Потому что лень. Книга 2 (СИ) - Башун Виталий Михайлович (читаем книги онлайн TXT) 📗
Короче говоря получили мы все, что положено настоящему разведчику вплоть до мелочей. Из оружия выдали тесак с пилкой на обухе и большой нож, клинок которого был со щучкой.
Все очень удобное и функциональное. Главное все, кроме оружия, после завершения дела оставалось нам.
Три дня весенней распутицы, пока шли к сорокарской границе, разведчики посменно, настойчиво и терпеливо, учили нас ходить по-лесному правильно. След в след ходить более или менее научили, но вот с остальными премудростями: лесным шагом, маскировкой, ориентированием и прочими, - получалось, скажем прямо, не очень. Большими достижениями похвастаться не могли ни наставники ни подопыт... э-э-э... будущие разведчики. Я тоже старался изо всех сил... не демонстрировать того, чему научил меня отец, и это выматывало почище самих тренировок.
Таким образом, мне опять пришлось притворяться и играть роль незнамо кого. Глядишь, скоро попрошусь в театр - «в лицедеи я пойду, пусть меня научат». Честное слово, живет во мне несгибаемая вера в свои таланты и ожидающий буквально за следующей кулисой оглушительный успех.
И снова обстоятельства тащат меня, бедного повара, начинающего адепта и новоиспеченного (хорошо прожаренного) виконта, в даль неизвестную. Хотя, следует признать, выбор у меня, чисто теоретически, все же был. Я ведь мог после пересечения границы не поехать дальше с обозом, а направиться, как и собирался, в столицу Норстоуна. Зачем мне теперь обоз, когда я уже почти там, где мне надо? Им налево вдоль границы постепенно разгружаться, мне — направо загружаться. Знаниями. Не совсем, правда, направо, скорее можно сказать, им левее, а мне правее. То есть им - на северо-запад, а мне - на северо-восток. Однако, теория теорией, а практическое воплощение разумного плана столкнулось с некоторыми подлыми особенностями моего характера и разбилось вдребезги. Из-за своего дезадаптивного поведения вместо постепенного приближения к вожделенной цели я все дальше и дальше удаляюсь от столицы Норстоуна, да еще и мешок тащу мало того, что не мой, так еще и тяжелый. К тому же свой я вынужден был оставить хмурому сержанту, который выдавал нам амуницию, и сильно переживал за эльфийские клинки. Мои сумки опечатали и обещали хранить не менее года в случае чего, но кто их знает, этих военных? Вдруг полюбопытствуют содержимым и с вопросами потом полезут, а мне этого не хотелось бы. Лень опять выкручиваться и придумывать откуда они у меня взялись. Боюсь, версии «подарил незнакомец» никто не поверит и даже правда выглядит наглой ложью. Я же не знаю, как такое оружие могло оказаться у бандитов. Так что, и разбирательств с эльфами не избежать — всем известно, как они за каждого ушастого готовы мир вывернуть на изнанку.
В Клюкватын (ага, говорят, этой ягоды в сезон прямо пропасть), первый приграничный город Норстоуна, мы с обозом прибыли поздно вечером. Разместили нас на постоялом дворе неподалеку от въезда. Впритык с двором соседствовал явно недавно построенный трактир. Артельщики сказали, что в прошлую ездку его не было и питаться приходилось в заведении за три улицы и два переулка от ночлега, что было не очень-то удобно, особенно после качественного расслабления после поездки. Был ли у этих заведений один хозяин или разные — неизвестно, да и неинтересно.
Бросив вещи в «нумерах», все поспешили на ужин, как обычно, оплаченный нашим начальником снабжения. Там же нам выдали медные бляхи на медных же цепочках. На этом «кулоне» были выбиты: мелкое подобие вывески трактира с его названием по кругу (вроде «Свинголова») и крупная цифра в центре. В Галсоро для этих же целей использовались крашенные деревянные на веревочках. Для того чтобы поесть достаточно показать бляху подавальщику и он все принесет. Что положено, разумеется, согласно разряду питания. Если хочется продолжения — за свой счет сколько угодно. Перед отъездом бляхи необходимо сдать трактирщику, тогда он возвращает залоговую сумму. В нашем случае за всех чохом договаривался и платил гном — ему и предстояло собрать бляхи обратно.
Артельщики, несмотря на усталость и треволнения прошедшего дня, а может как раз из-за этих самых треволнений, еще долго сидели за столом, пили пиво и возбужденно обсуждали нападение на обоз. Никто ничего толком не знал, но каждый рассказывал свои страхи-фантазии, будто самую настоящую быль. Артели перемешались. Скоро уже стало трудно различать, кто из какой, да никого это на самом деле не интересовало. Некоторые, особо азартные, бродили между столами с кружками пива в руках и тарелками с закусью, влезали в споры, порой до крика, потом вставали, переходили к следующему столу и так по кругу, находя удовольствие в смене компании и темы обсуждения.
Я быстро поужинал — кстати, довольно неплохо - и сразу пошел спать в маленький чуланчик, которой ошибочно назвали номером. Впрочем, все обозники ночевали в «апартаментах» ничуть не роскошнее моих. Что делать — нам достался отель, прямо скажем, не высшего класса.
Завтрак настолько не задался, что я даже подумал, а не был ли ужин в другом трактире. Будь я пьян вчера, так бы наверняка и подумал. Но нет. Спиртосодержащие продукты я употреблял в довольно мелких дозах и, в основном, по праздникам.
Я пришел рано, но не настолько, чтобы это оказалось для трактира чем-то необычным. Показал бляху какому-то парню за стойкой и сел за столик в ожидании завтрака. Ждать пришлось недолго, но это была единственная хорошая новость. Можно не обратить внимания на затрапезный вид заспанной хмурой девки в грязном переднике, уныло перемещающуюся меж столиками, словно пьяная муха по стеклу. Можно с философским спокойствием отнестись к тому как она швырнула на стол кривобокую глиняную миску и ложку сомнительной чистоты. Скорее всего, она ночью на постоялом дворе по номерам передком подрабатывала, а тут пришлось вставать в эдакую рань и работать другим местом... э-э-э... имеется ввиду руками. Мелочи. Однако содержимое миски... В этой емкости, весьма далекой по красоте от фируанского прозрачного и звонкого фарфора, пучился продукт непонятной консистенции, цвета и запаха. Меня прямо-таки насквозь пронзила острая тоска по нашим балахонам, маскам, очкам, фильтрам в носу. Боюсь, без алхимической лаборатории, невозможно разобраться в рецептуре этого смертельно опасного зелья. На вид и не поймешь что там такое — то ли каша вся в комках из о-о-чень экзотической крупы, то ли — переваренные в клейстер овощи деликатесного сорта «Кормовые», то ли и то и другое вместе с добавками старых помоев, нагло стыренных у ближайшей хрюшки. Запах, увы, тоже никак не мог поспособствовать идентификации, поскольку разило от местного кулинарного шедевра сразу многими подгоревшими ингредиентами, соединить которые в одном блюде не решился бы и рехнувшийся экспериментатор. Просто невозможно поверить, будто некоторые, особо ядовитые, можно достать в этой дыре, а если их все же добавили в блюдо, тогда стоимость поданной мне единственной плошечки превзойдет небольшое баронство.
Ну-у-у-у возможно я и приврал немного из-за паршивого настроения. Просто чувствовал какую-то неправильность в своем плане покинуть обоз прямо здесь, но никак не мог сформулировать, что же в нем не так.
Если кто-то думает, что я побежал на кухню, повязал фартук и рьяно взялся исправлять ошибки трактирного убийцы продуктов, то он ошибается с особой жестокостью. Во-первых, мне лень, а во-вторых, все уже оплачено и вряд ли хозяин, уже просчитавший прибыль, спокойно вычтет из нее стоимость новой партии продуктов, которую с поклоном предоставит пришлому мальчишке, чтобы тот приготовил взамен испорченного варева нечто съедобное.
Если кто-то думает, что я рванул закатывать скандалы с истериками, битьем посуды и наглых морд хозяина, повара и заодно подавальщицы, то ошибается... просто ошибается. Я сделал проще и надежнее. Во-первых, потому что лень, а во-вторых, потому что нет у меня веса ни в физической массе, ни в моральной. Короче говоря, с битьем портретов получится, с авторитетом — нет. Кто меня будет слушать? Мне-то может и дадут потом что-нибудь съедобное, а моей артели? А другим возчикам? Я сделал проще. Натянул на лицо образ бледной немочи, включил в глазах вселенскую тоску-печаль и принял соответствующую позу — левая рука бессильно опустилась вниз, правая упирается в лоб, а в пальцах расслаблено, вот-вот упадет, висит ложка. Якобы, подобное размазывание белой каши по чистому столу для меня дело насквозь обычное, а чахнуть над завтраком — занятие с младенчества привычное. Эвон жирком ни на гран не обзавелся. Таких личностей в светских салонах экзальтированные дамы, томно вздыхая, называют меланхолическими юношами, восторгаются интересным цветом лица (больным и бледным), ждут от них усталости от жизни, трагических историй любви, стихов предельно туманного содержания и собачьего подвывания при гнусавом прочтении. В деревнях, напротив, о них говорят проще и гораздо точнее — худобушка. Жалеют, вздыхают и стараются особо работай не нагружать, ибо переломится убогий, а вроде человек.
