Радужные Мосты (СИ) - Субботин Максим Владимирович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Вивьен чувствовал себя разбитым и раздавленным.
— Сострадание? — проговорил он, глядя в никуда. Собственные слова показались удивительно глупыми, чужими и далекими. — А откуда ему взяться в этом месте — построенном на крови и боли, ненависти и страхе?
В жилах закипала ярость, и алхимик поймал себя на том, что бьет кулаком в камень пола. Костяшки уже покраснели и потрескались, но боли не было. Хотелось разнести весь этот склеп и колодец в придачу. Выплеснуть всю скопившуюся ненависть на тех, кто стал всему виной. Из-за кого в красивейшие земли Радужных Мостов проникла злая порча, а люди в окрестных деревнях теряли родных. Но глупо было надеяться найти хоть одного виновного. И даже не из-за того, что корни войны затерялись в далекой древности, а потому, что их попросту не могло быть.
Вивьен был опустошен. Ярость постепенно улеглась, а вместе с ней исчезли и мысли. В голове стало пусто и гулко. Пошатываясь и кашляя, алхимик поднялся на ноги. Пора было выбираться из столь негостеприимного для людей места. Хотя, для своих хозяев оно тоже не стало дворцом. Просторный склеп — вряд ли это было то, о чем они мечтали.
«Мили!» — Вивьен хлопнул себя ладонью по лбу. Он совсем позабыл о девушке, а ведь сейчас ей почти наверняка нужна помощь. В памяти сами собой всплыли слова Обращенной о Пастырях и об их возрождении благодаря его жизненным силам.
«Глупец, именно так ты ее и убьешь», — на плечи словно опустился тяжелый камень. Ведь во всем, что случилось после спуска в колодец, по большому счету лишь его вина. Не будь он столь упрям, все могло бы повернуться иначе.
Алхимик тряхнул головой, отгоняя тягостные мысли, осмотрелся. Огоньки так и висели в зале, будто им не было абсолютно никакого дела до всего произошедшего. Что ж — радовало хотя бы то, что не придется блуждать в полной темноте. Хотя, даже со светом это место заставляло шарахаться от собственной тени.
Вивьен с удивлением понял, что знает, каким образом располагаются все коридоры, переходы и залы в этом подземном дворце-склепе. Видимо, вместе с историей обращения девушки, ему стали доступны и какие-то другие сведения, которые постепенно всплывали в голове, вырисовываясь из разрозненных фрагментов в единую картину.
«Интересно, специально она мне все это передала или нет? — задал себе алхимик мысленный вопрос. — Вряд ли. Даже находясь при смерти выкладывать врагу столь важные сведения? Глупо. Разве что их открыла уже не смертоносная бестия, а наивная девчонка? Как ее звали?» — вот чего он так и не узнал, так это имени последней из Обращенных.
Вивьен склонился над недвижимым телом, одним коротким движением выдернул из виска иглу, провел рукой по распахнутым векам. В глубине души он надеялся, что вот-вот это костлявое существо вновь станет обычной девчонкой. Пусть даже неживой, но сумевшей обрести свой истинный облик. Разумеется, этого не случилось. У ног алхимика по-прежнему лежало нечто, лишь напоминающее человека.
— Прости, — одними губами прошептал Вивьен и направился прочь, более не оборачиваясь.
Мили очнулась в полной темноте. Голова раскалывалась. Произошедшие события выглядели далекими и нереальными, как плохой сон. Только в отличие от обычного сна, который должен был развеяться без следа, последствий от кошмара чародейки было предостаточно. Девушка попыталась дотронуться рукой до ноющего виска, но не тут-то было. Прочные путы стягивали ее тело и крепко прижимали к чему-то гладкому и холодному. Попытки высвободиться ни к чему не привели. Тем более, что каждое резкое движение тут же отзывалось в голове очередным приступом пронизывающей боли.
Воздух вокруг стоял спертый и затхлый, с примесью мелкой пыли. У Мили немилосердно кружилась голова, то и дело накатывали приступы тошноты. Девушка широко раскрывала рот, пыталась поглубже вздохнуть, но взвесь, попадая в горло, вызывала сильные приступы кашля, от которого голова и вовсе раскалывалась. Вот когда чародейка возблагодарила скудный рацион последних дней. Можно было не опасаться задохнуться в потоках содержимого собственного желудка, сейчас пустого и сжавшегося. Но это не отменяло неприятных ощущений в животе.
Поначалу девушка старалась шуметь, как можно меньше, опасаясь привлечь ненужное внимание. Она даже кашляла, сдерживаясь изо всех сил. Что, впрочем, не очень помогало. Акустика комнаты убивала Мили. Небольшое пространство словно нарочно выплевывало все рожденные в нем звуки с пугающей чародейку громкостью. Девушка жмурилась, прислушиваясь к возможным шагам. И она их слышала — каждый раз после очередного приступа кашля. Но время шло, а никто так и не подходил к перепуганной пленнице.
Взбудораженное воображение рисовало картины страшных безглазых чудовищ, медленно крадущихся в темноте. Мили проклинала себя за излишне живое воображение, но ничего не могла с ним поделать. Одни картины сменялись другими — еще более отталкивающими и пугающими. Чем дальше, тем сильнее чародейка накручивала себя. Она уже чувствовала, как тонкие пальцы с острыми загнутыми когтями скользят по ее коже. Как бьет в лицо чье-то горячее зловонное дыхание, а над ухом в предвкушении сытной трапезы клацают невидимые челюсти.
Мили закричала. Ужас переполнял и грозил свести с ума. Путы сделались еще туже, они врезались в тело, перекрывали ток крови. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не сухой продолжительный кашель. Он раздирал горло, душил, высасывал силы. Хрипя, не чувствуя ни рук, ни ног, почти теряя сознание от головной боли — чародейка затихала. Ей уже было все равно до крадущихся во теме. Хотелось одного — чтобы мучения скорее закончились.
«А ведь можно и самой все прекратить», — подумала Мили. Мысли, то и дело прерываемые болезненными вспышками, ворочались еле-еле. Перед глазами плавали разноцветные круги.
«Просто немного сильнее удариться головой и все».
Но стоило ей лишь подумать об этом, как сознание смилостивилось над несчастной и отпустило в спасительную тьму забвения.
Он шел медленно. Благодаря образам, что вольно или невольно влила в него Обращенная, Вивьен спокойно мог ориентироваться в полной темноте. Однако часть огоньков, как привязанные, последовали за ним. Они вились над его головой, иногда отлетали в стороны, но не пропадали вовсе. Размышлять о столь похвальной верности шаров алхимик не стал. Прогнать-то он их все равно не смог, хоть несколько раз и взмахнул рукой. Те просто поднимались выше, а потом снова возвращались.
Зато тени, которые отбрасывал алхимик, поражали своим разнообразием. Искажаясь в колоннах и переплетениях корней, они превращались в чудовищ, наделенных множеством щупалец. Зрелище было скорее неприятным, чем пугающим.
Сам зал оказался небольшим. Покидая его, Вивьен задался вопросом — сколько же людей здесь отдало свои жизни? Вмурованные в колонны, безоружные и неспособные оказать достойного сопротивления. Сколько боли и страданий помнили эти стены? Алхимик чувствовал, что ответы на все эти вопросы расколотой мозаикой хранятся в только что обретенной памяти Обращенной. Но слишком много было внезапно полученной информации. Мысли толпились и наслаивались одна на другую, перемежались картинами прошлого — зачастую жестокого, наполненного глубокой скорбью и тоской. Вивьен старался выбросить из головы все лишние мысли и образы, но сделать это оказалось не так просто.
Легкость и плавность давно исчезли из движений воина. Плечи ссутулились, поникли. В груди все горело, дышать удавалось с трудом, поэтому приходилось часто останавливаться, отдыхать. Очень хотелось сесть, а еще лучше лечь, закрыть глаза и забыть обо всем. Но Вивьен понимал, что стоит ему опуститься на пол и больше он уже не сможет подняться. Так и останется в этом забытом богами склепе среди иссушенных тел. Сейчас его гнало вперед чувство вины перед Мили. Спасти чародейку, вывести ее на поверхность, а там будь, что будет. Глупо, но алхимик надеялся еще раз взглянуть на небо. Пусть оно будет затянуто тучами или ветвиться молниями. Мрачные стены подземной темницы давили и угнетали, здесь не было свободы. Теперь Вивьен понимал то отчаяние, которое наполняло души укрывающихся здесь фей. Эти существа издревле жили среди бескрайних лесов и привыкли к их просторам. Ничто не должно было сдерживать искрящийся полет, довлеть над головами. Неспроста даже жилища их были легкими, невесомыми и прозрачными.
