Старец Горы - Шведов Сергей Владимирович (полная версия книги .txt) 📗
– Зачем тебе невеста, Рене, а уж тем более жена? – покосился на красавчика ревнивый Гишар.
– Речь идет о приданном, – спохватился Рене. – Должен же я расплатиться с негодяем Флеши, иначе мне придется отдать ему все владения, доставшиеся мне от матери.
– Расплатишься, – холодно бросил Шелон. – Сегодня же ты отвезешь серебро Жаку.
– Уже сегодня? – ужаснулся Рене. – А почему Жаку? Мы могли бы спрятать деньги здесь, в замке.
– Замок могут обыскать, – поморщился Шелон. – Мы и так здорово рискуем. А Жак нас до сих пор ни разу не подводил.
У нежного Рене, кроме целого соцветия пороков, был к тому же еще один существенный недостаток. Он отчаянно трусил перед каждым кровавым делом, в котором собирался участвовать. Зато стоило ему только обнажить меч, и он являл собой пример холодного и безжалостного бойца, повергая жестокостью в оторопь своего далеко не мягкосердечного друга.
– Пора! – произнес Шелон, решительно поднимаясь с лавки.
– А людей у нас хватит? – забеспокоился Рене.
– По-твоему, двадцати человек мало? – удивился Гишар. – У Этьена всего четыре сержанта.
– Он может прихватить кого-нибудь из рыцарей. Ну, хотя бы провансальца.
– О Ролане де Бове позаботится Люсьена, – криво усмехнулся Гишар. – Твоя прелестная племянница пообещала мне, что эту ночь он проведет в ее объятиях.
– Стерва! – произнес с некоторым запозданием Рене, когда разбойная ватага уже покинула замок.
– Не судите да не судимы будете, – повторил Шелон любимую присказку аббата Адама. – Хотя странно, конечно, что в этом мире есть немало людей, находящих приятность в общении с женщинами. А ведь христианская церковь недаром называет их сосудом мерзости. Как ты думаешь, Рене?
– Если бы я думал иначе, дорогой Гишар, то не сжимал бы сейчас с таким душевным трепетом твою руку и не искал бы в тебе опору на жизненном пути.
– Проверь лучше арбалет, – посоветовал Гишар голосом, севшим от переживаний. – Сейчас не время для нежностей.
Глава 10 Божий суд.
Весть о гибели Этьена Гранье и четырех его сержантов под стенами аббатства Сен-Жермен повергла в изумление и ужас весь Париж. Король Филипп не был в этом ряду исключением, но кроме изумления он испытал еще и прилив ярости. Ибо преступление свершилось на его землях, всего в нескольких милях от столицы. Расследование Филипп поручил Пьеру де Рошфору, чем вызвал скептическую ухмылку на губах графа Горланда. Боэмунд Антиохийский, присутствовавший при обсуждении жуткого убийства, скепсис благородного Эсташа оценил и обратился к нему за разъяснениями. Однако сделал он это вне стен королевского замка, когда графы Антиохийский и Горландский ехали верхом по узким улочкам Парижа. Столица Франции хоть и уступала размерами Антиохии, не говоря уже о Константинополе и Риме, все-таки представляла собой довольно бойкий город, с населением никак не менее тридцати тысяч человек. А кроме города, обнесенного стеной, имелись еще и предместья, население которых не уступало по численности городским обывателям. Улицы Парижа хоть и были вымощены камнем, но не блистали чистотой. А запах из сточных канав, проложенных по обочинам дороги, мог испортить аппетит даже очень непривередливому человеку. Однако Боэмунд, увлеченный разговором с интересным собеседником, не замечал ни парижских недостатков, ни городских достопримечательностей, которые тоже имелись. И едва ли не главной из них была ратуша, построенная еще во времена римского владычества.
– Ты, кажется, не веришь в способность благородного Пьера де Рошфора, найти убийц благородного Этьена?
– Замок Гранье до сих пор находится в руках Гишара де Шелона, одного из самых преданных Рошфору людей. И если король поручил расследование этого дела благородному Пьеру, то это означает только одно – Филипп не хочет, чтобы правда о преступлении всплыла наружу.
– Почему? – нахмурился Боэмунд.
– Если в Риме узнают, что крестоносца убили люди из ближайшего окружения короля Франции, то это вряд ли понравится папе Пасхалию. Кроме того, в убийстве почти наверняка замешан аббат Сен-Жерменский, а Филипп очень дорожит преподобным Адамом, оказавшим ему, к слову, немало услуг. Мой тебе совет, благородный Боэмунд, если ты не хочешь поссориться с королем, то принимай все, как есть. Рошфор найдет людей, на которых можно будет свалить вину за преступление. Их повесят, в назидание другим. И на этом все закончится.
– Бедный Этьен, – покачал головой Боэмунд, проявляя не свойственную ему сентиментальность, – пройти долгий кровавый путь от Константинополя до Иерусалима, принять участи в добром десятке крупных сражений и пасть под стенами Парижа на родной земле. Но хотя бы замок его вдове и наследнику возвратят?
– У тебя есть деньги, благородный Боэмунд, чтобы возместить аббатству понесенные убытки?
– Увы, благородный Эсташ, я не могу тратить золото, с таким трудом собранное для святого дела, – вздохнул граф Антиохийский.
– Наверное, это к лучшему, – мрачно кивнул Горланд. – Вдове Этьена не удержать замок в окружении столь многочисленных врагов. Люди, убившие шевалье де Гранье, не станут церемониться с вдовой и ее малолетним сыном.
В покоях, отведенных гостю заботливым графом де Рошфором, Боэмунда поджидал Ролан де Бове. Судя по всему, он уже знал о смерти старого знакомого и был полон праведного гнева. Зачем липовому провансальцу, связанному с исмаилитами, понадобилась эта поездка в Европу, граф Антиохийский мог только догадываться. Официально он, по просьбе барона де Руси, сопровождал еще не оправившегося от ран шевалье де Гранье и его семью. Между делом Ролан свел Боэмунда с несколькими богатыми людьми, снабдившими крестоносца деньгами под весьма сносный процент. Скорее всего, эти люди числились еретиками, но графа Антиохийского вопросы веры не слишком волновали. Его замыслы стоили того, чтобы не считаться с подобными мелочами.
– Мне очень жаль, благородный Ролан, но здесь во Франции я только гость и не в моей власти наказать виновных. Конечно, ты можешь обратиться с жалобой к королю Филиппу, но, по мнению очень осведомленных людей, это ни к чему хорошему не приведет.
Боэмунд залпом осушил кубок и, не отходя от столика, пересказал шевалье свой разговор с графом Горландом.
– Благородный Эсташ враг Рошфора? – спросил Ролан.
– Смертельный враг, – охотно подтвердил Боэмунд. – Ты можешь сам обратиться к нему за разъяснениями, думаю, граф их тебе охотно даст.
– Спасибо за добрый совет, – холодно бросил шевалье де Бове и, круто развернувшись на пятках, вышел. Нурману ничего другого не оставалось, как сокрушенно покачать ему вслед головой. За время долгого совместного путешествия граф Антиохийский успел приметить, что провансалец неравнодушен к благородной Эмилии. Однако, к чести Ролана, он не предпринимал никаких попыток, чтобы соблазнить жену доброго знакомого. Похвальное поведение, что и говорить. Тем более что шевалье де Бове отнюдь не чурался женщин, и нынешнюю ночь он провел в объятиях прекрасной Люсьены, невесты несчастного Людовика, ставшего рогоносцем еще до свадьбы. Дабы завоевать расположение будущего родственника, Боэмунд сегодня поутру намекнул наследнику престола на недостойное поведение его невесты. Людовик по этому поводу не огорчился, скорее уж наоборот – обрадовался:
– А ты не мог бы, благородный Боэмунд, рассказать об этом моему отцу.
– Мне не хотелось бы бросать тень на твою невесту, – пошел было на попятную граф.
– А если я тебя об этом попрошу?
– Всегда к твоим услугам, благородный Людовик.
Сыну Филиппа явно не нравилась дочь Пьера де Рошфора. Боэмунд, присмотревшись к Люсьене попристальней, пришел к выводу, что его будущий шурин прав в своем неприятии этой любвеобильной дамы. Из таких женщин как Люсьена иногда получаются хорошие любовницы, но ждать, что она станет для кого-то верной женою, было верхом наивности.
Мэтр Жак Флеши пребывал в приподнятом настроении. День и предшествующая ему ночь получились на редкость удачными. И почтенный Жак очень надеялся, что удача, раз улыбнувшись ему, не покинет его и в будущем. Настроение Флеши не испортил даже неприятный разговор с вдовой шевалье де Гранье, напомнившей почтенному торговцу о деньгах, якобы отданных ему благородным Этьеном на хранение. Разумеется, Жак с порога отмел все претензии настырной дамы, выразив удивление и даже возмущение ее настойчивостью. Благородная Эмилия обещала пожаловаться благородному Филиппу, но Флеши только посмеялся над ее простодушием. Имея таких покровителей как граф Рошфор и его братья, можно не бояться гнева короля.
