Долгая ночь Примы Центавра - Дэвид Питер (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Дракх произнес еще несколько бессмысленных фраз, Лондо не прислушивался к ним, машинально бормоча в ответ какие-то малозначащие слова, которые улетучивались из его памяти в тот же миг, как он произносил их. Все его мысли были лишь об одном - о том, что отныне и навсегда чужой злобный глаз будет денно и нощно следить за ним с его собственного плеча. Паразита угнездился на его теле и стал его неотъемлемой частью отныне и до самой смерти.
До самой смерти?
Лондо снова вернулся к исходной точке своих размышлений.
Лондо взял в руки меч, приласкал его почти что с любовью. Прошло уже немалое время с тех пор, как ему последний раз выпадала возможность взглянуть на него. Это был элегантный клинок, тот самый, которым он убил своего друга, товарища своего детства, Урзу Джаддо. (10) Урзу, который прибыл на Вавилон 5, чтобы получить помощь Лондо в политической игре, грозившей опорочить его фамильное имя. Урзу, который получил эту помощь… путем инсценировки дуэли, в результате которой он умер на руках у Лондо, благодаря чему весь его, Урзы, род с тех пор находился под покровительством дома Моллари.
Покровительство дома Моллари? Какая отвратительная шутка. Принадлежность к дому Моллари определенно великолепно защитила самого Лондо, не так ли?
Что ж, если Вселенная и в самом деле заинтересована в установлении порядка, то что могло бы быть более справедливым для Лондо, чем умереть от удара того же меча, от которого погиб Урза. Со смертью Урзы что-то умерло и в самом Лондо. Если теперь этот меч положит конец его страданиям, то, быть может, его дух унесется туда, где сейчас находится Урза. Они встретятся вновь юными и свободными, и вновь будут препираться, дурачиться и беспечно веселиться.
Слуги бесшумно укладывали вещи Лондо, готовясь перенести их в императорские покои. Лишь к мечу Лондо не позволил им прикоснуться. Он просто стоял, разглядывая клинок, изучая его блестящее лезвие, и пытаясь представить, что он почувствует, когда это лезвие мягко рассечет его горло. Мысленным взором он видел, как кровь начинает хлестать из разреза, окрашивая малиновым белый официальный мундир. Изумительное сочетание цветов. Очень эстетично.
А когда Дракх найдет его тело (Лондо почему-то он не сомневался, что первым найдет его именно Дракх), какова будет его реакция? Удовлетворение, что убийца Теней сполна заплатил за свои злодеяния? Гнев за неподчинение и срыв намерений использовать Лондо в своих целях? Или - вот приятная мысль! - Дракх будет расстроен, поняв, что ни он, ни его отродье не смогут больше мучить Лондо?
Станет ли Дракх мстить, взрывая бомбы и уничтожая его народ? Нет, наверное, нет. Общности Дракхов нет особого дела до жителей Примы Центавра. Для Дракхов они существуют лишь как средство держать Лондо в повиновении.
Конечно, следует признать, что такой выход из положения достоин только труса. Ведь так много еще нужно сделать, а если он убьет себя, то лишится всех шансов исправить то, что он натворил…
Исправить?
Клинок блестел так ярко, что Лондо видел в нем свое отражение. Когда-то он так же стоял и видел свое отражение в иллюминаторе центаврианского военного крейсера на орбите Нарна. Центавриане тогда превратили в руины весь Нарн, используя для бомбардировок запрещенное оружие, известное под названием «масс-драйверы». (11)
Исправить? Что за вздор. Да как можно исправить то, что он натворил? Миллионы… Великий Создатель… миллиарды умерли из-за него. И он думает как-нибудь это исправить? Да будь у него хоть сотня жизней, их все равно не хватило бы, чтобы что-то исправить.
Так что, быть может, в его положении самоубийство станет проявлением не трусости, а мудрости, понимания того, что настало время уйти. Что не стоит продолжать свое никудышное существование в этом разрушенном войной мире, обманывая себя верой, что каким-то образом он может улучшить ситуацию, или искупить свои грехи…
Кого он обманывает? В конце концов, кого он обманывает?
Лондо вновь почувствовал Стража на своем плече. Интересно, будь у него достаточно времени, сумел бы он свыкнуться со Стражем настолько, чтобы перестать замечать его присутствие? Впрочем, пусть даже случится так, еще неизвестно, стоило бы считать это благом.
Лондо отложил меч.
Пора.
Пришло время начинать фарс, и принимать на себя титул императора. Ведь, в конце концов, убить себя он всегда успеет. Или, может быть, решит, что не стоит этого делать. Сейчас эмоции слишком сильны, а значит, не может быть уверенности, что принято правильное решение. Надо дать себе время обдумать, как лучше поступить.
Впрочем, мысленный образ меча продолжал маячить у него перед глазами.
Лондо произнес свою тронную речь, обращение к жителям Примы Центавра, сумевшим выжить после недавних бомбардировок. Но даже когда его гигантское голографическое изображение возникло в небесах Примы Центавра, над руинами городов и остовами сожженных зданий, перед глазами Лондо продолжал маячить образ заветного меча. Он искренне хотел извиниться перед своим народом… покаяться, дать понять, что только он один несет ответственность за этот отвратительный поворот событий.
Но такая речь, какой бы честной она ни была, не соответствовала бы сценарию, разработанному Дракхами. От Лондо требовалось лишь правильно сыграть свою роль, не допуская никакой самодеятельности - Дракхи выразились на сей счет совершенно недвусмысленно.
- Я в одиночестве отправлюсь на церемонию инаугурации, - провозгласил Лондо. - В молчании я возложу на себя бремя императора. Колокола нашего храма будут звучать весь день и всю ночь, по удару за каждого погибшего при бомбардировках. Мы одиноки. Мы одиноки во всей Вселенной. Но мы объединены нашей болью.
Он говорил ложь, и слова, произносимые им, были насквозь фальшивы. Его боль была лишь его болью, и он не мог ни с кем поделиться ею, потому что о Страже на его плече мог знать только он сам, и никто другой. Его боль приняла форму мучительного ночного кошмара, ставшего явью, но это был только его кошмар.
- Мы дрались в одиночестве, - говорил он своему народу, - и мы сами в одиночестве возродим наш мир.
Только вот был ли кто-нибудь на Центавре более одинок, чем он сам? Но вот ведь злая ирония - на самом-то деле он не одинок. Страж постоянно при нем, как постоянное напоминание о его грехах. И через Стража Дракхи отныне тоже постоянно будут с ним.
Но это не все.
Были еще голоса. Голоса его жертв, взывавших к нему, протестовавших против своей доли, и не было возможности заставить их замолчать.
Хуже всего, что поделиться своими бедами он не мог абсолютно ни с кем. Рассказать о них кому-нибудь, означало то же самое, что произнести собеседнику смертный приговор. В этом Лондо не сомневался. Всех, кто когда-то был ему близок, теперь ему придется от себя удалить.
Этой ночью Лондо сидел в своем тронном зале, и тьма сгущалась вокруг него. Богатое убранство зала, его полированные мраморные полы, пышные драпировки и декоративные, но от этого не менее внушительные колонны нашептывали ему о былом величии Примы Центавра. Несмотря на мертвенные тени былых времен, которые всегда присутствовали в этом зале, он чувствовал странное умиротворение. И снова видел перед собой мысленный образ меча, даже более отчетливо, чем раньше.
Ему вспомнились прощальные слова Деленн:
- Мне больше не виден тот путь, по которому ты идешь, Лондо. Вокруг тебя тьма. Я могу лишь молиться, чтобы со временем ты нашел способ выбраться из неё.
Свет мерцал перед ним на лезвии меча, чистый и истинный, словно взывая к нему. Это ведь способ выбраться из тьмы… если он решится воспользоваться им. И подумав так, он тут же ощутил, как на плече шевельнулся Страж.
Лондо показалось, что тени вокруг пришли в движение. Он посмотрел налево - направо, пытаясь разглядеть, не стоит ли поблизости Дракх. Но никого не было. По крайней мере, так ему показалось. Но он мог и ошибаться…
