Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин (книги .TXT) 📗
Он смотрел ей в глаза — и на мгновение Джоан казалось, что медленно, очень-очень медленно в них появляется что-то знакомое. Что перламутровый свет сменяется пронзительной серостью, что тьма вокруг радужки превращается в четкую черную границу...
Он глубоко вздохнул, прикрыл глаза и тихо, спокойно попросил:
— Спустись, пожалуйста.
Она вздрогнула и спросила, с трудом стараясь звучать насмешливой и равнодушной:
— Но ты же поймаешь меня?
— Да, — согласился он.
— Но...
— Джоан, — сказал дракон холодно — и открыл глаза. Они снова были светлыми, перламутровыми. — Спускайся.
И в его голосе было что-то такое, что она не смогла больше спорить. Неловко соскочила на твердые каменные плиты.
— Я иду в дом, — пробормотала она наконец. — Я замерзла.
Он кивнул — и она ушла, оставляя за спиной мягкую тьму сонного ночного ущелья, черную стену гор, вырезанную из бесконечной глубины догорающего неба, и дракона, сидевшего на любимой скамейке Генри.
***
С того вечера дракон не избегал ее — во всяком случае, теперь во время каждой трапезы их было трое. Леди Теннесси явно старалась вести себя непринужденно, но отсутствие былой язвительности по отношению к сыну выдавало ее. Джоан знала, в чем дело. Леди Теннесси боялась его. Не понимала, чем он стал.
Джоан и сама этого не понимала.
Они сидели за ужином, Джоан пыталась заставить себя съесть хоть что-нибудь, и вдруг поняла, что давным-давно не видела того, кто совершенно точно должен был быть здесь.
— А где Ленни? — спросила она.
Леди Теннесси и дракон одновременно посмотрели на нее — тяжелый взгляд серых глаз и совершенно равнодушный — перламутровых. Потом они переглянулись, и дракон еле заметно кивнул.
— Когда на Тенгейл напали, — медленно начала леди Теннесси, — они убили всех, кто был здесь. Всех, кроме Генри.
На последнем слове она быстро посмотрела на дракона — как будто пытаясь понять, относится ли это имя к нему. Его лицо было спокойным, равнодушным.
И тогда Джоан окончательно поняла, что это существо не имеет с Генри ничего общего. Потому что Генри не смог бы быть спокойным, услышав, что Ленни убили. Он бы пытался не выдать своих чувств — но у дракона чувств не было.
Перламутровые глаза спокойно и холодно смотрели на Джоан.
Она опустила взгляд.
***
Джоан долго лежала без сна, глядя в потолок. Наконец не выдержала, торопливо нашла плащ, взяла со стола еще не догоревшую свечу — и выскользнула из комнаты. В доме было темно — очень темно. Пожалуй, единственным, чего Джоан действительно боялась, была темнота.
Она нашла дракона, где и ожидала — в библиотеке. И по тому, как он посмотрел на нее, поднявшись на встречу, поняла, что он тоже ее ждал.
— Что происходит сейчас в Риверейне?
Он улыбнулся.
— Я ждал, когда ты сама задашь этот вопрос.
— Но мы же оба пропали больше чем на месяц!
— Да, — согласился он. — Поэтому еще несколько дней ничего не изменят. А тебе нужно было прийти в себя. Кроме того... Они ведь знают, что случилось.
— Откуда? Ты писал кому-нибудь?
— Бертрам приезжал в мое отсутствие. Моя мать показала ему мою записку. Кроме того, твой брат узнал о том, что мы снова поженились. Об этом могли ему рассказать только Уорсингтон, Бертрам и моя мать. Я точно знаю, что она ни при чем — значит, остаются эти двое. Кто-то из них поддерживал с Джоном связь все это время. Организовал покушение на меня и тебя. Рассказал о свадьбе.
— Бертрам с самого начала помогал мне... — неуверенно начала Джоан. Она подошла к креслу и села — накатила слабость и усталость.
Ей не хотелось туда возвращаться. Выяснять, кто предатель. Бороться с последствиями долгого отсутствия...
— Он с самого начала появился неизвестно откуда, — возразил дракон. — С неизвестными мотивами.
Джоан нахмурилась.
— И ты не знаешь, кто это из них? Ты же знаешь все!
— Я знаю все, когда вижу человека, — мягко ответил дракон. — Я могу попробовать понять, в чем дело, лишь когда окажусь рядом с ними.
Джоан кивнула.
— Тогда нам надо ехать.
— Когда ты будешь готова? — только спросил он.
— Послезавтра.
— Точно?
— Да, — она сама услышала, что голос прозвучал почти уверенно.
Она не хотела ехать.
Но была готова.
***
Уорсингтон сказал, что ждать больше нет смысла. И слушать возражения не стал.
— Три месяца! — не унимался Бертрам. — Мы должны ждать три месяца! По закону! Кто из нас, Тьма тебя возьми, юрист?!
Уорсингтон нахмурился.
— У границы стоят крессы. Они уже знают, что у нас больше нет ни королевы, ни дракона. И через два месяца, весной, перейдут границу. Кто поведет войска им навстречу? Ты? Я? У нас не будет времени выбирать короля тогда.
Бертрам ничего не отвечал — потому что первый лорд был прав. Но это было нарушением закона.
И он все еще надеялся, что Джоан вернется — до того, как Уорсингтон успеет выбрать нового короля, потому что в этом случае она утратила бы свои права на трон. Бертрам никогда никого не любил, и точно не любил королеву — но при мысли, что он больше никогда не увидит Джоан, Бертраму становилось тошно. Он верил в эту девочку. Она была очень близка к его идеалу человека, с которым можно работать. С кем из этих олухов — лордов, имеющих право претендовать на трон — он сможет работать? Да даже Теннесси был бы лучше!
Но Теннесси тоже не было. Он ушел искать дракона. А им предстояло искать короля.
И убедить всех, что они нашли того, кого надо.
***
Порядок, по которому высшее дворянство избирало монарха, был установлен полтора столетия назад, во время правления Джона Седьмого. Супруга короля никак не могла произвести на свет наследника и даже наследницу, и король все сильнее переживал, что же будет со страной в случае его внезапной смерти. В то время королю еще полагалось подвергать свою жизнь опасности во время охоты и турниров, поддерживая престиж короны, и вероятность свернуть шею была очень и очень высока. Поэтому Джон Седьмой велел Высокому совету издать закон о выборе монарха в случае отсутствия у предыдущего короля прямого наследника. Согласно ему, после смерти бездетного монарха созывался Большой совет лордов. Те из них, кто состоял в подтвержденном родстве с королевской семьей, имел право заявить свою кандидатуру. Затем проходило всеобщее голосование, где для победы нужно было набрать не менее двух третей голосов, и избранный король провозглашался основателем новой династии.
Королева в конечном итоге благополучно произвела на свет сына, Джона Восьмого, и тот тоже внес в закон свои коррективы. Король имел неосторожность заблудиться во время охоты и две недели проплутать в Дернбийских лесах. Вернувшись же, он обнаружил, что в его отсутствие успели созвать Большой совет и выбрать нового короля. Джон Восьмой пришел в ярость, зачинщиков велел казнить, а в закон — вписать новый пункт, согласно которому, если не было достоверно известно, что король умер, совет собирался не раньше, чем через три месяца после его исчезновения.
Тогда все считали, что подобный закон не понадобиться никогда — ведь короли не имеют привычки просто так исчезать. За прошедший год о нем вспоминали уже второй раз. А теперь наконец решили воспользоваться.
На бумаге все звучало красиво и просто. На деле Бертрам уже видел бесконечные интриги, борьбу партий за влияние, союзы и контрсоюзы, заказные убийства...
«Надо удвоить штат», — подумал он. — «И узнать все обо всех возможных кандидатах».
Уорсингтон, снова действующий регент, назначил дату Большого совета через две недели. Он нашел лазейку в законе, согласно которой в случае военного положения три месяца можно было не ждать. Военное положение тут же ввели.
И Бертрам, кажется, был единственным, кого происходящее не устраивало.
