Чудовы луга (СИ) - Кузнецова Ярослава (бесплатные версии книг TXT) 📗
Воцарилась неловкая тишина. Рыцарь попробовал вино — сладковатое, чуть терпкое — молодое. Не виноград, что-то местное.
— Из чего вино делаете? — как ни в чем не бывало спросил он.
— Из терна, — наконец подал голос Марк. — Виноград здесь не растет, холодно.
— Вкусное.
— Еще бы.
— Кто там еще с тобой приехал из королевских? — поинтересовался Радель. — Элспену молодого я разглядел, красавец парень вырос. Лэнга тоже узнал, нос у него такой же вздернутый, как у папеньки. А черноволосый хмырь в синем плаще — это кто был?
— Радо Тальен.
— А, старинный драконидский род, как не знать. Хотя по мальчишке и не скажешь…
— Радо — славный рыцарь и хороший товарищ, — обиделся за приятеля Мэлвир. — Еще братья Дораны со мной. Шестеро рыцарей и сотня мечей, лорд-тень распорядился наверняка.
Квадратная яма с углями жарко выдыхала. Липкая морось оседала на волосах, одежде, звеньях кольчуги. Вино — густое, темное, сладостью согревало язык и небо. Ветер царапался в пожухшей листве.
Марк ломал в пальцах ветку, швырял кусочки в пламя. Герт притих, завернулся плотнее в плащ, состроил задумчивую и сложную гримасу.
— Загвоздка в том, дружище, — сказал он вдруг, — что мы едем в самые что ни на есть говенные болота.
Ветка снова хрустнула, вспыхнул огненными капельками кусок коры.
— Я смотрел карты, — отозвался Мэлвир.
— При всем уважении, карты не передадут и трети радости, с которой предстоит столкнуться, — Герт посерьезнел. — Осень. Бурелом. Топи.
— Я представляю, — мягко ответил Мэлвир. — Но лорд-тень высказался однозначно. С разбоем на северных дорогах и в верховьях Ржи следует покончить до зимы. Королевский приказ. И он очень огорчен тем, что гонца с подробным докладом не прислали раньше.
— Королевский приказ. — Радель опустил глаза и улыбнулся. Юному Асеро Лавенгу было всего девять лет. — Лорд-тень огорчен, что разбойники, улизнув от меня, распотрошили его рудник. Пополнили свои ряды и карманы за его счет.
— Конечно, он не желает терпеть бесчинства на своих землях и терпеть убытки от всякой швали, — согласился Мэлвир. — Конечно, эта забота затрагивает его лично. И он лично позаботился, чтобы разбои прекратились.
— Мы пытались справиться своими силами, — неохотно проговорил Радель. — Сюда вечно бежит всякое отребье — несчитанные мили трясин, дикий лес, граница. Черт, там с одной стороны найлы, с другой наши — можно представить! Лорд Кавен всю жизнь воевал с разбойными бандами.
— Лорд Кавен убит. Обозы не доходят в Добрую Ловлю. Лисица перекрыта, а с нею — выход к Рже, все дороги на северный Элейр и Клищер. Вести о том, что на севере собралась армия удальцов, разнеслись аж до южного побережья, — Мэлвир подался вперед, не сводя глаз с освещенного алыми отблесками лица Раделя. — Поэтому, простите меня, добрые сэны, но мы будем мокнуть в болотах, пока не покончим с этой заразой раз и навсегда. Не думаю, что это будет так уж сложно — с королевскими рыцарями, сотней всадников и вашей поддержкой…
Герт с Марком переглянулись.
— Шиммель, — буркнул Марк, домучив, наконец, еловую лапку.
"…Собрав воедино отряд лорда Гертрана Раделя, (пять рыцарских копий, полновооруженных и снаряженных, тако же обоз и лекарских два фургона) и дважды числом превосходящий под командой сэна Марка, проследовали далее к землям злосчастного лорда Кавена, элейрским лесам и далее границе.
Должен посетовать, что дороги об эту пору преотвратные, немало напитанные дождем и слякотью, от того страдают тележные оси, и порча всякого армейского имущества происходит, движение же замедляется.
Невзирая на трудности, боевой дух в армии на должной высоте пребывает. Королевские рыцари, что со мной из столицы прибыли, неизменно с одушевлением и радостью горожанами и вилланами встречаются, потому как в тревоге мирные жители пребывают постоянной, и на землях этих неспокойно.
С огорчением великим должен отметить, что исход подобный в северные земли беглых преступников и бродяг разбойных не думает прекращаться, и слухи о гневе лорда-тени, хоть и разносятся повсеместно, но задачи нам не облегчают.
В лесах здешних живы еще верования и обычаи, каковые в просвещенных землях давно позабыты, и проистекают едино лишь из темноты народной и отсутствия всякой учености. Нимало не усомнясь, приписывает молва теперешние беспорядки демону богомерзкому именем Шимиль или Шиммель, каковой демон на сивой кобыле по болотам носится и единым видом своим, а так же превеликой до человечьей крови похотью, понуждает мирных крестьян творить злочиния и умертвия.
Поймать того Шимиля никакой нет возможности, оттого как кобыла его по болотам ступает, словно посуху и пышет из глаз и ноздрей зеленым колдовским огнем.
Болтают, что разбойным людом в лесах правит какое-то шимилево отродье, атаманы почитают его самым богохульным образом и приносят кровавые жертвы, непременно светлой масти кобыл, свиней и младенцев.
К тому должен я с прискорбием прибавить, что местное вино деликатно весьма, однако при недолжном злоупотреблении отяжеляет голову и омрачает утреннее пробуждение. Оттого полагаю, что болотные демоны и их нечестивые выродки того же корня в умах происхождение имеют, что и моя сегодняшняя утренняя хвороба.
Лечить подобное потребно рассолом или кислым питьем, а для татей, по здешним лесам укрывающихся, имеется средство надежное, виселицей именуемое…"
Глава 3
— Вот ты себе представь, — бубнили спереди на козлах. — Ты представь, в здешних лесах такое творится… О прошлую осень разбойники взяли Чистую Вереть, лорда нашего крепость. Большая крепость, гарнизон там был хороший. Говорят лезли на стены чуть ли не с голыми руками, дрались, как черти. Уймищу народу поубивали, да как зверски! Главарь их самолично лорда Кавена зарезал, не в бою — безоружного…
Горбушка, возница, правивший лекарским фургоном, неопределенно хмыкнул.
— Ты то откуда знаешь?
— Да тут все знают. А когда лорд старостержский тут летом со своими людьми понаехали, разбойники сквозь землю провалились. Ищи свищи их по лесам. А они, ты слушай, по Лисице спустились до Ржи, и там на рудник маренжий напали. И нынче у лорда разбойного стока людей, что Вереть не вмещает, будто горшок с дурной накваской. По фортам да окрестным селам стоят.
— Эва как…
— И грозится разбойный лорд на Тесору идти и огню ее предать. А после — на Катандерану саму! Видать королевскую корону примерить хочет.
— Да ну…
— А то!
Дождь зарядил пуще, хлестко стучал по кожаному пологу фургона, Ласточка даже подумала — не зашнуровать ли полотнище, прикрывающее вход, накрепко.
"Ладно, доделаю штопку, а там уж можно и в темноте прокатиться"
Чавкали колеса, проворачиваясь в раздолбанном пехотой и рыцарями дорожном месиве, поскрипывали ступицы, впереди хриплый голос затянул песню, такую же монотонную, как ливень за прогибающимися стенами повозки. Другие голоса — глуховатые, далекие — подхватили.
Песня тянулась размокшей дорогой, иголка с привычным скрипом втыкалась в льняную ткань. Свет, проникающий внутрь фургона, был серым.
Говорливый проводник на облучке притих, видно притомился чесать языком, сидел, покашливая в кулак. Горбушка бурчал что-то, потом угомонился тоже.
По обеим сторонам дороги тянулись широкие поля, заросшие короткой пожелтелой стерней, за полями пушился темным лес, тяжелое небо налегало сверху.
Ласточка шила, фургон трясся.
В такую погоду только и делать, что вспоминать…
…Та весна походила на осень. Утренние сумерки перетекали в вечерние, днем шел дождь, а к ночи подмораживало. Поеденный туманами снег отступил в канавы и под заборы, обнажая тоскливый городской срам. Чуть позже весна прикроет его травкой, а лето — пылью, но пока Старый Стерж был похож на прокаженного в язвах и отрепьях.
