязем Нарготронда, пока не ушел на Нирнаэт Арноэдиад и не стал рабом в Ангбанде.
— А видел ли ты Хурина, сына Галдора, воителя из Дор–Ломина? — спросил Турин.
— Я не видел его, — сказал Гвиндор, — но слух идет по всему Ангбанду, что он все еще не покорился Морготу и что Моргот проклял его и весь его род.
— Этому я охотно верю, — молвил Турин.
Встали они и покинули Эйтель–Иврин, и пошли на юг вдоль берегов Нарога, пока не перехватили их разведчики–эльфы и не доставили как пленников в потаенную твердыню. Так Турин пришел в Нарготронд.
Соплеменники не признали вначале Гвиндора, что ушел юным и стройным, а вернувшись, казался похожим на смертного преклонных лет, по причине пережитых им мук и лишений; но Фи?ндуилас, дочь короля Ородрета, узнала и приветствовала его, ибо любила его еще до Нирнаэт; Гвиндор же так пленен был ее красотой, что назвал ее Фаэлйврин, Солнечный Блик на Водах Иврина. Ради Гвиндора Турину дозволено было войти с ним в Нарготронд, и он жил там в почете. Но когда Гвиндор хотел назвать его имя, Турин остановил его, говоря: «Я — Агарваэн,сын Умарта(что означает Запятнанный кровью, сын Обреченного), лесной охотник», — и эльфы Нарготронда не расспрашивали его более.
Вскоре Турин оказался в большой милости у Ородрета, и сердца почти всех жителей Нарготронда обратились к нему, был он юн и лишь сейчас достиг полной зрелости; по виду же был он истинный сын Морвен Эледвен: темноволосый и светлокожий, с серыми глазами и лицом прекраснее, чем у всех смертных, живших в Давние Дни. Речь его и повадки носили печать древнего королевства Дориат, и даже среди эльфов его можно было принять за нолдора высокого рода; потому многие называли его Аданедел, Человек–Эльф. Искусные оружейники Нарготронда перековали для него меч Англахель, и хотя остался он навечно черен, края клинка засияли бледным огнем; и назвал его Турин — Гу?ртанг, Смертное Железо. Так велики были искусность и опытность Турина в стычках на рубежах Нарготронда, что сам он вскоре стал известен под именем Мо?рмегил, Черный Меч; и говорили эльфы: «Мормегила не убьют, разве что по несчастной случайности или от недоброй стрелы». Потому они дали ему для защиты гномьи доспехи; он же как–то, будучи мрачно настроен, отыскал в арсеналах гномью же позолоченную маску и перед битвой надевал ее: враги бежали пред ним. И вот сердце Финдуилас отвратилось от Гвиндора, и, против воли ее, любовь была отдана Турину; но Турин не понимал, что происходит. И опечалилось раненое сердце Финдуилас, стала она бледной и молчаливой. Гвиндора же одолевали мрачные мысли, и как–то он обратился к Финдуилас:
